Книга Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи - Александр Авдеенко

- Не мог дня дождаться. Говори!

- Скусате прего, сеньор.[14] - Старик попытался выдавить улыбку на своем лице, не приспособленном для улыбок. - Дело срочное. Безотлагательное.

- Ну раз безотлагательное… Я слушаю. - Иван зевнул и потянулся к сигаретам. Прикурил от свечи и тусклыми сонными глазами уставился на хозяина.

Тот достал из кармана потрепанной и засаленной куртки лист бумаги, разгладил его ладонью.

- Вчера мы с тобой говорили о моих ребятах, о боевой пятерке мартовских юношей. Я должен переправить их в Венгрию.

- Ну и отправляй себе с богом. А я тут при чем? Указания имеешь?

- Инструкций на всякий случай не напасешься. Велено переправить их любым способом.

- Не понимаю. При чем же тут я?

- Да ты проснулся или еще спишь? - Старик легонько потряс Ивана за плечо. - Проснись!

- Не сплю. Голова ясная, а твое дело темным кажется.

- Помощь твоя требуется.

- Вот тебе раз! Чем же я могу помочь? Человек я тут новый, подпольный, а ты…

- Поможешь! Через горы я хотел отправить парней. Передумал. Опасно. Мало шансов на успех. Пусть идут через Тиссу. Под водой. По дну. Как лягушки. Понял тетерь, какая помощь нужна?

- Уразумел, но… шкура «лягушки» у меня единственная. Не расстанусь я с ней. На обратную дорогу требуется.

- Не нужна она, твоя шкура.

- А что же?

- Сделай пять дыхательных трубок, научи ребят дышать под водой и проводи по Тиссе к тому берегу…

- Не могу. Не имею права. Мою личность только ты один можешь лицезреть.

- Надежные венгры. Головой ручаюсь.

- Может быть, но… Кто такие?

- Ненавидят и советский серп и молот, и венгерскую звезду. Возглавляет пятерку - Ладислав Венчик. Бешеный парень. Сын бывшего владельца виноградников.

- А остальные?

- Имеют корни в Берлине, Вене и даже в Америке.

- Подходящие. Надо помочь. Когда нужны трубки?

- Чем скорее, тем лучше.

- Сегодня сделаю. Но натаскивать твоих «мартовских юношей», извини, не буду. Пусть сами тренируются… в бочке с водой. Просто и дешево. И я так на первых порах тренировался. Наука нехитрая, в два дня освоят. А когда будут готовы, нырнем сообща. Под водой они меня не рассмотрят.

- Можно и так. Согласен!

- А переправа надежная есть? С хорошей глубиной, с безопасными подходами?

- Облюбовал. Вот! - Старик положил перед Иваном бумагу с цветной картой острова.

Дунай Иванович сосредоточенно рассматривал рисунок и мысленно ликовал. Вот и конец командировке. Хозяин явки сам все рассказал. Скоро в железную ловушку, установленную на Тиссе, вползут и все пять его птенцов.

Старик прикоснулся карандашом к рисунку.

- Это Мельничный остров. Здесь день и ночь шлепает колесами водяная мельница. Всю округу обслуживает. На острове всегда - много крестьянских повозок с кукурузой, пшеницей. Мои ребята, не привлекая к себе внимания, привезут молоть зерно, да и заночуют… Нырнуть вам надо вот сюда. Смотри! Тисса разделяется на два рукава: один омывает венгерский берег и Мельничный остров, другой уходит в пограничный тыл. Нырнете в советском тылу, а через десять минут вынырнете в Венгрии, около дамбы.

- Удачная переправа. Что ж, будем действовать. Материал для трубок припас?

- Сейчас принесу. И завтрак прихвачу.

Старик с необычной энергией выскочил из подвала.

Дунай Иванович снял с оплывшей свечи нагар, подул на обожженные пальцы, и его бескровные, жестко стянутые губы чуть раздвинулись в улыбке.

После завтрака Дунай Иванович сделал дыхательные трубки, отдал их старику.

- Не доспал, очи слипаются, - зевая, сказал он.

Через мгновение он уже крепко спал.

И не проснулся.

Все, казалось, предусмотрел Дунай Иванович. И все же попался. Не знал и не мог знать, что «Белый» имеет тайный опознавательный знак.

Старик приправил завтрак гостя специальным снадобьем. Полное доверие внушил ему Иван, но все же решил проверить. Для этого он усыпил ныряльщика, стащил с его могучих плеч пиджак, выдернул заправленную в брюки рубаху, задрал ее, поднял левую руку Ивана и похолодел. Под мышкой не оказалось шифрованной отметки.

Старик не верил себе. Должна быть. Осветил фонариком темную, поросшую золотистым пушком впадину, пытливо вглядывался, отчаянно хлопал слезящимися глазами, протирал спиртом под рукой Ивана.

Ничего! Никакого намека на знак. Чисто.

Некоторое время он сидел неподвижно, размышлял, что же произошло. Да, это ловушка, несомненно. Не сработала, к счастью. Холостой заряд. Но еще может сработать. Обложен он, разумеется, со всех сторон. Что же делать?

Потрескивал фитиль жарко горевшей свечи. Оплывающий воск тяжелыми и прозрачными каплями падал на бледный лоб спящего и сейчас же застывал.

Старик обшарил ныряльщика. Все, что обнаружил у него, переложил в свои карманы. Даже спички и сигареты взял. Потом, на свободе, разберется, что надо выбросить, что оставить.

В подземной тишине неутомимо выстукивали время светящиеся часы Ивана. Нездешние. Швейцарские, «Лонжин».

«Даже такое предусмотрел, ловкач! И не перехитрил».

Чувство смертельной опасности все еще леденило душу «Говерло». Однако оно не помутило его рассудок, не лишило способности ощутить торжество.

Жив! И будет жить, а этот…

«МОХАЧ»

Ил-14 совершил посадку на твердой солончаковой площадке на окраине Ангоры.

Открытый газик заставы, оставляя позади себя густую гриву коричневато-сизой пыли, мчался по ухабистой дороге к степному аэродрому. На полном ходу, завизжав тормозами, он остановился у крыла самолета.

Громада спустился по алюминиевой лестнице на землю. Смолярчук выскочил из машины, подбежал к генералу, кратко доложил о происшествии.

Громада посмотрел в ту сторону Дуная, где была нарушена граница, и спокойно, уточняя обстановку, спросил:

- Сколько их?

- Четверо, товарищ генерал. Три следа рядом, четвертый поодаль. Все мужчины. Ушли в тыл. Дунай преодолели на плавсредствах. Лодка обнаружена в кустах, метрах в двадцати от места нарушения, вниз по течению.

- В какое время прорвались?

- На рассвете, часа в четыре.

- Кто инструктор розыскной собаки?

- Рядовой Щербак.

- Щербак. Тот самый?