Книга Межмировая няня, или Алмазный король и я - Валерия Чернованова

Присовокупив к уже одолженным вещам кремовые чулки и туфли на маленьком устойчивом каблуке, которые, к счастью, пришлись мне впору, я отправилась вниз, справедливо решив, что, кроме как в этом самом низу, находиться столовой больше негде.

И не прогадала. Спускаясь по лестнице, уловила головокружительные ароматы. В последний раз я ведь ела… Вообще-то я в Селани еще не ела, и, судя по тому, как громко заурчал желудок, откликаясь на божественные запахи, актриса, скорее всего, избегала пищи не только после трех, но и до двух пятидесяти девяти.

Как же есть-то хочется!

Подумала так и почувствовала, как желудок сжимается и сворачивается крендельком. Надеюсь, в здешнем обществе не принято, чтобы леди ела только глазами, а ртом, как клювиком, клевала. Я клевать не умею, равно как и использоваться глаза не по назначению. Прости, Селани, но я не буду следить за твоей идеальной фигурой, а лучше позабочусь о твоем здоровье.

С такими мыслями и настроем оголодавшего бизона я вошла в столовую.

Оголодавших бизонов здесь не ждали. То есть ждали, конечно, но сразу было видно, что я чужая на этом празднике жизни. Близняшки сидели рядом с отцом, а сам отец был поглощен исключительно ими и даже не обернулся, когда открылась дверь. Вскоре стало понятно, почему: огибая меня, в столовую вошел караван слуг, которые донесли все, что еще не стояло на столе. Судя по количеству блюд, завтрак Алмазного короля грозил переплюнуть завтрак в элитных 5* на Ультра Олл Инклюзив.

Караван направился к столу, и я решила сделать то же самое.

Первой меня заметила Кристин. Или Аделин: она подняла голову и замерла, увидев меня.

— Па-а-ап! А почему мирэль Тонэ…

Ее сестра тут же вскинула голову:

— В маминой юбке?!

— И блузка тоже мамина!

— И туфли!

Детскую наблюдательность можно запросто сравнить с наблюдательностью Джеймса Бонда, и то, сдается мне, последний здорово проиграет. Я тут недавно жаловалась на недостаток внимания, но сейчас на меня посмотрели все. Один из слуг даже рот открыл, как запеченный поросенок. По крайней мере, в него легко можно было впихнуть яблоко. В слугу.

Последним ко мне обернулся «па-а-ап»: глаза на миг потемнели еще сильнее, словно ему не понравился выбор моей одежды, после чего Демаре кивнул.

— Прошу к столу, мирэль Тонэ.

Прежде чем я успела сказать вяк, один караванщик водрузил тарелку и приборы слева от девочек. Пришлось делать вид, что все так, как и должно быть. Стоявший рядом с моим местом слуга отодвинул для меня стул, я успела только сказать:

— Спасибо, — как в меня тут же вонзились иголочки детского любопытства.

Гренка с яйцом в серединке, которая стараниями все того же слуги перекочевала ко мне на тарелку, казалась сейчас чуть ли не пищей богов. Прекрасной и недосягаемой, потому что Демаре перевел взгляд на дочерей и произнес:

— Девочки, мирэль Тонэ будет вашей новой няней.

— Что?! — это прозвучало хором.

— Не вертись, Аделин, — Демаре строго взглянул на дочь. — Сядь, как положено.

Аделин выглядывала на меня из-за сестры. Только сейчас я заметила, что на коленях у девочек поверх салфеток лежат чебуроны.

Салфетки!

Я подхватила одну очень плавно, стараясь не показывать присутствующим, что готова сожрать даже ее, если меня сию же минуту не подпустят к гренке. Аделин выпрямилась, и Демаре продолжил:

— Она будет с вами играть…

— Или мы с ней, — пробормотала сидящая рядом со мной близняшка.

— Ты что-то сказала, Кристин? — Демаре посмотрел на нее так, что я на ее месте непременно бы подскочила, но девочка только невинно хлопнула глазами.

— Ничего, пап.

— Будет с вами гулять, заниматься по подготовительной программе: словом, делать все, что положено няне.

Под пристальным вниманием его величества я опустила глаза на гренку. К счастью, еще не успела к ней приступить. К счастью, потому что под таким взглядом она бы точно не полезла мне в рот.

На тарелках близняшек уже лежали оладьи, по кругу были расставлены чашечки с разными видами джемов и соусов. Что касается их отца, он отдал предпочтение яйцам пашот с беконом, который вызывал во мне самые низменные желания, точнее, одно-единственное, примитивное: ЖРАТЬ.

Видимо, Алмазный король это понял, потому что только произнес:

— Вернемся к этому разговору после завтрака.

Над столом повисла тишина, нарушаемая лишь негромким звоном тарелок и чашек во время смены блюд. Когда желание сгрызть все, от чего пахло едой, перестало быть первоочередным, я отметила роскошь столовой, в которой оказалась. Выполненная в апельсиново-кремовых тонах, украшенная уютными пейзажами на стенах, она протянулась метров этак на десять. Подозреваю, что это была малая столовая, потому что стол, за которым мы сидели, можно было накрыть от силы на двадцать-тридцать человек. Внимание притягивала и лепнина на высоких потолках, и огромные окна, и роскошный камин.

Когда в очередной раз сменили блюда и помимо бесчисленных рогаликов, ватрушек и пончиков принесли мороженое, я поняла, что этот десерт уже не осилю. Зато девочки подтянули к себе креманки, с явным удовольствием набросившись на лакомство. Слуги только-только собрали лишнюю посуду и вышли из столовой, когда раздался голосок Аделин.

— Мирэль Тонэ, вы не нальете мне нирасового сока? — спросила она, указывая на графин с подозрительной фиолетовой жидкостью. Я косилась на нее весь завтрак, но так и не рискнула попробовать.

— Мирэль Тонэ не обязана ухаживать за тобой за столом, Аделин, — негромко произнес Демаре. — Дождись, пока вернется прислуга, или возьми сама.

— Мне не сложно, — я взяла чистый бокал и, приподнявшись, потянулась за графином.

— Ой!

Краем глаза увидела, как Аделин чуть не столкнула со стола забытую слугой соусницу. Демаре поймал ее так ловко, что оставалось только восхищаться его реакцией.

— Держи, — улыбнувшись, подала девочке бокал и опустилась на место.

Пляк!

С таким звуком лягушка может упасть в болото, но когда ты воспитательница в детском саду, то сразу понимаешь, что лягушка тут ни при чем. Особенно когда Кристин с трудом сдерживает смех, сосредоточенно колупаясь в изрядно опустевшей креманке. Холодное липкое мороженое стремительно пропитало юбку, которую мне одолжил Жужжен. То есть не Жужжен, конечно, а Жизель, но дела это не меняло.

Я попалась, как зеленая практикантка!

Не знаю, на кого я в эту минуту разозлилась сильнее: на себя или на старательно заедающих остатками мороженого торжествующее хихиканье маленьких поганок, но в этот момент снова почувствовала на себе внимательный взгляд. Демаре без устали сканировал меня (видимо, проверял на наличие всех пакостей, которые только мог себе представить), и, если честно, мне это порядком надоело. Начиная со дня нашей встречи, когда меня сначала притянули в кресло лассо, а затем выставили вон, и заканчивая сегодняшним утром, когда неоднозначно намекнули на то, что я шлю… в общем, не отличаюсь тяжелым поведением. Разумеется, Селани годами создавала свой образ, но сейчас именно этот тяжеленный взгляд Фернана стал последней каплей в луже тающего под моей попой мороженого.