Книга Не время для человечности - Павел Бондарь

Пересилив отвращение к себе, я все же сделал большой глоток из стакана и откусил второй бургер. В общем-то, можно было объяснить все эти мысли и чувства, легко объяснить все мои нездоровые привычки, зависимости и отношение к жизни. Так же легко, как понять те же проблемы у других людей. Ведь если разбираться подробнее, если вникать в суть, то все действительно пугающе банально. Каждый человек чего-то хочет, к чему-то стремится, и какие-то вещи общие для всех, какие-то – уникальны. Что же мешает всем нам достичь своих целей, исполнить свои мечты? Наличие других людей. Большинство наших желаний завязано на окружающих – на тех, кого мы любим, кого ненавидим, на семьи, друзей, группы и нации, общества или все человечество. Почему? Потому что мы, как учат в школе, социальные животные. Мы живем в обществе, в общем мире, но взгляды на то, каким должен быть этот мир, у нас часто разнятся – в общем или в деталях. Политики режут мир на зоны влияния, культуру кроят из разных материалов, люди соперничают друг с другом в повседневной жизни, компании пытаются отжать друг у друга часть рынка. И чем масштабнее твои цели, чем глобальнее твоя мечта, тем больше у нее врагов. Тех людей, кого твоя картина мира не устраивает, потому что она противоречит их собственной. И пусть мы хотим более-менее одного и того же – на фундаментальном уровне – наши картины мира слишком отличаются, чтобы реальный общий мир мог быть хорошим местом. Даже когда мы соглашаемся, что что-то правильно и хорошо, мы продолжаем по-разному интерпретировать это. Сколько в мире существует трактовок равенства, свободы, справедливости? Стоит просто оглянуться назад и вспомнить, чем обернулась идея коммунизма, во что превратилось капиталистическое общество, к чему привело движение за равноправие, во что вылилось раскрепощение нравов и получение людьми многих свобод. Ведь в своей основе это были весьма положительные концепции, но разница между людьми извратила и поглотила все хорошее, что в этих концепциях было, вновь родив что-то гротескно-отвратительное и жуткое, доведенное до абсурда. Слишком много противоречий, слишком много взаимоисключений в нашей жизни. Разве может не быть проигравших в мире, где есть победители? Вот нам и приходится изворачиваться, всю дорогу ограничивая себя, идя друг другу на уступки, чтобы мир хоть как-то мог существовать. И все равно конфликты неизбежны, неотвратимы, они пронизывают все уровни и сферы нашей жизни. Даже те наши цели, которые не связаны напрямую с другими людьми, связаны с ними косвенно. Можно, конечно, найти такой пример, который на первый взгляд полностью бы противоречил этой аксиоме, но лишь на первый взгляд. Чем дальше ты вникаешь в суть проблемы, чем дальше раскручиваешь клубок причинно-следственных связей, тем яснее понимаешь, что на том или ином уровне вновь натыкаешься на внешний конфликт, вновь в уравнении появляются другие люди – рано или поздно, но это неизбежно. Хотя бы потому, что мы стоим на плечах цивилизации с историей в тысячи лет, мы рождены в обществе, мы рождены другими людьми, и даже само наше существование, наш образ мыслей, наше восприятие мира – все это следствие определенных причин в нашем прошлом. Вот и получается, что мы все друг друга взаимно ограничиваем, сдерживаем, делаем одновременно несчастными и счастливыми: несчастными – потому что в мире, полном других, не похожих на нас людей, мы не можем рассчитывать на многое, мы так часто терпим неудачи, натыкаемся на сопротивление и непонимание, довольствуемся малым, что само понятие счастья стало для нас чем-то абстрактным, почти насмешкой или суррогатом, как когда любовью называют симпатию, а счастьем – удовольствие; счастливыми – потому что без других людей нам нечего делать в мире, ведь никто, наверное, в здравом уме не смог бы существовать совсем один на всей планете, как если бы все остальные вдруг исчезли, потому что наше счастье никогда не может состоять из одного лишь поглощения питательных веществ и информации из прошлого, наши цели и мечты неразрывно связаны с другими людьми и взаимодействием с ними.

Потягивая пиво, я смотрел в окно, рассеянно наблюдая за людьми снаружи. Солнце уже почти скрылось, и кольцо погружалось в предночную прохладную темноту. Силуэты пересекали переулок, огибали здания, стояли, сидели, сбивались в группки, болтали и смеялись. Все эти люди сейчас весьма довольны – они свободны от забот, от обязанностей, от быта, они отдыхают. Я тоже не особенно несчастен прямо сейчас – всего лишь ненадолго погрузился в рефлексию. Скоро я выйду из заведения, встречу Лекса и Фай, угорю на движе, наверняка встречу Алису, и не буду думать обо всех этих мрачных вещах. Но пока что я здесь, и я о них думаю. Двери фастфуда хлопали, впуская и выпуская посетителей, и пожилая уборщица сновала между столиками, наводя вокруг себя чистоту и порядок.

Ну, насчет того, почему мы все в какой-то мере несчастны – это мы поняли, да. Дело в наших различиях. А что же сами эти различия? Если никак нельзя изжить конфликты, избавить мир от непониманий и противоречий, взаимоисключения моих целей твоими, то можно ли что-то сделать с самими различиями между нами? Ну, а что с ними сделать. Различия и делают нас людьми, разве нет? Если я откажусь от своей картины мира и полностью разделю чужую – это уже буду не я, это будет копия другого человека. В глобальных масштабах это еще возможно представить: каким-то образом скооперировавшись, объединившись между собой, люди вырабатывают идеальный общественный строй. Политика, экономика, культура – все это становится неким усредненным идеалом, который (невероятно!) принимают все. Но что делать с масштабом локальным, личным? Как решить, кто из двоих соискателей получит должность, кто из двоих парней будет встречаться с девушкой, в которую оба влюблены, кто из двоих писателей-фантастов будет опубликован и станет известным? Где есть свобода, там нет равенства, где есть равенство, там нет свободы. Проблема разницы выгоды заключается в сравнении и измерении определенных параметров этой выгоды – в том, что касается материальных благ, которые измеряются и оцениваются всеми сравнительно одинаково. Решением этой проблемы было бы нахождение способа исключения возможности сравнения как таковой, или нахождение способа уравнивания степени субъективно ощущаемого удовлетворения каждой стороны. Либо мы убираем из уравнения разницу между людьми, либо убираем общую для всех среду существования, либо убираем возможность оценки и сравнения условий, либо убираем самих людей. Ну надо же, целых четыре варианта! Звучат они все так себе, конечно, но что-то наверняка должно сработать. Остается только попробовать.

Мне понравился такой ход мыслей, и, взглянув на часы, я решил остановиться на этом моменте, уже не таком мрачном и отчего-то даже обнадеживающем. Закусив остатком бургера последний глоток пива, я зашел в туалет и через минуту направлялся к входу в кирпичку, у которого уже выстроилась немалая очередь.

В толпе людей, как обычно, царило веселье и возбуждение, все шумели, нетерпеливо топтались на месте или бродили вдоль стены, пара чуваков обходила очередь, предлагая билеты, кто-то делал селфи на фоне арки входа, кто-то присел у стены, качая головой в такт музыке в наушниках, настраиваясь на тусовочный вайб. Меня тоже почти сразу захватило стандартное предвкушение движа, и я сам не заметил, как начал кивать головой и ухмыляться, улавливая вибрацию в здании за стеной.

Через пару минут подошел Лекс с блестящими глазами и тоже ухмыляющийся. Мы начали обсуждать заявленные лайн-апы для разных залов, строить догадки о планировке, которую скоро увидим. За нами встала компания из девчонки и двух парней, которые горячо обсуждали свою проблему – нехватку одного билета. Я предложил им один, четвертый лишний у меня, и их радости не было предела. Мы разговорились, и оказалось, что ребята – выпускники медицинского, и на тусу приехали как раз отмечать свой выпуск. За несколько минут до начала к нам присоединилась Фай, и после того, как мы втроем отбили друг другу пятюни и коротко обменялись громкими куражными подначками, мы вместе со стоящими позади нас ребятами погрузились в привычное состояние веселости и легкого мандража. Это было одной из моих любимых вещей в походах на ивенты – настоящие эмоции приятного волнения и непринужденности, доступные даже без каких-то искусственных стимуляторов, рожденные одним только воображением на пару с памятью о предыдущих похожих вечерах.