Книга Динамика характера. Саморегуляция при психопатологии - Дэвид Шапиро

Идея задержки в развитии (developmental arrest) кажется весьма сомнительной. В ней преувеличено сходство психопатологии взрослого и ребенка и, по-видимому, игнорируется значительное разнообразие функций, наблюдаемых у всех людей, не исключая даже шизофреников[12]. С другой стороны, возможность разных видов психологической дефицитарности является вполне реальной. Она вполне может быть во многом аспектом любой психопатологии, но не исключать при этом конфликта — фактора, который, скорее всего, определяет ее форму.

На мой взгляд, в основном разница между расстройствами характера, с одной стороны, и неврозом, с другой, больше не находит подтверждения. Как я уже говорил раньше, есть серьезное свидетельство тому, что вся психопатологическая симптоматика и, несомненно, все непсихотические состояния соответствуют основным типам характера, в которых они проявляются, и в этом отношении психопатический характер больше не следует считать им противоположным.

Как можно себе представить, противоположностью психопатии не является и относительное отсутствие тревоги. Из клинической практики в основном следует, что психопатическому характеру, как и психопатологии вообще, присуща не столько тревога, сколько многообразие способов ее избегания. Действительно, при одних формах психопатологии, включая психопатию, удается избежать тревоги более успешно, чем при других, но это вряд ли можно сопоставить с фундаментальным различием между психопатией и невротическими состояниями. Речь идет лишь о недооценке эффективности быстрого нерефлексивного психопатического действия в рамках суженного и ограниченного самоосознания и ощущения действия и, следовательно, предваряющего действие появления тревоги.

Но дело совершенно не в том, что отсутствие тревоги у психопатов совершенно оправданно. Многочисленные клиницисты описывают затруднения, защитные, паранойяльные и депрессивные, и «другие реакции, которые, как считается, отсутствуют у психопатов» (Person, 1986), особенно в условиях ограниченного действия. Действительно, Персон и другие клиницисты (например, Vaillant, 1975) отмечали, что импульсивные и ошибочные действия, которые обычно являются характерными для таких людей, как и частая смена работы, изменения в личных отношениях и места жительства, становятся тем самым необходимым фактором, который устраняет их тревогу. Иными словами, психопат предвосхищает появление тревоги через «отыгрывание». Следовательно, ему всегда нужно находиться в действии. Короче говоря, импульсивное действие психопата является защитой.

В пользу этой точки зрения есть и другое свидетельство. Все психопатические и импульсивные личности имеют общую черту: им присуща сильная склонность к злоупотреблению алкоголем и принятию наркотиков. Употребление и того и другого еще больше снижает самоосознание и ощущение намеренности действия. Они оказываются важным дополнением к типу ситуативного действия, предвосхищающего тревожность, и к «спонтанности» действия.

Так, мужчина среднего возраста, имеющий длинную историю кратковременных демонстраций себя в обнаженном виде молоденьким девушкам, допускает и даже делает акцент на том, что он — «слабый» человек, у которого отсутствует самоконтроль. Он говорит (в свою защиту), что делает это, только когда выпьет. Но при этом не выражает никакого желания или намерения бросить пить.

Многие черты психопатического или импульсивного характера, которые, с другой стороны, можно было бы считать просто дефицитарностью характера, действительно требуют подкрепления, а, следовательно, появляются в защитно-преувеличенной форме. Таким образом, мужчина, о котором только что шла речь, не просто предпочитает считать себя «слабым», не осознающим авторство своих действий; к тому же он и далее активно пытается себя «ослабить». В других случаях безрассудство психопата подкрепляется искусственной бравадой, беспринципность усиливается защитным цинизмом.

Все это подразумевает не столько существующее нарушение или дефицитарность действия, рефлексии или осознания в процессе развития, как утверждали бы некоторые психологи, сколько активное избегание ощущения этих процессов — действия, рефлексии или осознания. Чтобы лучше понять суть дела, следует сказать: эта картина предполагает, что, если существует такая дефицитарность (например, способности к рефлексии), она может быть использована и усилена, чтобы предвосхитить тревогу. Может быть, нечто подобное можно сказать обо всей психопатологии: вполне вероятно, что любая дефицитарность в развитии характера, которая вообще может быть, будет использована в защитных целях.

Наконец, есть еще одно свидетельство в пользу отнесения психопатического характера к другим видам патологии, в которых проявляются более наглядные признаки внутреннего конфликта. По общему мнению, это свидетельство теоретическое. Речь идет о связи психопатического характера с другими типами пассивной реактивности, в особенности о связи с истерической личностью, которую мы рассмотрим чуть позже. Само соответствие характерных черт одного состояния характерным чертам другого состояния, которое я постараюсь показать, отражающее родственную связь двух типов патологии, кажется мне самым убедительным аргументом в пользу того, что они — две разновидности невротического характера, которые различаются преимущественно своей зависимостью от пассивно-реактивных типов динамики, чем-то отличающихся между собой.

Черта или дефицитарность, которая чаще всего считается основной беспринципного психопатического характера, — это дефицит совести или Супер-Эго. Нет никаких сомнений, что этот дефицит является реальным, зато есть сомнения в том, что он является основным. Общая концепция относит к целостной структуре характера то, что оказывается лишь специфическим выражением этого характера. При слабом ощущении действия или поступка не может быть действенной совести. Никакая моральная убежденность не может появиться там, где существует слабое ощущение намерения, а следовательно, и слабое ощущение личной ответственности.

Не только слабая совесть, но и многие другие характерные психопатические черты, которые часто просто приписываются этой слабости, по существу, являются прямым следствием этого пониженного ощущения действия. Например, хорошо известная склонность таких людей перекладывать ответственность («Как только я хочу со всем этим покончить, кто-то вкладывает оружие мне в руку») отражает не только отрицание вины человеком со слабой совестью, но и — на более фундаментальном уровне — защитное преувеличение реально пониженного ощущения намерения.

Есть особое следствие высокой реактивности психопата, важное для понимания ряда психопатических симптомов. Реактивность такого типа соответствует только эгоцентричному взгляду на мир. Быстрая и нерефлексивная реактивность может привести лишь к ограничению субъективного мира на уровне здесь-и-теперь, вызывающего лишь самый неотложный (immediate) интерес или беспокойство.

Самым очевидным отражением такого субъективного мира является общая черта психопата — его беспринципность и приспособленчество. Беспринципностью обычно считается стремление человека со слабыми нравственными устоями и принципами вести себя в соответствии не с моралью, а с целесообразностью. Но, скорее всего, беспринципность отражает психопатическую дефицитарность не только морали, но и активно планируемого самоуправления. Иными словами, она отражает более фундаментальные аспекты, чем слабую мораль, а именно ограничения в немедленной реактивности на то, что психопат видит, а также отсутствие у него более продолжительного и более широкого взгляда. Ибо именно более широкий взгляд на мир обычно сужает ситуацию здесь-и-теперь до отдельной черты в общем контексте. При отсутствии такого взгляда можно даже сказать, что беспринципность представляет собой более или менее успешную адаптацию пассивно-реактивного типа к миру взрослых.