Книга За гранью - Марк Энтони

Ты должен что-нибудь придумать, Бельтан! Должен!

— Поцелуй… меня…

Кинжал в ее руке дрогнул. Озадаченно хмуря брови, Кайрен уставилась на него.

— Поцелуй… меня… хочу… умереть… с твоим… поцелуем… Лицо графини прояснилось. Подозрительность уступила место похоти и торжеству удовлетворенного самолюбия.

— Я ужасно рада, что ты не пал так низко, как я думала, — прошептала она, вновь склоняясь над ним. — Мы с тобой еще будем вместе, мой Бельтан, и никто не посмеет встать у нас на пути!

Стиснув рукоять кинжала и уперев его острие в верхнюю часть грудины, Кайрен прижалась губами к губам распростертого на каменном ложе рыцаря. Он едва не задохнулся от гнилостного привкуса тления и смерти, но усилием воли заставил себя сдержаться. Графиня тяжело дышала, прижимаясь к нему уже всем телом, шаря острым язычком у него во рту и сладострастно ерзая животом по его обнаженным гениталиям. Одновременно она не забывала давить на приставленный к груди Бельтана кинжал, из-под острия которого уже вытекала горячая струйка крови. Еще мгновение — и безжалостный клинок пронзит его живое сердце.

Пора!

Рыцарь отдал мысленный приказ, и тренированное тело воина послушно подчинилось, но каждое движение сопровождалось такой дикой болью, что он не выдержал и закричал — взревел, как разъяренный бык, бессознательно помогая хлынувшей во все клетки организма боли окончательно справиться с остаточным действием парализующего яда.

Руки его оторвались от холодного камня. О Ватрис, какие же они тяжелые! Ощущение было такое, словно обыкновенный воздух вдруг превратился в расплавленную горную породу. И все же каким-то чудом он сумел поднять их, упереться ладонями в ненавистное лицо ведьмы и могучим толчком отшвырнуть ее прочь.

Голова Кайрен врезалась в близлежащую колонну с сухим треском, эхом отразившимся от стен зала. Бельтан на своем веку повидал немало смертей и хорошо знал, что после такого удара не выжить даже сильнейшему из мужчин.

Однако графиня лишь пошатнулась, быстро обрела равновесие и повернулась к нему. Кровь заливала ее бледное лицо, но не могла скрыть перекосившую его гримасу ярости и злобы. Некогда прекрасные черты застыли в жуткой маске ненависти и жажды убийства. Височная кость треснула в нескольких местах, и ее осколки глубоко вдавились внутрь черепной коробки. Любой другой на ее месте давно бы упал замертво, но Кайрен не только осталась в живых, но и приближалась к Бельтану, крепко сжимая занесенный над головой кинжал.

— Умри ради меня! — вскричала она нечеловеческим голосом. — Умри ради меня, милорд!

У Бельтана не было ни времени, ни возможности отразить ее стремительную контратаку — проникшая глубоко в организм отрава все еще замедляла реакцию и отвечала острой болью на каждое движение, — поэтому он прибегнул к простейшему способу: ушел от удара кинжала, направленного ему в грудь, элементарно откатившись к дальнему краю каменного постамента. Очевидно, полученная графиней травма тоже сказалась на ее координации, потому что она не только промахнулась на добрых полфута, но и с разбегу врезалась грудью и лицом в твердый камень погребального ложа. Кинжал вылетел из ее руки и заскользил по полу.

Стиснув зубы, Бельтан заставил себя встать. Кайрен корчилась на его прежнем месте, пятная кровью белизну мрамора. Непонятно каким образом, но ей тоже удалось подняться на ноги. Лицо ее превратилось в сплошную кровоточащую рану, голова на неестественно вывернутой шее клонилась набок. Прежними остались только глаза-изумруды, по-прежнему горящие дьявольским огнем ненависти, безумия, маниакальной злобы и неутоленной страсти. Спотыкаясь на каждом шагу и вихляясь всем телом, как марионетка на ниточке, она тащилась за отступающим Бельтаном, бормоча сквозь пузырящуюся на губах кровавую пену:

— Я буду жить вечно! Я никогда не умру!

Прижавшись к стене, рыцарь лихорадочно огляделся в поисках хоть какого-нибудь оружия. Взор его упал на чадящий факел. Поспешно выдернув его, он ткнул им в лицо преследовательницы. Бельтан рассчитывал лишь выиграть таким нехитрым способом пространство для маневра, но результат превзошел все его ожидания.

Платье и тело Кайрен мгновенно охватило бушующее пламя — как будто замена сердца превратила ее кровь в горючее масло. От пронзительного вопля дрогнули даже несокрушимые стены древней усыпальницы. Смертельный ужас вспыхнул в зеленых глазах, и в них на миг мелькнуло что-то человеческое. Она с мольбой простерла к нему пылающие руки.

— Спаси меня, Бельтан!

Он выронил факел и попятился.

— Я только что сделал это, Кайрен, — с грустью прошептал рыцарь, разрываясь между жалостью и отвращением.

Она снова вскрикнула, споткнулась и обрушилась огненным коконом на мраморное ложе. Две серые тени выскользнули из мрака. Фейдримы! Бельтан наклонился за факелом, но оружие ему не понадобилось, потому что твари явились сюда за другим. Они приблизились к постаменту, забрались на него и прижались к объятой пламенем графине, обхватив ее с двух сторон своими длинными обезьяньими лапами. Огонь красным языком лизнул раз-другой их свалявшуюся шерсть, почуял новую добычу и, весело потрескивая, перекинулся на фейдримов.

Крики и стоны Кайрен наконец затихли. Из погребального костра больше не доносилось ни звука. Бельтан отвернулся. Нога его зацепилась за что-то мягкое. Он нагнулся и с радостью обнаружил, что это его одежда. К тому времени, когда он оделся, огонь почти прогорел и вскоре совсем погас, испустив последнюю струйку смрадного черного дыма. На утратившем белизну мраморе остались лишь три продолговатые кучи золы, все еще сохраняющие контуры сплетенных в предсмертном объятии тел. Бросив на них прощальный взгляд, рыцарь заковылял к выходу, прихватив по пути меч у кого-то из спящих вечным сном королей.

— Прости, старина, мне эта штука нужна больше, чем тебе, — пробормотал он, отдавая салют усопшему. — Я верну, не волнуйся, но сначала должен выручить Трэвиса.

Бельтан в полной мере изведал на собственной шкуре лживость и коварство покойной графини Силезской, но в то же время не сомневался, что она говорила правду или по крайней мере часть правды. Быть может, Трэвис и не успел еще попасть в лапы Бледного Властелина, но сомневаться в том, что ему угрожает страшная опасность, не приходилось.

Выбравшись из усыпальницы, рыцарь перешел на бег, точнее говоря — на мелкую рысь. Каждое движение давалось с неимоверным трудом, каждый вдох отзывался болью в измученных легких. Стены и коридоры то раздвигались, то сокращались перед глазами, но действие яда постепенно шло на убыль — раньше он ощущал, что ступает по раскаленному железу, а теперь — всего лишь по битому стеклу. Стиснув зубы и запретив себе думать о своем истерзанном теле, Бельтан ускорил темп.

Но где искать Трэвиса? Немного подумав, рыцарь припомнил, что его друг скорее всего находится в пиршественном зале, где должен был, согласно намеченному плану, сыграть роль шута в театральном представлении. Сориентировавшись в изменившейся топологии замковых лабиринтов, на что ему потребовалось довольно много времени, Бельтан добрался до конца коридора, повернул в нужном направлении…