Книга Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Котельников подружился с испанцем лейтенантом Луисом Де-Лоссо. Иногда по воскресным дням они вместе ходили смотреть футбольный матч на расположенном по соседству черкизовском стадионе «Сталинец». У Де-Лоссо был сильный испанский акцент. Как выяснилось, он, коммунист-республиканец, принадлежал к известной в Испании семье, владевшей нефтяными заводами.

Также Котельников подружился со старшим лейтенантом Виежко, побывавшем на задании во вражеском тылу. Был ранен, награждён орденом Отечественной войны. Женился на москвичке, жил у неё, но посещал полк и друзей батальона, всегда пребывал в радостном настроении, весело шутил.

В полку Котельников часто общался с москвичом старшим лейтенантом Богданом Дубенским – приятным, интеллигентным, серьёзным. Богдан также недавно вернулся из вражеского тыла, был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, ещё на ленточке. Первого образца.

Котельников радовался, что в предстоящем задании в тыл врага им предстоит десантироваться вместе.

Но как-то Богдан неожиданно сказал, что, возможно, перейдёт на работу в наркомат, так что совместная отправка на задание, видимо, отпадает. Он признался, что жена чувствует себя неважно, часто болеет. Вроде бы в этом была причина. Котельников посочувствовал товарищу, но расстроился: уж очень хотелось быть вместе с ним.

Глава 2

От Серебрянского последовало распоряжение: в связи с началом подготовки к очередному заданию Котельникову ежедневно по вечерам бывать в управлении. Как-то так получилось, что в те осенние дни сорок третьего года он часто во время обеденного перерыва, начинавшегося в наркомате в шестом часу вечера, провожал Якова Исааковича Серебрянского до дома. С Лубянки спускались по Кузнецкому мосту и далее мимо МХАТа выходили на улицу Горького. Огромные стеклянные витрины были заложены ярусами мешков с песком. Не торопясь они шли до дома, внизу которого был большой спортмагазин «Динамо».

По дороге Серебрянский продолжал наставлять молодого питомца, проникшегося к своему начальнику огромной симпатией и сыновней благодарностью за жизненно важные уроки.

– Запомнил ваши слова, Яков Исаакович, при отъезде на задание в марте сорок второго. Вы тогда сказали: «Не подкачай!» Запомнил их на всю жизнь! Хотя, честно признаюсь, немного меня покоробило. Неужели вы полагали, что могу подкачать?!

Под впечатлением разговора о честности Юрий рассказал, каким был в раннем возрасте.

– Не исполнилось мне тогда и десяти лет, – начал он. – Мечтал создать футбольную команду из школьных соучеников. Смастерил мяч из старых маминых чулок, набитых тряпками. Но он быстро рвался. Не выручал и запасной. Задумался, откуда бы взять денег на настоящий футбольный мяч. У бабушки приметил старенькую ручную швейную машинку.

Как-то летом пришёл к ней – она возилась на кухне, – схватил стоявшую в углу машинку и поставил её на подоконник раскрытого настежь окна. Затем попрощался с бабушкой, быстренько вышел на улицу, взял с окна приготовленную машинку, отнёс старьёвщику, торговавшему на базаре всякой рухлядью. Получил за неё столько, сколько стоил новый настоящий футбольный кожаный мяч с надувной резиновой камерой!

Когда пришёл из школы домой, застал маму в слезах. Оказалось, приходил старьёвщик и рассказал, что купил у Юрия швейную машинку. Она пришла в замешательство: у неё не было такой суммы, чтобы сразу вернуть. Старьёвщик понял, что купил ворованную вещь. Мама пообещала отдать деньги, как только получит от постояльцев-квартирантов. Не прошло и получаса, как старьёвщик принёс машинку. Переживания матери были ужасны!

Юрий признался, что так сильно страдал из-за своего необдуманного поступка, что с тех пор, вспоминая о нём, не может себе его простить.

Швейную машинку отнёс бабушке, просил прощения, дал слово и ей, и самому себе, что ничего подобного с ним никогда не повторится до конца жизни:

– Это был для меня такой урок, которого никогда не забуду. Осуждаю себя каждый раз при воспоминании! Уверен, не будь случая со швейной машинкой, переживаний матери и, конечно, осознания ужасного поступка, не был бы я таким, каким останусь до конца своих дней. Даже если бы, скажем, нашёл на улице чемодан с деньгами или золотом, не дотронулся бы до него. Мама тогда сказала мне, что чужое не греет! Запомнил её слова! Для меня честность, порядочность, отзывчивость вошли в сознание на всю жизнь. Сколько ни вспоминаю этот случай, не перестаю себя корить. Перед глазами стоят дорогие заплаканные мамины глаза и лицо бедной бабушки.

Серебрянский остановился и молча посмотрел Юре в глаза. Немного спустя сказал:

– Хорошо, что понял.

Он остался в благодарной памяти Юрия Человеком с большой буквы.

Глава 3

Поздно вечером Котельникова вызвали к начальнику управления Судоплатову. Едва вошёл в кабинет, Павел Анатольевич напустился на него:

– Вы неправильно поступили. Это нехорошо!

Котельников обомлел. Он, который относился к своему высшему руководителю с глубочайшим уважением, удивлённо посмотрел на сидевшего в кресле своего непосредственного начальника Серебянского и понял, что опять стряслось что-то непредвиденное. Замер в недоумении.

– Сёмин, оказывается, стрелял в вас? – спросил Судоплатов. – А вы об этом не доложили. Пожалели его или умолчание с чем-то связано?

Котельников понял, что всё еще идёт следствие по делу Сёмина. Он заверил присутствовавших, что его умолчание ни с чем не связано:

– Просто считал, что о делах, которые касаются лично меня, говорить неудобно. Я уделял внимание главному вопросу, который считал более важным, чем личный.

– Правильно. Но и утаивать такой случай, связанный непосредственно с жизнью, – грубейшая ошибка. Он так же мог поступить и с любым неугодным ему человеком, так как был уверен в своей безнаказанности. Теперь поняли?

– Очевидно, я был не прав. Но тогда не хотелось создавать впечатление, будто разводится склока. Могли возникнуть подозрения, что мои служебные донесения носят характер мести. Так мне казалось.

– Ваша логика, Котельников, не выдерживает критики. Сокрытие преступного действия Сёмина не делает вам чести. Ваше молчание может вызвать вопросы отнюдь не в вашу пользу. Стрелял он в вас ведь не случайно? За этим что-то стояло!

– Конечно! Во-первых, отзыв меня в Москву. Во-вторых, для Сёмина я всегда был костью в горле. Поэтому он всячески старался отодвинуть меня подальше от главной базы, от штаба, от дел, которые стряпал. Об этом свидетельствует изоляция Панкратова во время моего отсутствия. Вы, Павел Анатольевич, тогда были вынуждены потребовать от Шмакова немедленно вернуть Панкратова в бригаду! Его отсутствием Сёмин воспользовался для того, чтобы отправить вам дезинформацию о складах ОХВ. По-моему, об этом здесь если прежде не догадывались, то теперь в курсе. И если разрешите, хотел бы пояснить, что об отправке Панкратова с группой вы узнали благодаря старшей радистке Соловьёвой. Я ввёл её в курс дела перед уходом с группой на Украину. Вместе с тем, как вам известно, во время пребывания на Украине нам удалось многого добиться. Да и другим нашим группам, разбросанным по разным районам вдали от главной базы. Здесь надо отдать должное и комбригу Шмакову, и тому же Сёмину.