Книга Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - Найл Фергюсон

члены кабинета — лейбористы добились государственного контроля над основными отраслями промышленности и товарами… Война высветила глупость прежних представлений тори, что люди готовы работать только ради личной выгоды и потому частное предпринимательство более эффективно, чем государственное… Надеюсь, что прежние дни неограниченного частного предпринимательства ради личной прибыли ушли навсегда… Обилие денег не означает механически, что их обладатель счастлив… То, что при социалистическом правительстве у богатых не будет столько денег и незаслуженных привилегий, возможно, неудобно для богатых; но это не важно, и, по-моему, вскоре окажется, что многие богачи… не станут без нужды волноваться из-за такой перспективы».

То, что эти слова принадлежали не политику-лейбористу Энайрину Бевану, а 3-му лорду Ротшильду, возможно, объясняет, почему он в 1940-е — 1950-е гг. старался держаться подальше от Нью-Корта. В 1959 г., когда он наконец оставил ученую карьеру и перешел в частный сектор, он занимался прямыми научными исследованиями в «Ройял датч шелл» (общеизвестно, что у Ротшильдов имелись исторические связи с этой компанией).

Перестройка прежней компании готовилась с 1941 г., когда была создана «Ротшильдс континьюэйшн лимитед» (Rothschilds Continuation Limited), которая должна была стать законной преемницей на случай, если одного или обоих оставшихся партнеров убьют на войне. Новая компания получила статус самостоятельного партнера. В 1947 г. компания «Н. М. Ротшильд» сделала еще один шаг от своей первоначальной формы, выпустив на 1 млн ф. ст. привилегированных акций, не дающих права участия в голосовании, и на 500 тысяч ф. ст. обыкновенных голосующих акций. Оставив у себя 60 % обыкновенных акций, Энтони сохранил за собой статус основного партнера; за ним в иерархии шли Эдмунд и Виктор, каждому из которых выделили по 20 % (хотя Виктор получил большую пропорцию привилегированных акций, не дающих права участия в голосовании). Произошел сдвиг в политическом равновесии внутри семьи, который должен был иметь серьезные последствия для следующего поколения.

Следует, однако, подчеркнуть, что компания сократилась с точки зрения капитала. Накануне Первой мировой войны капитал Лондонского дома приближался к 8 млн ф. ст. Сокращение до 1,5 млн — особенно учитывая потерю фунтом покупательной способности на 40 % в межвоенный период — свидетельствовало о резком спаде, отчасти вызванном неудачами в делах и беспрецедентным налогообложением. После смерти Лайонела осталось превышение кредита в размере 500 тысяч ф. ст., однако его детям пришлось заплатить налогов на наследство на общую сумму 200 тысяч ф. ст.

Стратегия Энтони состояла в перестройке традиционных международных операций компании. Сделать это было непросто, учитывая, что после войны потоки капитала в основном направлялись из Соединенных Штатов в Европу. Правда, к тому времени Эдуард и Роберт, в союзе с Петером Флеком из нидерландской компании «Пирсон, Хелдринг и Пирсон» основали фирму «Амстердам Оверсиз», которая должна была стать нью-йоркской базой для операций Ротшильдов;

но, судя по всему, такой шаг ненамного расширил сферу деятельности Нью-Корта. Первоначально много трудов отнимало решение вопросов с многочисленными довоенными долгами, по которым объявили дефолт такие страны, как Чили и Венгрия. Новые эмиссии — например, выпуск 1951 г. 3,5 %-ных ценных бумаг на 5 млн ф. ст. для «Международного банка реконструкции и развития» (который обычно называли «Всемирным банком») — были редкими; кроме того, их приходилось проводить совместно с другими банками Сити. Прежнее господство Ротшильдов на южноафриканском рынке золота подтвердилось за три года до того, когда вновь открылся международный рынок золота: мировая цена на золото снова официально устанавливалась в «фиксинговой комнате» Нью-Корта. Однако, поскольку международный золотой пул стремился удерживать цену на золото в размере 35 долларов за унцию, положение Ротшильдов утратило почти всю свою важность. В таких условиях компании пришлось сосредоточиться на документарном аккредитиве и акцептах. Хотя подобные операции трудно назвать нерентабельными, в прошлом они находились для компании отнюдь не на первом месте.

Самый амбициозный — и вместе с тем самый традиционный — проект послевоенных лет предложила Канада, территория для Ротшильдов более или менее неизведанная. Предложение Джозефа Смолвуда участвовать в развитии богатой полезными ископаемыми провинции Ньюфаундленд (премьером которой он был) стало, наверное, самой важной финансовой возможностью, порожденной связями банка с Уинстоном Черчиллем[253], — эту связь укрепляло то, что личным секретарем Черчилля был Джок, брат Дэвида Колвилла. Черчиллю, вернувшемуся на Даунинг-стрит в октябре 1951 г., сразу же понравился план Смолвуда, который он назвал «великой имперской, но не империалистической концепцией». В этом смысле «Британская Ньюфаундлендская корпорация, Лимитед» («Бринко») была чем-то вроде отголоска прежней славы. Она напоминала о той роли, какую компания «Н. М. Ротшильд» играла в эпоху расцвета Британской империи. Более того, лорд Лезерс, министр координации транспорта, топлива и энергетики в правительстве Черчилля, даже заявил: «Вы сделали Суэц, так почему не можете сделать Ньюфаундленд?» И все же, несмотря ни на что, Энтони колебался — настолько, что члены консорциума чуть не обратились вместо Ротшильдов к немецким банкам. «Н. М. Ротшильд» остался в составе правления во многом благодаря усилиям Эдмунда, и даже тогда казалось необходимым привлечь другие компании из Сити, в том числе банки Шрёдеров, Хамбро и «Морган, Гренфелл». По окончательному соглашению, достигнутому в марте 1953 г., консорциум «Бринко» арендовал 60 тысяч квадратных миль земли. После проведения геологоразведки решено было построить каскад гидроэлектростанций на водопадах Хэмилтон-Фоллс. Можно считать пережитком «предпринимательского духа» конца XIX в. то, что при распределении консорциумом 2 миллионов акций «Бринко» среди «своих» сам Черчилль купил 10 тысяч акций.

Однако в последующие годы невозможно оказалось поддерживать «имперскую» связь, отчасти из-за того, что Английский Банк был обязан ограничивать зарубежные инвестиции для противодействия послевоенному ослаблению фунта стерлингов. Кроме того, канадские власти стремились уменьшить «иностранный» контроль в «Бринко». С Ротшильдами не советовались по поводу первого выпуска акций «Черчилль — Фоллс», которые распространялись по открытой подписке, и, хотя они тем не менее согласились разместить на 7 млн ф. ст. выпущенных акций, в этом им препятствовали канадские банки. Тормозящая роль правительства в Квебеке причиняла особенный ущерб, поскольку правительство контролировало кабельную трассу, ведущую в Нью-Йорк — потенциально крупнейшего потребителя энергии будущей гидроэлектростанции. Хотя банк «Н. М. Ротшильд» в 1962 г. принял участие в последующем выпуске облигаций для «Коммонвелс девелопмент файнэнс Ко», а восемь лет спустя организовал крупный заем для Ньюфаундленда, проект так и не освободился от политических проблем[254]. Стратегия Черчилля не сработала в эпоху деколонизации.