Книга Чрезвычайные происшествия на советском флоте - Николай Черкашин

Работы в Андреевой губе шли в два этапа: в 1983–1984 годах и в 1989 году. Всего надо было выгрузить более 1000 чехлов (7000 урановых сборок). И не просто выгрузить, а перегрузить, упрятать лучевую смерть в более надёжное хранилище, чем бассейн с водой. Такое место нашли неподалёку от здания № 5 — в полузаглублённой ёмкости для сбора жидких радиоактивных отходов. В своё время её не успели пустить в дело, теперь она пригодилась как нельзя кстати. Самое главное — чехлы в ней разнесены на достаточное расстояние, так что цепную реакцию вызвать довольно сложно.

Булыгин вовсе не походил на супермена, которому всё нипочём. Широкоплечий и улыбчивый, с манерами, скорее, преподавателя словесности, нежели наставника из учебного центра атомщиков, ликвидатора ядерных завалов. Не могу представить себе этого седоватого, в очках, человека, хватающего голыми руками урановую сборку.

Это была самая настоящая Зона, ставшая явью из романа братьев-фантастов Стругацких. Как это ни грустно, но мы и в самом деле родились, чтоб сказку сделать былью.

Булыгина можно было бы назвать сталкером. Но роль его в Зоне была гораздо сложнее, чем назначение гида-проводника. Он не приспосабливался к Зоне, а переделывал её, уничтожал в ней те злые силы, которые зародились и вызрели в бетонном подполье.

— Работали так, — рассказывает Булыгин, — сменная бригада поднималась в технологический зал и укрывалась за штабелем бетонных плит и свинцовым щитком с оконцем, как в рентгеновском кабинете. Оттуда поднимали тельферным краном чехол из бассейна. Потом выбегал такелажник и быстро — на всё про всё 60 секунд — пытался перецепить поднятый чехол с урановыми сборками в захват перегрузочного устройства. Если он не успевал этого сделать, значит, немедленно убегал в укрытие — за свинцовый козырёк, и его тут же подменял другой боец. Он тоже должен был управиться за минуту, чтобы не схватить «дозу».

Поднятый чехол отправлялся в бункер, где его опускали в одну из ячеек бетонного монолита, установленного в кузове мощного карьерного самосвала — «БелАЗа». Машина отвозила опасный груз к полузаглублённой ёмкости, предназначенной некогда для жидких радиоактивных отходов. И другой кран — огромный портальный — перегружал чехол за чехлом в ячейки бетонных сот. И так раз за разом, день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем… Всего было выгружено более 1000 чехлов, в которых содержалось 7000 отработанных, но не потерявших своей убойной лучевой силы урановых сборок.

— До этого подобную же работу мы проводили на Дальнем Востоке, — рассказывает Булыгин. — Мы там тащили чехлы из-под воды. Полностью очистили хранилище и отправили на переработку два эшелона. За эту работу меня в первый раз представили к званию Героя Советского Союза. Однако получил я тогда три строгих выговора, чтобы не высовывался. И на этом всё заглохло. Ну а здесь, на Севере, всё было несколько иначе… Поменялось руководство. Пришёл контр-адмирал Лебедько, наш главный куратор и вдохновитель. Большую оперативную помощь в нашей работе оказывал тогдашний начальник Техупра Северного флота контр-адмирал Николай Мормуль. Моей правой рукой был старший лейтенант Станислав Калинин. Как на самого себя мог положиться на капитана 3-го ранга Валерия Шумакова. Он единственный, кто вёл фотосъёмку наших работ.

Самое сложное началось, когда дело дошло до разбора «баррикады» на дне бассейна. Упавшие чехлы подцепляли самодельными приспособлениями — «удочками». То была дьявольская «рыбалка». Свыше 120 чехлов оказались негерметичными и даже частично разрушенными. Их надо было осушать и переупаковывать выпавшие из них смертоносные стержни. По идее, это должны были делать роботы со специальными манипуляторами. Но где их взять? Всё делали люди — Булыгин с сотоварищами. И они это сделали: порой — голыми руками. Вот почему я и попросил своего собеседника показать свои руки. Мы пьём кофе в гостиничном буфете…

— Владимир Константинович, если не секрет, сколько доз вы схватили тогда?

Булыгин отделывается шуткой:

— Мои дозы, как и мои года — моё богатство!.. Знаете, когда работы в декабре 1989 года закончились, даже жалко было расставаться. Все сроднились друг с другом.

— Женщины участвовали в вашей работе?

— Нет, не участвовали. Не женское это дело — радиация… На объекте работали 20 военных специалистов и 28 гражданских. Двоих гражданских спецов я представил к званию Героя Социалистического Труда с формулировкой: «За личное мужество при ликвидации ядерноопасного завала отработанного топлива». Это были научные сотрудники НИТИ Владимир Ильин и Николай Петров.

Представление к наградам подписал начальник Управления боевой подготовки Северного флота контр-адмирал Владимир Лебедько, который лично курировал ход опаснейшей работы.

— И что же?

— Кроме орденов, я просил командование выделить особо отличившимся ликвидаторам цветные телевизоры и несколько «Волг», — вспоминает Владимир Георгиевич Лебедько. — Кто-то из московских флотоводцев поставил на моей шифровке резолюцию: «Тов. Лебедько. Надо быть скромнее». А командующий Северным флотом меня ещё и отругал за то, что я послал подобное «прошение» без его ведома. Как же без вашего ведома, — возмущался я, — если вы сами его подписали?!

— А я не читал.

Короче, так и остались мои бойцы без наград. Но тут новая аховая ситуация: в Ладожском озере нашли немецкий эсминец с радиоактивными отходами от бывшего спецполигона. «Зелёные» подняли шум: ходили по Невскому с транспарантами — «Ленинградцы пьют отравленную воду Ладоги». Разгорался большой скандал. Министр обороны СССР маршал Язов звонит командиру ленинградской ВМБ: «Срочно проведите очистные работы, иначе мы все сгорим!» Я тогда возглавлял учебный центр в Сосновом Бору. Вице-адмирал Валентин Селиванов мне перезванивает. «Где Булыгин со своей группой?» Я ему: «Не пойдут больше булыгинские ребята, обещали наградить за Андрееву губу и прокатили». «Срочно готовь новые представления!» И надо отдать должное адмиралу Селиванову: через сутки был готов Указ о присвоении капитану 1-го ранга Булыгину звания Героя Советского Союза. Эсминец благополучно вычистили. Радиоактивные материалы отправили на химический комбинат «Маяк».

То был последний Герой, который успел получить Золотую Звезду при жизни. Вскоре Советский Союз перестал существовать. Знаменательно, что первыми Героями были полярные лётчики. А вот последним стал — радиохимик-ликвидатор, положивший здоровье на расчистку ядерных завалов Советской державы.

Не зря говорят, во многом знании — много печали, много будешь знать, скоро состаришься. Оно мне надо — знать то, без чего я спокойно проживу. Мало ли, что, где, когда могло случиться? Не случилось — и слава богу!

И всё-таки знать надо — потому что, не будь таких людей, как Булыгин и ему подобные, мы бы не вылезали из чудовищных бед. Он и сейчас ещё в свои шестьдесят с лишним лет востребован, как молодой лейтенант то и дело мотается из Питера на Дальний Восток или на Крайний Север. Ибо всюду столь остро необходим его уникальный опыт укротителя радиации.