Книга Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

одночасье исчезли под водой, или Бенгальского голода 1943 года, когда погибло полтора миллиона одинаковых душ.

"Но мы были счастливы". Что ж. Это было "счастье" постоянного террора, болезней всех возрастов, мертвых детей, жестокой иерархии, порабощенных и замалчиваемых женщин, 5-процентной грамотности. И в любом случае главная цель человеческой жизни - это не счастье кошачьего типа, смакующего рыбный ужин на солнечном подоконнике в конце июня, хотя такие удовольствия время от времени приятны.¹ Не является главной целью и счастье коллективного типа в празднике или тамаше традиционного дня празднования, или в Суперкубке, или в Нюрнбергских митингах, хотя они время от времени приятны (или неприятны) для посещения. Дело в том, что $3 в день не дают возможности реализовать жизненные силы по линии совершенства, процветания человеческой жизни. Реализация жизненных сил включает в себя открытие магазина одежды в той же мере, что и открытие книги художественной литературы. Ошибочный предрассудок клерикалов состоит в том, что только нерыночная и особенно некоммерческая деятельность является по-настоящему творческой. Большинство людей не могут писать стихи Фроста или собирать витражи Шагала, но, повторяя слова Томази, в экономике свобода реализации жизненных сил открыта для гораздо более широкого круга людей.² Либерал Исайя Берлин определял свою восхитительную "негативную свободу" как "количество путей, по которым человек может идти, независимо от того, хочет он этого или нет".³ Марк Твен, правда, заметил, что человек, который не хочет читать или открывать магазин, не имеет никакого преимущества перед тем, кто не умеет. Но, по крайней мере, у грамотного и раскрепощенного человека есть альтернативный путь, если он когда-нибудь проснется настолько, чтобы встать на него. В традиционном или тоталитарном обществе, по крайней мере, есть только два пути - конформизм или разбой.

Левые считают, что имеет большое значение тот факт, что неравенство, как они утверждают, в последнее время увеличилось. Они считают, что в долгосрочной перспективе бедные в мире становятся все беднее. Они ошибаются по обоим пунктам. (По поводу тех же предполагаемых фактов правые порой испытывают тревожное ликование: "Я свое получил". Но такая реакция также ошибочна как с фактической, так и с этической точки зрения.)

Действительно, богатые стали богаче. Но и бедные тоже, и для них это имеет большее значение. Миллионеры, не говоря уже о миллиардерах, имеют ограничения по использованию своего огромного богатства на любые цели. В основном богатство стоит на месте, как прогулочные яхты в марине. А доходы, получаемые от финансового, физического и человеческого капитала богатых, не могут обеспечить сильно неравномерное потребление, скажем, брюк, которые, в конце концов, приходится надевать на одну ногу, или репетиторства по французскому языку, которое, по крайней мере, на этот час исключает тренерство по крикету. Поэтому экономический рост, как бы неравномерно он ни накапливался в виде богатства или получаемого дохода, радикально более эгалитарен в своем потреблении.

К настоящему времени в богатых странах и все чаще в бедных достигнуто равенство в потреблении. Как предсказывал в 1901 г. американский экономист Джон Бейтс Кларк, "типичный рабочий увеличит свою заработную плату с одного доллара в день до двух, с двух до четырех и с четырех до восьми [что в реальном выражении дохода на одного человека является точным до настоящего времени, хотя и не учитывает радикального улучшения качества товаров и услуг]. Такие доходы будут значить для него бесконечно больше, чем любой возможный рост капитала для богатых. . . Именно это изменение принесет с собой постоянное приближение к равенству подлинного комфорта".⁴ "Равенство подлинного комфорта" произошло, например, в США, и продолжало происходить, а теперь фактически и в перспективе происходит во всем мире. Дональд Будро перечисляет предметы, которые в 1965 году могли иметь лишь немногие американцы, такие как Говард Хьюз (он представляет миллиардеров того времени), а сейчас есть у каждого американца среднего класса - ночная доставка посылок, автоматически открывающиеся двери автомобилей, международные телефонные звонки, широкоэкранные телевизоры в доме, международная кухня, автомобиль для всех членов семьи старше 15 лет, заграничные отпуска, посудомоечная машина, быстро проявляемые фотографии (теперь мгновенно и по электронной почте), центральный кондиционер, не говоря уже о вещах, недоступных даже богатому, но печальному Говарду в 1965 г. - мягкие контактные линзы, виагра ("чтобы резвее скакать по роще Купидона", - говорит Будро) или, что более актуально для Хьюза, лексапро и паксил от депрессии.⁵

Равенство подлинного комфорта необычайно возросло и продолжает расти даже в последнее время. Подумайте, если говорить совсем серьезно, об улучшениях в медицине, о гораздо более широком доступе к высшему образованию, о приближении к равным правам, если не сказать совершенным, для геев, женщин, афроамериканцев, инвалидов, а теперь даже для лиц, не имеющих пола. Например, рост продолжительности жизни с 1970 г. среди богатых и бедных, если перевести его в долларовый эквивалент, равен довольно значительному росту виртуального дохода.⁶ Роберт Фогель в 1999 г. убедительно доказывал, что неравенство, имеющее главное значение в такой богатой стране, как США, сейчас - это не материальное потребление, а культурное преимущество.⁷ Скромная американская семья, например, родители Мишель Обамы, если они с лазерной точностью уделяют внимание образованию, может обеспечить своим детям обучение в колледже и даже в юридической школе. Так пусть же у нас будут богатые страны, способные дать такие преимущества своим детям.

Однако левые, вместо того чтобы сосредоточиться на повышении абсолютного уровня бедных, предлагают отбирать богатства у обеспеченных, даже если производительность вполне обеспеченного врача или фантастически обеспеченного нефтяника на самом деле помогает нынешним бедным, давая им замену тазобедренного сустава или газовое отопление. Иностранная помощь имеет такое сомнительное с этической точки зрения обоснование. Левые будут ссылаться на опросы общественного мнения, показывающие (как будто это не очевидно, хотя и неэтично), что люди завистливы и, в конце концов, предпочтут отнять деньги у миллионеров, а не повысить доходы всех. Не облагайте его налогом. / Не облагайте меня налогом. / Налог на того босса / За деревом. Зависть, как я уже отмечал, имеет давнюю историю. В традиционных обществах никто, кроме вождя или высокопоставленного хозяина поместья, долго не возвышался над остальными макаками, что поддерживало этический императив среди соплеменников и крестьян - не подавать виду, что ты преуспеваешь, даже если можешь, и с подозрением относиться к колдовству тех, кто это делает. Это был механизм зависти, помогавший опускать людей вниз, до 3 долларов в день.

Эгалитаризм, который мы, Homines sapientes, так хорошо усвоили за сотни тысяч лет всемирного охотничьего собирательства, является частью нашей человечности, и, конечно, не позорной частью. В кругу друзей или в семье