Книга Ричард Лаймон. Рассказы. - Ричард Карл Лаймон

ошибкой, — сказал я.

— В любом случае, он ужасно скучал по своей картине, но старался держаться от неё подальше. Видишь ли, он знал, что одержим ею. Это был шанс освободиться от навязчивой идеи. Но он не находил себе места вдали от "Зеркала". Это почти сводило его с ума. Просто убрать картину с глаз долой было источником мучений, но у него также рос страх, что с ней может что-то случиться. Что, если кто-нибудь украдёт её? Что, если галерея сгорит дотла? И всё в таком духе.

— Вот, держите, — сказала официантка. Она поставила передо мной напиток, подложив свежую салфетку для коктейля, затем взяла пустой бокал.

— Спасибо, — сказал я.

— Не хотите ли сделать заказ прямо сейчас?

Прежде, чем Сильвия смогла ответить, я сказал: — Нам нужно ещё несколько минут, пожалуйста.

Сильвия выглядела обманутой. Но она улыбнулась и кивнула. — Ещё несколько минут, дорогая, — сказала она.

Официантка ушла.

И снова Сильвия посмотрела ей вслед.

Я сделал глоток из бокала. Коктейль был холодным и приятным. Я сказал: — Прошло четыре дня и четыре ночи.

— А. — Сильвия казалась растерянной.

— Для Гордона. Без "Зеркала".

— Ах, да. И он больше не мог оставаться вдали от него.

— Верно, — сказал я. — Наконец, примерно в час ночи на пятый день работы выставки, он больше не мог выносить её утрату, поэтому оделся, поехал в галерею и воспользовался ключом Фейт, чтобы войти.

— Дай угадаю. Картины там не было. Она продала её.

— Нет, нет, Сильвия, боюсь, что нет. В жизни всё не так, как в банальном сценарии.

Она усмехнулась. — Что ж, вполне возможно —

— Несмотря на то, что Гордон имел полное право войти в галерею, была середина ночи. Поэтому он старался сделать это незаметно. Войдя, он не включил свет.

— А как же система сигнализации?

— Фейт дала ему код. Наверное, мне следовало упомянуть об этом.

— Всё в порядке. У меня нюх на мелкие детали.

— Это и делает тебя таким замечательным режиссёром, — сказал я.

Она слегка склонила голову в знак признательности за комплимент.

— В общем, — продолжил я, — Гордон взял с собой фонарик. Он включил его и крался по галерее в поисках своей картины. Вскоре он нашёл её. Он стоял перед ней, светил на неё, чувствуя себя человеком, который что-то потерял… и вот теперь нашёл. Он смотрел на Шантель, преклоняясь перед ней, плача от красоты своей утраченной любви и от явной гениальности своего творения. А потом он закричал.

— Закричал?

— Закричал.

— Почему?

— Помнишь, я упоминал о пауке, который был виден под её ночной рубашкой? Она кивнула. — Конечно.

— Его не было.

— Не было?

— Не было.

Сильвия вдруг встревожилась. — Боже мой, — пробормотала она. — Он просто исчез?

— Судя по всему.

— Очень странно. — Она поморщилась, затем отпила ещё вина.

— Гордон тоже так подумал. Он нарисовал этого паука на теле Шантель. Он точно знал, где тот должен находиться…

— Конечно.

— Там, где раньше был паук, под рубашкой, возле левой лопатки, появилось небольшое пятно.

— Как если бы он укусил её?

— Это то, что Гордон подумал сначала. Но он не очень-то верил в сверхъестественное, поэтому не поддался поспешному выводу о том, что нарисованный паук укусил её.

— Безусловно. Это нелепо.

— Поэтому он более внимательно изучил пятно.

— И?

— А потом он позвонил Фейт. Он сказал ей, что случилось что-то ужасное и что она должна немедленно приехать в галерею. Поэтому она сразу же поехала туда и они поговорили. Очевидно, Фейт даже не понимала, что сделала что-то не так, не могла понять, почему Гордон расстроен.

— Картина — настоящий шедевр, — сказала она ему. — Но мне показалось, что её можно немного подправить. Этот паук… ему действительно там не место. Я понимаю, что вы пытались этим сказать… Невидимый разрушитель и так далее. Но, боюсь, меня это не устроило. Во-первых, я не могу себе представить, чтобы она беспечно расчёсывала волосы с пауком на спине. Она бы его почувствовала. На мой взгляд, паук отвлекал внимание, не давал в полной мере воздействовать картине на зрителя. Вы знаете, я сама художник и довольно хороший, если можно так выразиться. Поэтому я просто закрасила его. Видите? Вот здесь. Никто не поймёт, что он тут был.

— Ты испоганила мою картину! — закричал Гордон.

— Не говорите глупостей, — сказала Фейт. — Я улучшила её. — Сильвия тихо хихикнула.

— Когда на следующий день помощник Фейт открыл галерею, — продолжил я, — "Зеркала" на стене уже не было. — Его нигде не было. На месте "Зеркала" он нашёл Фейт Перселл. Она была обнажена и висела вверх ногами… прибитая к стене.

Сильвия поморщилась, оскалив зубы. Она выглядела так, словно ощущала гвозди в своём теле.

— Её ноги, — сказал я, — были широко раздвинуты, а отрезанная голова находилась между ними, застряв там.

— Застряв?

— По-видимому, несколько дюймов её позвоночника были заклинены во влагалище. Сильвия выглядела больной.

— Из каждого глаза, — продолжал я, — торчало по кисточке. Они были в чёрной краске. Такой же краской на её обнажённом торсе было написано: "НЕМНОГО ПОДПРАВЛЕНО"

— Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала Сильвия.

— Мерзкая история, — сказал я.

Покачав головой, Сильвия сделала глубокий вдох, от которого её грудь приподнялась. Она оглянулась через плечо, затем снова посмотрела на меня и наклонилась вперёд. — Он сделал это с ней? Вставил позвоночный столб?….

— И всё остальное, — добавил я, глядя ей в глаза, хотя предпочёл бы заглянуть в верхнюю часть её платья. — Именно за это его и судили. Окружной прокурор требовал смертной казни, но защита настаивала на невменяемости — ограниченной дееспособности, что-то в этом роде. Должно быть, меня не было в городе, когда присяжные… О Боже, он идёт сюда.

Сильвия резко повернула голову.

Мы оба сидели прямо и неподвижно, когда он направился к нам, обходя столы.

— Господи, — пробормотала Сильвия, — что же нам делать?

— Может, он просто идёт в туалет или куда-то ещё, — сказал я.

Он подошёл прямо к нашему столику, остановился и перевёл взгляд с Сильвии на меня. — Я вас знаю? — спросил он.

Я пожал плечами и покачал головой, изображая неведение.

— Мы просто наслаждаемся напитками, — объяснила Сильвия, улыбаясь ему. Её улыбка выглядела безумной. Её загар внезапно потерял свой цвет. Я увидел мурашки у неё на лбу, щеках, руках и даже на обнажённых вершинах грудей. Её соски торчали из-под платья как кончики пальцев.

Наш гость сказал: — Кажется, вы проявляете ко мне чрезмерный интерес.

— Мы подумали, что ваше лицо нам знакомо, — сказал я ему.

Сильвия кивнула в знак согласия.

— Знакомо?

Сильвия спросила: — Вы ведь… художник, правда?

Он нахмурился.

— Я