Книга История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

принимающую таковые книги, должны быть почитаемы «раскольниками». Чтобы подействовать на упорных страхом церковного наказания, Собор присовокупил к этим общим постановлениям и угрозы: «Аще кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой Восточной Церкви и сему священному Собору или начнет прекословить и нам противлятися: и мы такового противника данною нам властию от Святого и Животворящего Духа проклятию предаем»… Вследствие таких определений бывший протоиерей Аввакум, поп Лазарь, чернец Епифаний, диакон Феодор и другие преданы анафеме как противники Православию.

В. И. Суриков. Боярыня Морозова (фрагмент). 1887.

Эта анафема доселе производила и производит сильное действие на старообрядцев: они утверждают, будто бы начало отделения их от Церкви последовало вследствие произнесения Макарием, Патриархом Антиохийским, в Москве в 1666 году и Московским Собором 1667 года на содержащих старые обряды и что клятвы произнесены прежде, а потом последовало отделение. Они как будто не видят или, лучше сказать, не хотят видеть, что клятвы Собора суть не что иное, как приговор или осуждение, произнесенное Собором на людей, уже показавших себя противниками Церкви, и именно на них, а не на обряды, защитниками которых они себя выставили, потому что отделение расколоучителей от Церкви последовало прежде 1667 года, как ясно видно из наглых поступков и писаний зачинщиков раскола. Самое учреждение «правил единоверия» неоспоримо доказывает, что Православная Церковь не осуждает строго разности в обрядах, но отсекает от себя анафемою тех, которые из-за обрядов отделяются от единства церковного. Припомним слова приснопамятного нашего святителя, митрополита Московского Филарета: «Изреченное Собором 1667 года проклятие положено на не покоряющихся святой Восточной Церкви и священному Собору, на противников, яко еретиков и непокорников. И следственно вступившие в мир и соединение со святой апостольскою Церковию, поелику сим являют, что они не суть противники, но по самой силе определения Собора 1667 года должны быть разрешены и разрешаются и пребывают свободны от изреченного тем Собором проклятия. При сем надлежит принять во внимание, что писанное в книге Стоглава о знамении честного креста и о сугубой аллилуии и о прочем Собор 1667 года хотя и нашел несходным с древними греческими и славянскими харатейными книгами, и сего не одобрил; но, однако, на сию книгу и на писанное в ней и на упоминаемое в ней Собор своего проклятия не положил, рассуждая, что писано то по неведению и что составившие описанный в сей книге Собор не были противниками Церкви. И потому святейший Синод не против суждения Собора 1667 года и благословно вступившим в соединение и мир со святою апостольскою Церковью, по снисхождению, разрешает обычное для них употребление выше упомянутых и прочих подобных обрядов» 24.

Примечания

1 Так свидетельствовали даже иностранцы, недовольные недостатком веротерпимости со стороны Никона. Писатель книги «Stephanus Razin» говорит: «Nicon autocritate et prudentia egregius» (12).

2 Против Никона были Стрешневы – родня царя по матери, Милославские – родня первой супруги царя, Морозов – царский свояк, первая супруга царя Марья Ильинична, составитель Уложения князь Одоевский, бояре Долгорукий, Трубецкой, Салтыков и др. Семен Стрешнев до такой степени ненавидел Никона, что назвал его именем собаку и выучил ее подражать патриаршему благословению. Все эти люди зорко следили за Патриархом, ловили всякий случай, где он слишком резко выставлял свою власть или давал волю своему гневу.

3 Денисов в «Винограде Российском» приписывает епископу Павлу следующие слова, начертанные будто бы им вместо подписи под соборным деянием 1654 года: «Аще кто от обычных преданий святые кафолические церкве отъимет, или приложит к ним, или инако развратит, анафема да будет». Сверх того Денисов утверждает, будто бы Павел Коломенский на Соборе победоносно обличил Никона в посягательстве на искажение Православной веры. А между тем на подлинном деянии Собора 1654 г., хранящемся в Синодальной библиотеке под № 379, видим подпись Павла со следующей припискою: «А что говорил на святом Соборео поклонех, и тот устав харатейной в оправдание положил зде, а другой писмяной». Оказывается, таким образом, что Павел, епископ Коломенский, вместе со всеми присутствовавшими на Соборе архиереями признал настоятельную нужду исправления церковно-служебных книг и чинов, и только сделал возражение по вопросу о поклонах в четыредесятницу: обстоятельство, очень важное для первоначальной истории раскола. (Деяние Московского Собора 1654 года. Изд. Братства святого Петра митрополита. Москва, 1873). Что касается до низложения и заточения Павла, то Никон поступил если не совсем законно, то совершенно справедливо, как доказали последствия.

4 Так Полоцкий Богоявленский монастырь, зависевший непосредственно от Патриарха, без его согласия был отдан в управление новопоставленному местному епископу Каллисту; определялись игумены и священники именем государя, помимо патриаршей власти.

5 Вот для примера один случай: когда торговый человек Иван Щепотник за пятьсот пудов меди, взятые из его лавки для колокола, заверстал патриаршею мягкою рухлядью, Никон так разгневался, что, по собственному выражению его, «того ради преобидения Ивана проклял». Также проклял он и Стрешнева за кощунственное обучение собаки.

6 Впоследствии, когда происходили допросы об отречении Патриарха (всех показаний было взято по этому случаю более 60), митрополит Крутицкий Питирим показал, будто Никон говорил, что если помыслит впредь быть Патриархом, то пусть будет анафема. Никто из остальных свидетелей не подтвердил этого показания: одни говорили, что совсем не слыхали, другие не помнят, чтобы Патриарх произносил клятву особенно, чтобы говорил: буду анафема. Еще ризничий патриарший Иов показал, будто Никон говорил в своей речи, что его называли иконоборцем за то, что правит книги, и хотели побить камнями; прочие свидетели не подтвердили и этого показания (Сочинение Н.И. Субботина «Дело Патриарха Никона», с. 20). При изложении печальной судьбы Никона мы много пользовались этим превосходным исследованием.

7 Неизвестный сочинитель Аввакумовой жизни говорит, что спустя 6 лет (после 1654 года, следовательно, в 1660 или 1661 году), Аввакум был возвращен в Москву и даже был принят ласково самим царем. Аввакум скоро начал здесь жарко проповедовать свое учение; духовное правительство просило царя обуздать Аввакума; царь посылал Семена Стрешнева советовать Аввакуму, чтобы молчал. Аввакум «чрез верных своих» подал царю просьбу, чтобы Никон лишен был патриаршества. По настоянию духовенства царь сослал Аввакума в Мезень.

8 Питирим действовал уже как подвластный Патриарх, без всякого сношения с Никоном. Когда в неделю Ваий Питирим совершил известный обряд «хождение на осляти», Никон, почитавший этот обряд исключительно принадлежащим Патриарху, написал царю, что Крутицкий митрополит «дерзнул олюбодействовать седалище великого архиерея всея Руси».

9 Современник его, известный Лев Аллацкий, в 1645 году писал к другу своему Бертольду Нигузию: «Панталеон Лигарид