Книга Игрушка судьбы - Клиффорд Саймак

— Потому что об этом разговор ни разу не заходил, — ответил Экайер, — И потом, я сам узнал о Шептуне всего несколько дней назад.

— Но Теннисон знал о нем. Задолго до того, как узнали вы.

— Это правда. Но Теннисон был другом Декера.

— И каким же образом он познакомился с Шептуном?

— Он мне сказал, что Шептун сам разыскал его.

— Но сразу он вам об этом не рассказал. Почему он молчал, как вы думаете?

— Видимо, ваше преосвященство, у него было что-то вроде чувства долга перед Декером. Он никому про Шептуна не рассказывал, не только мне. Но и мне он рассказал о нем только после смерти Декера.

— Вы ведь очень близки с Теннисоном. Он вам все рассказывал?

— По крайней мере, мне так казалось, ваше преосвященство.

— А он, случайно, не сообщал вам, что собирается отправиться в рай?

Экайер резко выпрямился на стуле. Мгновение он молча смотрел на кардинала, пытаясь что-то прочесть на его лице, но, увы, — понять что-либо по лицу робота не дано никому. Экайер откинулся на спинку стула.

— Нет, — сказал он. — Ничего не говорил.

— Ну так вот, — сказал кардинал, — случилось так, что он туда отправился. Либо он в пути, либо уже там.

— Ваше преосвященство, простите, но ведь вы не можете этого знать!

— Могу, представьте себе. Мне об этом сказал глухоман. Я многое обдумал, прежде чем пригласить вас к себе. Экайер, нам нужно составить план действий.

— Ваше преосвященство! — взмолился Экайер, — Не так быстро! Вы говорите, вам об этом сказал глухоман? А где вы его разыскали?

— Я ходил к нему. Того, с которым я говорил, я нашел на холмах, повыше хижины Декера.

— И он сказал вам, что Теннисон собирается в рай?

— Он сказал, что Теннисон уже в пути. Не один. Вместе с Джилл и Шептуном. Глухоман сказал, что Шептун нашел дорогу в рай и повел их туда.

— Да-да… Понимаю… Мы говорили о такой возможности…

— Говорили? Мило! А мне — ни слова!

— Ваше преосвященство, рассказывать-то было, честно говоря, нечего. Мы поговорили и решили, что это невозможно.

— Возможно, как видите.

— Теннисона нет на месте уже два дня, но это ничего не доказывает…

— Джилл тоже нет, — добавил кардинал. — Если они не в раю, куда же могли деться? На Харизме не так много мест, где можно было бы спрятаться.

— Не знаю… Не может быть, что они отправились в рай. Во-первых, когда мы об этом говорили, никто из нас понятия не имел, где он может находиться. Мы думали, что если бы удалось вернуть кристаллы с записями наблюдений Мэри…

— Глухоман сказал мне, что им помогли обитатели математического мира.

— Это возможно, — растерянно кивнул Экайер, — Джилл и Теннисон бывали в математическом мире.

— Ну вот видите, — с упреком проговорил кардинал. — И этого вы мне тоже не рассказали. Неужели вам не пришло в голову, что меня это может заинтересовать?

— Ваше преосвященство, вы уверены, что глухоман понимал, о чем говорит? И почему вы решили пойти к нему?

— Экайер, поймите, все эти годы мы жестоко заблуждались относительно глухоманов. Они вовсе не злобные хищники, как утверждают слухи. Вечная беда всех сплетен и слухов — в них слишком мало правды. Тот глухоман, с которым я говорил, принес домой Декера и Губерта. Тогда, на эспланаде, он говорил со мной и Теннисоном. Мы виноваты в том, что так относились к глухоманам. Мы должны были подружиться с ними давным-давно. Было бы гораздо лучше для всех нас, если бы это случилось раньше.

— Значит, вы совершенно уверены в том, что они отправились в рай?

— Уверен, — кивнул Феодосий, — Я верю: глухоман сказал мне правду. Он рассказал мне об этом из дружеских побуждений.

— Господи, но это невозможно, немыслимо! — воскликнул Экайер. — Но… если уж и суждено было такому произойти, Теннисон тот самый человек, кто должен был совершить это. Он — замечательный человек.

— Не спорю. Теперь, надеюсь, вы понимаете, как важно нам подготовиться к их возвращению из рая?

— Вы думаете, они вернутся?

— Уверен. Они сделали это для Ватикана. Хоть они и недавно здесь, однако уже освоились. Теннисон разговаривал с его святейшеством несколько дней назад, и после их беседы

Папа говорил со мной. Теннисон рассказывал ему о монастырях на Древней Земле. Он говорил о том, что здесь, в Ватикане, он нашел для себя нечто подобное. Они вернутся.

— Что же вы собираетесь делать, ваше преосвященство? Если они действительно найдут рай и вернутся…

— Во-первых, теперь я знаю, кто стоял за всей этой богословской кутерьмой. Джон, садовник из больничного сада. Я почти уверен, что он работал на Папу, был его тайным агентом, хотя зачем Папе тайный агент — ума не приложу. Но это не важно. Дальнейшая судьба нашего садовника незавидная. Он будет презренным послушником, мелкой сошкой и останется им навсегда. И не только он.

— Но есть ли вам на кого опереться, ваше преосвященство?

— Пока не на кого, вы правы. Но все может измениться. В один прекрасный день я поговорю с его святейшеством и сообщу ему все, что узнал. И когда он услышит, что мне известно о его тайном агенте, наушнике, когда он узнает, что Джилл и Теннисон скоро вернутся из рая… Конечно, если бы не обнаружение рая, Папа еще долго воздерживался бы от решительных действий. Но когда он узнает об этом…

— Ну а если все это окажется неправдой, ваше преосвященство? Если…

— Тогда мне конец, — спокойно проговорил Феодосий, — И вам тоже. Но если мы ничего не предпримем, нам все равно конец. Терять нам с вами нечего.

— Вот тут вы правы. Абсолютно правы.

— Значит, вы пойдете со мной к Папе?

— Конечно, — твердо сказал Экайер, поднимаясь со стула. — Пойдемте.

Когда кардинал встал, Экайер спросил его:

— Как я понял, ваше преосвященство, вы думаете, что рай будет дискредитирован, разоблачен, что он окажется не раем. Но как вы можете быть в этом уверены?

— Понимаете, я решил рискнуть. Если я проиграю, мне, как и Джону, суждено стать презренным послушником до конца моих дней.

— И вы все-таки идете на риск?

— А что мне остается?

Глава 54

До какого-то момента я ясно помню, как все было, — рассказывал Декер, — Помню, как меня сильно стукнуло обо что-то, как я прильнул к иллюминатору, как разглядел внизу самый центр этой планеты, как мне почудилось, что шпили зданий, того и гляди, проткнут меня насквозь, помню, как видел дороги, сбегавшиеся, как спицы колеса, к ободу центра. А вот как я бежал к спасательному катеру, убей бог, припомнить не могу, потому что туда бежал не я, не тот Декер, что сейчас говорит с вами, а настоящий, первый, тот, которым я был когда-то.