Книга Рыцари Ветра вступают в бой - Эрик Л’Ом
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Большое спасибо, Том, за эти слова! – взволнованно прошептала Амбра и погрузилась в задумчивость.
Немного погодя они достигли границы Прожорливой пустыни. Живая земля оборвалась, как суша перед морем. Дальше, насколько хватало взора, тянулись пески – трепещущие, ждущие поживы…
– Бр-р! – содрогнулась Амбра. – Как подумаешь, что эта пустыня способна сожрать, если по оплошности на неё ступишь…
– Что же нам делать?
– Гиймо говорил, что Люди Песка передают сообщения с помощью дыма.
– Как индейцы в Мире Надёжности?
– Вроде того.
– А ты знаешь их сигналы?
– Нет. Но думаю, одиночный дымок, если они его заметят, заинтересует их и приведёт сюда.
Поиск хвороста ничего не дал, пришлось довольствоваться сухой травой.
– Это даже лучше, – довольно сказала Амбра, поднося спичку к первой охапке. – Сено даёт больше дыма.
И действительно, сухие стебли мигом вспыхнули, повалил густой дым, заставивший ребят отпрянуть.
– Надеюсь, дым привлечёт Людей Песка, а не орков или разбойников, – проворчал Том.
– Люди Песка с их каменными пескоступами – единственные, кто способен передвигаться по Прожорливой пустыне, – успокоила Амбра. – И потом, я не позавидую оркам, которые вздумают к нам приблизиться: ты задашь им жару!
Мальчик гордо улыбнулся. Потом они снова замолчали, подкладывая траву в свой костёр.
«Умоляю, – мысленно обратилась Амбра к жителям Прожорливой пустыни, – придите! Вы нужны Гиймо! А времени в обрез…»
Как ни странно, с каждым днём (хотя счёт времени он давно потерял) Гиймо чувствовал себя всё бодрее. А ведь он ничего не ел, да и кувшин с водой почти опустел…
Собственно, он уже давно не пил – и не испытывал жажды. Ощущение благополучия не покидало мальчика с той минуты, когда у него внутри засветились графемы: Ингваз-Богатая, помогавшая накапливать силы, и Локаз, влага жизни. Теперь он не сомневался, что графемы, проявившие способность к самостоятельному и благотворному существованию, взяли его под опеку.
Однажды Кадехар, говоря о Великом маге Шарфалаке, обронил загадочную фразу: «Иногда не тело питает волшебство, а волшебство – тело». Теперь Гиймо понимал, что это значит…
Когда Призрак наведался к пленнику в четвёртый раз, его снова ждала неожиданность.
– Впечатляет, очень впечатляет… Ты должен мучиться от голода и жажды, кататься по земле и умолять положить конец твоим мучениям… А что я вижу? Ты бодр, спокоен и уверен в себе…
Гиймо не удостоил его ответом. Он находился за надёжной стеной из Брони Эгишжамур и Одалы, охраняемый мерцанием Хагал и космическим яйцом Манназ. Тейваз не пропускала в его сознание вредоносное внешнее волшебство, а Ингваз, Кеназ и Локаз поддерживали в нём жизнь. Призрак уже не мог до него дотянуться и понимал это.
– Честно говоря, мой мальчик… ты меня и гневишь, и радуешь… Я хочу одного – уничтожить тебя, но при этом не могу тобой не восхищаться… Благодаря твоему упрямству я ищу новые силы… За это я тебя люблю… да, люблю…
Призрак кружил вдоль энергетической стены.
– Я искал в своих книгах способ тебя сокрушить… И нашёл решение… Оно старо как мир…
Тут Гиймо заметил странный предмет рядом с Бронёй. Приглядевшись, он понял, что предметов на самом деле три: деревянный орёл с поднятыми крыльями и страшным клювом, черепаха со страдальческой гримасой на морщинистой морде и каменный диск, покрытый какими-то письменами.
– Оставлю тебя с новыми друзьями…
Призрак со смехом поплыл к двери. Но прежде чем выйти, выкрикнул несколько резких, нечеловеческих слов. Гиймо инстинктивно повернулся к предметам.
Первым ожил диск. Размером он был с небольшую тарелку толщиной с сухарь. Диск вибрировал. Гиймо прищурился и убедился, что движется не сам диск, а покрывавшие его знаки! Вскоре они посыпались на пол и колонной, подобно муравьям, двинулись к Броне. Натолкнувшись на волшебный заслон, знаки-муравьи слиплись в ком и принялись его грызть. Гиймо не верил своим глазам: у основания Брони росла дыра. В это время ожил деревянный орёл.
Пернатое высотой сантиметров в пятнадцать издало свой первый крик и расправило крылья, словно целую вечность провело в неудобной позе. Подойдя к дыре, прогрызенной в Броне знаками-муравьями, птица пролезла внутрь.
Как в прошлый раз, когда Призрак преодолел первую преграду, графема Хагал засветилась красноватым нимбом и возвела вокруг Гиймо вторую энергетическую стену. Тогда деревянный орёл взлетел, уселся на стену и стал с клёкотом долбить её клювом. Гиймо затрясся и сжался в комок, обхватив руками колени. У него на глазах волшебная защита крошилась и трескалась, как стеклянная, издавая зловещий звон. В следующее мгновение очнулась черепаха…
Она была размером с маленькую сухопутную черепашку, двигалась так же медленно, водила туда-сюда головой, мигая веками. Потом разинула рот – и Гиймо решил, что сходит с ума: черепаха заговорила!
– Ах, как мне плохо, как плохо! Благодарю за пробуждение, за то, что разделяете мою боль!
И земляная черепаха устремила на Гиймо взгляд невероятной древности. Мальчик понял, что ему нечего, совершенно нечего противопоставить этому взгляду. Его сердце наполнилось величайшим отчаянием.
Жуткое существо пролезло в дыру под Бронёй Эгишжамур и медленно приблизилось к мальчику. Манназ тут же обволокла его защитным яйцом. Черепаха замерла. Гиймо мысленно обратился с мольбой ко всем пяти Силам, чтобы они не дали тварям приняться за оболочку графемы.
– Мне плохо, Гиймо, так плохо… А ты добрый, такой добрый! Ведь ты пробудил меня ото сна, чтобы переложить на свои плечи часть моего непосильного груза!
Мальчика охватила паника. Он уставился на черепаху – и всё понял. Понял, что тварь стара как мир, ибо она и есть этот мир! Или, по крайней мере, его душа. Она влачила на себе все его жестокости, всю боль. И сейчас вознамерилась переложить часть своих страданий на Гиймо. Его рассудок не вынесет этого! Он немедленно впадёт в безумие…
Мальчик издал страшный вопль.
– Ты недаром боишься… Но страх – ничто в сравнении с другим… У тебя будет время это осознать… много времени!
Земляная черепаха не пыталась проникнуть в космическое яйцо, она просто закрыла глаза. Гиймо сразу почувствовал, как что-то старается пролезть в его голову. Тейваз воспротивилась вторжению, но быстро отступила: такое ей было не под силу.
Тогда из глубины его существа на подмогу ринулись ещё две графемы. Первая звалась Ансуз, Влажная и Освобождающая, спасающая от страха смерти и открывающая последние внутренние возможности. Вторая – Эхво, конь и близнецы, духовная колесница.
Ансуз начала с того, что изгнала страх из сердца мальчика. Потом, мягко, но решительно ведомый графемой, Гиймо впал в экстаз, называемый колдунами одхр, который, впрочем, никому пока ещё не довелось испытать.
