Книга Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - Найл Фергюсон

Вплоть до начала Второй мировой войны следствием экспроприации стала эмиграция евреев с германской территории. Важно подчеркнуть, что дворец Ротшильдов на Принц-Ойген-штрассе заняло Центральное бюро Адольфа Эйхмана по еврейской эмиграции, которое тесно сотрудничало с бюро Рафельсбергера по операциям с активами. Естественно, многие (но не все) немецкие и австрийские евреи хотели уехать за границу, пока нацисты не возражали против их отъезда, при условии, что они заплатят штраф. Ведущие немецкие банкиры еврейского происхождения — особенно Макс Варбург — не видели иного выхода, кроме ускорения этого процесса. Однако для таких евреев, как Ротшильды, которые оставались за пределами германского контроля, это порождало ряд острых противоречий. Уже в июне 1933 г. Лайонел стал одним из пяти президентов нового «Апелляционного совета центрального британского фонда помощи немецким евреям» (позже переименованного в «Совет помощи немецким евреям»), куда Лондонский дом сделал первоначальное пожертвование в размере 10 тысяч ф. ст.[246] Пять лет спустя, в начале 1938 г., сообщалось, что Совет собрал 1 млн ф. ст., куда вошел в том числе еще один взнос Ротшильдов в размере 90 тысяч ф. ст.; за ним в ноябре последовал взнос в размере 50 тысяч ф. ст. Однако никто точно не знал, как наилучшим способом применить эти деньги, чтобы помочь немецким евреям. Так, в Совете представителей британских евреев возникли разногласия из-за предложения о бойкоте немецких товаров. Возможно, из-за этого Уолтер подал в отставку с поста вице-президента. Когда Джеймс Г. Макдональд и Феликс Варбург в январе 1934 г. выступили на собрании еврейских бизнесменов, они не встретили понимания в вопросе альтернативной стратегии поощрения эмиграции из Германии. На следующий год Макдональд представил более последовательный план (составленный Максом Варбургом). Предлагалось создать новый банк с капиталом в 3 млн ф. ст. для финансирования эмиграции немецких евреев в Палестину. Но, несмотря на «почти изумительный энтузиазм», проявленный Лайонелом вначале, план потерпел неудачу, когда его подробности раньше времени просочились в прессу. И Энтони, и Лайонел еще более настороженно отнеслись к последующему плану Варбурга создать англо-американское еврейское политическое бюро. Они утверждали, что «можно подвергнуть опасности свое… английское гражданство, если проявлять чрезмерную активность во всемирных еврейских акциях».

Виктор, племянник Лайонела, также участвовал в создании «Центрального британского фонда». «Если бы мне не повезло с местом рождения, — сказал он на митинге Сионистской федерации в октябре 1938 г., — я мог бы стать беженцем, или очутился бы в концентрационном лагере, или стал бы постояльцем венского отеля „Метрополь“»[247]. Однако в основном в своей речи он (не слишком пылко) защищал государственную политику ограничения еврейской эмиграции в Палестину. Так же двусмысленно он выступил и на собрании Фонда графа Балдуина в помощь беженцам в Мэншн-Хаус в декабре того же года: «Я знаю, что расстреливают детей. Я беседовал с людьми, бежавшими из концлагерей, и могу вам сказать: по сравнению с тем, что они пережили, многие ужасы, о которых мы читаем, кажутся детскими стишками. Я получаю столько душераздирающих писем от детей, задокументированных отчетов и воспоминаний очевидцев, что мне трудно поверить, что я когда-нибудь снова стану тем беззаботным и счастливым ученым, каким я был до того, как все началось».

«Медленное убийство 600 тысяч человек, — сказал он, обращаясь к слушателям, — это злодеяние, какое в истории совершалось редко… — Однако далее он заявил: — Несмотря на гуманность, мы, наверное, все согласимся: нехорошо, что беженцы покушаются на личное пространство нашей страны, пусть даже на относительно короткие периоды времени». Что же касается роста эмиграции в Палестину, позиция правительства Великобритании была «крайне сложной». В марте 1939 г., посетив Соединенные Штаты для встречи с американскими организациями помощи беженцам, Виктор попросил еще 160 тысяч ф. ст. для «Совета немецких евреев», чтобы спонсировать эмиграцию из Германии. Однако снова возникли оговорки. «Какие бы сомнения мы ни испытывали, — заявил он, — мы можем решить эту огромную проблему лишь в том случае, если создадим организованный исход и добьемся небольших финансовых уступок со стороны Германии». Он сохранял пессимизм относительно возможностей «массовой колонизации сотен тысяч человек». Даже в 1946 г., выступая в палате лордов, Виктор отстаивал политику ограничения иммиграции в Палестину, несмотря на то что «у него самого была 75-летняя тетушка, которую эсэсовцы забили насмерть возле лагеря уничтожения».

Совсем другое беспокоило Ротшильдов во Франции, куда в первый год после прихода к власти нацистов прибыло более тысячи евреев. Хотя Роберт оказывал поддержку неофициальному агентству, созданному для помощи таким беженцам — в 1936 г. его воссоздали как «Комитет помощи беженцам», — он беспокоился, как скажется наплыв беженцев на уже существующую еврейскую общину во Франции. В мае 1935 г. он делал замечания на генеральной ассамблее Парижской консистории (президентом которой он стал за два года до того), которые можно истолковать лишь как критику в адрес вновь прибывших. «Важно, — заявил он, — чтобы иностранные элементы как можно быстрее ассимилировались… Иммигранты, как гости, должны научиться себя вести и не слишком много критиковать… а если они здесь несчастны, им лучше уехать»[248]. Его слова можно назвать старыми доводами сторонников ассимиляции по отношению к новым еврейским иммигрантам.

Поэтому единственным логическим решением проблемы было найти какую-нибудь альтернативную территорию, куда евреи могли бы уехать. Сами нацисты думали о Мадагаскаре. Любопытно, что первым заданием Гая Бёрджесса (когда он был еще внештатным агентом разведки) со стороны отдела D в МИ-6 было — как он исправно сообщил в Москву в декабре 1938 г. — «привести в действие лорда Ротшильда» в попытке «расколоть еврейское движение» и «создать противодействие сионизму и д-ру Вейцману». Примерно в то же время Парижский дом направил в Нью-Корт предложение купить 200 тысяч акров земли в бразильском Мату-Гросу «с целью колонизации»; поступило еще одно предложение разместить евреев в Долине Верхнего Нила в Судане, между Малакалем и Бором — предположительно на «огромной территории… где нет населения и где евреи могли бы организовать для себя… колонию». Обсуждались также Кения, Северная Родезия и Гвиана. Похоже, только в последнюю минуту Ротшильды поняли необходимость принять беженцев в Великобритании и во Франции. В марте 1939 г. жена Эдуарда Жермена превратила старый дом на краю имения Ферьер в общежитие примерно для 150 детей-беженцев. После вторжения нацистов детей эвакуировали на юг, а позднее они разделились; кому-то удалось попасть в Соединенные Штаты. Более надежное убежище образовалось в Уоддесдоне, куда поместили 30 детей, спасенных из приюта во Франкфурте незадолго до начала Второй мировой войны.