Книга История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

Греки оказались единственной стороной, которой удалось взять силой те территории, которые были им обещаны условиями Севрского договора (как, впрочем, и многие другие территории). В Британии далеко не сразу стали понимать, что условия Севрского договора невыполнимы и что националистами уже нельзя пренебрегать, ведь эта страна так долго была самым ярым сторонником султана и его правительства и считала националистов столь непредсказуемыми, что ее политикам было трудно совершить необходимый отход от уже сложившихся дипломатических представлений и порвать с «законными» властями Османской империи. И все же британская политика постепенно приходила к пониманию того, что нужен компромисс, и в апреле 1921 года Британия вместе с Францией и Италией объявила о своем нейтралитете в борьбе между греческими и турецкими националистами. В августе 1922 года греки потерпели поражение от националистов и отступили в Измир, куда 29 сентября вошла победоносная турецкая армия. По всей вероятности, три четверти из приблизительно 200 000 османских греков, покинувших западную Малую Азию после Балканских войн 1912–1913 годов, в 1919 году вернулись в этот регион вместе с греческими оккупационными войсками. Теперь и они, и еще четверть миллиона тех греков, которые все это время оставались в западной Малой Азии, навсегда уехали в Грецию. В течение десяти дней с момента прибытия турецких сил в Измир, все греческие войска покинули Анатолию.

Британцы были потрясены победой националистов, так как теперь дорога на Стамбул была открыта для доблестных защитников Анатолии. К завершению военных действий, так много лет терзавших Османскую империю, привела не политика британского правительства, а дальновидность, которую проявили командующий силами националистов Исмет (Инёню) и главнокомандующий союзными силами в Стамбуле генерал Харингтон. 11 октября 1922 года стороны заключили перемирие. Подписание документа состоялось в расположенном на южном берегу Мраморного моря, местечке Муданья, куда из Стамбула можно было довольно быстро добраться на пароходе. Тот факт, что империю представлял не какой-нибудь уполномоченный Стамбула, а командующий западным фронтом и верный союзник Мустафы Кемаля Исмет (Инёню), свидетельствовал о ненужности султана. Между тем исторические события продолжались. Через месяц Национальное собрание в Анкаре проголосовало за отмену султаната, а титул халифа, принадлежавший султану Мехмеду VI Вахдеддин у, перешел к его кузену, Абдул-Меджиду, являвшемуся старшим представителем мужского пола из всех еще оставшихся отпрысков династии. Халифом его избрали депутаты Великого национального собрания. Результатом долгих и тяжелых переговоров с великими державами стал подписанный 24 июля 1923 года Лозаннский договор. По этому договору Турция оставалась в существующих к тому времени границах (которые впоследствии были лишь незначительно изменены) и получала такой же статус, как и ее давние соседи. Были выпущены на свободу все еще оставшиеся задержанные, которые ожидали суда за массовые убийства армян. Теперь с прошлым было действительно покончено. Цели, поставленные национальным пактом 1920 года в Лозанне, были почти полностью достигнуты. Борьба националистов с лихвой себя оправдала, и 23 августа 1923 года Лозаннский договор был ратифицирован Великим национальным собранием. 2 октября союзники покинули Стамбул, 13 октября Анкара была объявлена столицей, а 29 октября была основана Турецкая Республика, президентом которой стал Мустафа Кемаль, а премьер-министром Исмет (Инёню).

Отказ националистов смириться с унизительным будущим, которое готовили Турции создатели Севрского договора, стал более драматичным и продолжительным отражением той самой решимости, которая в 1913 году заставила османскую армию, несмотря на все трудности, отвоевать Эдирне. Севр до сих пор отбрасывает свою зловещую тень на Турцию, где уже давно опасаются того, что иноземные враги и предатели внутри Турции могут снова попытаться разделить страну, которую защищали с таким упорством и заплатили за это такую высокую цену. На отношение некоторых слоев турецкого общества к возможности вступления в Европейский союз также оказывает влияние призрак Севра, а намерения европейцев подвергаются самому тщательному анализу, с целью выявить в них признаки двуличия.

3 марта 1924 года, через полгода после провозглашения Турецкой Республики, Великое национальное собрание проголосовало за отмену халифата и распорядилось отправить османскую династию (в общей сложности около 120 ее представителей) в изгнание. Это решение раскололо Национальное собрание, поскольку некоторые из его членов продолжали относиться к халифу с почтением и их не устраивали те методы, с помощью которых фракция во главе с Мустафой Кемалем добилась провозглашения конституции. Отмена халифата испортила отношения между такими решительными националистами, как сам Мустафа Кемаль и представителями умеренного крыла, такими как Рауф (Орбей) и Казим Карабекир. И тот и другой нанесли визит халифу Абдул-Меджиду незадолго до отмены халифата, ставшей лишь самым заметным, но не единственным проявлением усилившегося автократизма, с помощью которого Мустафа Кемаль и коллеги, которым он более всего доверял, управляли Национальным собранием.

Отклики на отмену халифата пришли из всех регионов мусульманского мира, в том числе из Индии, Египта и Дальнего Востока. Индийские мусульмане были самой многочисленной группой, выразившей свой гнев. Более радикальные из турецких националистов сочли такую реакцию иностранным вмешательством во внутренние дела. Сделанное Мустафе Кемалю предложение принять титул халифа не нашло никакого отклика, и в качестве возможных кандидатов были выдвинуты другие фигуры, такие как имам Йемена и король Афганистана. Низложенный и изгнанный в Швейцарию Абдул-Меджид использовал свой титул халифа для того, чтобы пригласить исламских лидеров на съезд, который так и не состоялся, но этот опрометчивый поступок Абдул-Меджида вызвал серьезное осуждение в Турции. Преданность большинства мусульман своей религии и халифу была искренней, и отмена халифата сразу же лишила граждан новой республики привычного объекта приложения своей лояльности. Это произошло как раз в то время, когда неприязнь Национального собрания к любым проявлениям религиозности углубляла чувство отчужденности, которое у простых мусульман вызвал исходивший из Анкары проект радикальной модернизации, воспринимаемой ими как вестернизация. В действительности первоначально проект модернизации Турции (как и проект реформирования Османской империи) принадлежал элитной группе, с которой многие люди едва ли могли себя отождествлять. Им ничего не стоило взять и просто выразить свое негодование этим проектом, и это несмотря на признание ими того, что они снова обрели безопасную родину.

Травма, нанесенная поражением в Балканских войнах, убедила турок в том, что они должны отстоять Анатолию любой ценой или умереть. Такой императив имел далеко идущие демографические последствия. Так, земли, не по своей воле покинутые армянами Анатолии, были заселены беженцами-мусульманами с Балкан, которые сами всего лишились. Обмен беженцами между Грецией и Турцией, имевший место после заключения Лозаннского договора, стал последней фазой исхода мусульман из бывших османских территорий, которые теперь находились в руках христианских национальных государств или, как в случае с Советским Союзом, откровенно атеистических. К 1923 году численность населения территорий оставшихся от Османской империи (т. е. Турецкой Республики) не превышала 13 млн человек, из которых 98 процентов были мусульманами. Перед Первой мировой войной население на 80 процентов было мусульманским. С исчезновением христианских общин, значительная часть которых проживала в городах, доля сельского населения страны увеличилась: если перед войной, доля жителей городов с населением более 10 000 человек сотавляла 25 процентов от общей численности, то после войны этот показатель снизился до 17 процентов.