Книга Маршал Советского Союза - Дмитрий Язов

Усилить охрану позиций РВСН, арсеналов, баз и складов хранения ядерных и обычных боеприпасов, вооружения и боевой техники, парков, аэродромов, позиций военных городков, штабов и важных военных и административных объектов.

Ограничить командировки, выезды автотранспорта и полеты авиации. Особое внимание обратить на соблюдение уставного порядка и воинской дисциплины. Организовать действенный контроль за личным составом, не допустить дезертирства военнослужащих. Принять все необходимые меры по розыску военнослужащих, самовольно оставивших части и учреждения.

Руководящему составу объединений, соединений, частей и учреждений, военно-политическим органам постоянно вести разъяснительную работу среди военнослужащих, служащих Советской Армии и ВМФ и местного населения о необходимости консолидации всех здоровых сил общества по сохранению Союза.

Принять все меры по уборке урожая, заготовке всех видов материально-технических средств и всесторонней подготовке к зиме.

В штабах соединений и выше установить круглосуточное дежурство руководящего состава. Постоянно отслеживать обстановку в районах ответственности и принимать безотлагательные меры по наведению должного порядка. Организовать взаимодействие со здоровыми силами местных органов власти, органами КГБ СССР и МВД СССР.

Обо всех случаях изменения общественного порядка и противоправных действиях немедленно докладывать по командной линии штабов и линии оперативных дежурных».

Следователь расспрашивал, каким документом определено введение повышенной боевой готовности. Я ответил:

– Директивой Генерального штаба.

– В соответствии с этой директивой, какие права имеет Министр обороны?

– В самом полном объеме. Директиву подписал министр и начальник Генерального штаба.

Вот такие дремучие вопросы задавал следователь. Предъявили мне и решение коллегии МО о выводе войск из Москвы.

«Коллегия Министерства обороны СССР 21.8.91 г. в 8.00 рассмотрела ситуацию, сложившуюся в результате осуществления мер чрезвычайного положения, введенного в отдельных местностях СССР 19 августа с.г. решением Государственного комитета по чрезвычайному положению СССР.

Для реализации мер, предусмотренных Конституцией СССР и Законом СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», привлечены отдельные подразделения и части Советской Армии. Перед ними поставлены задачи по обеспечению стабильности обстановки, предотвращению возможных провокаций экстремистских сил, охране важнейших государственных учреждений, коммуникаций. Воины этих подразделений и частей с достоинством и честью выполняют свой конституционный долг, добросовестно решают поставленные перед ними задачи. Они, как и весь личный состав армии и флота, отчетливо осознают, что их участие в реализации мер чрезвычайного положения направлено на претворение в жизнь воли советских людей, выраженной в итогах всенародного референдума, на сохранение и упрочение единой для всех народов страны многонациональной Родины – Союза ССР. Время, прошедшее с момента введения чрезвычайного положения, показало, что личный состав в основном выполнил задачи, поставленные перед ним руководством страны.

Коллегия Министерства обороны СССР заявляет, что Советские Вооруженные Силы были, есть и будут частью народа, верным защитником его коренных жизненных интересов. Они твердо поддерживают политику перестройки, обновления советского общества, сохранения и упрочения международного мира и всеобщей безопасности и всегда готовы обеспечить достаточную и надежную оборону нашей страны.

Моисеев, Кочетов.

21.8.91».

* * *

Из того, что решение Коллегии подписал не Язов, а Моисеев и Кочетов, следствие сделало вывод: решение вывести войска из Москвы было принято без Министра обороны, якобы он был против, а на выводе настоял Шапошников.

Надо было доказать следствию, что инициатива собрать Коллегию принадлежала мне, что мы еще до начала работы Коллегии начали выводить тяжелую технику. Члены Коллегии были едины в том, что личный состав и технику выводить необходимо. Правда, еще никто из членов Военной коллегии не думал, что рушится единый Союз и нам угрожает сепаратизм.

На обломках великой страны появятся 15 государств без единой армии, с обездоленными и обнищавшими народами.

Загадка состояла в том, что я после Коллегии уехал во Внуково, а директиву поручил подписать начальнику Генерального штаба.

…Приближались ноябрьские праздники. Эмма Евгеньевна была на свидании в октябре, передачи на троих хватило всего на два дня. Самые тяжелые дни в тюрьме – воскресенья. В один из воскресных дней слышим: в коридоре беготня. Спросили через «кормушку», что происходит? «Не знаем, не ведаем», – был ответ. Вдруг заиграло радио, чтобы нас отвлечь. А через жалюзи в окне донеслись звуки духового оркестра. Оказалось, что в штабе воздушно-десантных войск, расположенном напротив тюрьмы «Матросская тишина», проходила репетиция оркестра.

Ноябрьские праздники не запретишь шахрайским указом, не запретишь и русскую песню. Сколько теплоты она излучает. Да если бы ее запретили, мы бы выродились в нацию бурбулисов, Гайдаров, превратились бы в стадо обезьян. И чем больше глумятся над нами демократы, тем больше бронзовеют на ветрах Истории фигуры наших духовников: истинных русских писателей, философов, публицистов, кинорежиссеров, мастеров сцены, полководцев, которые радели о благе державы. И никакие международные авантюристы не замутят святые родники русской души. Выживем!

А пока за стенами тюрьмы репетируют «Прощание славянки» и песню на слова славянина А. Фатьянова. Вся «Тишина» с воодушевлением подхватила знакомую мелодию. Нет, не запамятовали русские свои родные мотивы. Пока напеваем русские песни, мы – нация!

Первые мирные годы

Закончилась Великая Отечественная война для меня в Митаве, недалеко от Риги. В конце июля нежданно-негаданно мне предложили отпуск. С превеликим удовольствием я оформил документы, но приобрести билет оказалось делом немыслимым. Нам с приятелем удалось доехать лишь до Кирова. С приключениями наконец-то я добрался до станции Колония. Недалеко от переезда постучался в один из домов, чтобы смыть дорожную пыль. Кроме хозяев-сибиряков, в доме жили эвакуированные ленинградцы. Они буквально засыпали меня вопросами: «Сильно ли разрушен Невский?», «Стоят ли кони Клодта на Аничковом мосту?». За самоваром я рассказывал о Ленинграде, пока не увидел знакомых лошадей на переезде: Поршень-мать и Поршень-дочь. Извинился, побежал к переезду: брат Михаил на тройке! Еще одной тройкой управлял Алексей Брюханов, сосед, одногодок Михаила. Не теряя времени, поехали на элеватор разгрузить подводы. До Язово оставалось километров сорок…

Остановились на опушке покормить лошадей. Светило солнце, ни ветерка, и высоко в небе, почти на одном месте заливался трелью жаворонок. «Около леса, как в мягкой постели», – вспомнил я слова Некрасова.

Спустя четыре долгих года родное кособокое село встретило меня мычанием коров и блеянием овец, они возвращались с выпаса. Из родных первой приметил бабушку Алену. Плача, скороговоркой она запричитала: «Внучек, горе у нас, не выплачемся. Погибли Александр, Федор, Гришуня, Сергей, братья твои: Семен, Михаил, Петр, Илья, Николай. Всю молодую поросль Язовых война спалила-прибрала». Провожая меня до порога отчего дома, бабушка Алена успела поведать, кто умер, а кто возвратился в родные края калекой. Как на коровах по весне огороды вспахивали.