Книга Право на репрессии - Олег Мозохин

9 апреля 1927 г. была организована комиссия в составе председателя Г. И. Благонравова, членов — А. X. Артузова, Г. Е. Прокофьева, Я. К. Ольского, П. Д. Алексеева и Л. Н. Майера. Все дела о пожарах, взрывах и прочих вредительствах, происшедших на предприятиях государственного значения, должны были расследоваться ударно и направляться согласно вышеприведенному постановлению во внесудебном порядке для слушания в Коллегию ОГПУ (нарочным).

Приказом ОГПУ № 70/25 от 11 апреля 1927 г. предусматривалось производство местными органами ОГПУ расследований всех случаев пожаров, аварий и пр. на фабриках, заводах и других хозяйственных предприятиях.

Было указано на предоставление ОГПУ права внесудебного рассмотрения этих дел.

В связи с имеющимися запросами с мест 3 июня 1927 г. было дано разъяснение, что в Экономическое управление ОГПУ должны направляться для постановки на судебное заседание Коллегии ОГПУ лишь дела, имеющие существенное значение. Малозначащие дела после их расследования подлежали передаче в дисциплинарные и обычные суды, при этом считалось необходимым обеспечивать особое внимание к ним со стороны местных судебных органов[104]. 31 августа 1931 г. ЭКУ вновь предложило дела по пожарам присылать на внесудебное разбирательство Коллегии ОГПУ только тогда, когда явно установлен поджог или причинен большой ущерб государству. Остальные дела должны были, как и ранее, направляться в суды[105].

2 сентября 1931 г. ОГПУ отчитывалось перед Политбюро о проделанной работе по противопожарной безопасности за 1931 г. Экономическое управление ОГПУ за это время обследовало свыше шести тысяч предприятий. За непринятие противопожарных мер с августа 1930 г. были привлечены к ответственности 487 человек.

Из них были осуждены на разные сроки 284 человека, переданы в суды — 159, переданы в парторганы — 30, прекращено следствие в отношении 14 человек[106].

Президиум ЦИК СССР 27 июня 1927 г. в целях урегулирования вопроса о расселении перебежчиков, т. е. лиц, прибывших в СССР с нарушением правил въезда, а равно лиц, покушавшихся на переход границы из СССР на территорию иностранного государства, издал постановление, согласно которому тем из нарушителей границы, в отношении которых ОГПУ признавало необходимым произвести расселение по территории СССР, с освобождением из-под стражи предоставлялось право выбора места жительства по своему усмотрению, за исключением 13 районов и местностей: во всех пограничных губерниях СССР, в Московском военном округе, Ленинградском военном округе и др.

ОГПУ было предложено к 1 июля 1927 г. направить из вышеуказанных районов в разрешенные для проживания перебежчиков местности всех перебежчиков моложе 50-летнего возраста, не состоявших в РКП(б) и ВЛКСМ, нелегально прибывших из-за границы начиная с 1924 г. на момент издания постановления.

Вместе с тем разрешение на проживание перебежчикам в запрещенных районах могло дать ОГПУ, но в исключительных случаях[107].

19 января 1934 г. Политбюро ЦК принимает решение применять ко всем участникам вооруженных грабежей высшую меру наказания, а лиц, дважды и более судимых за последний год за кражи, а также лиц, имеющих приводы за хулиганство от двух и более раз в течение последнего года, высылать из Москвы и области по указанию Коллегии ОГПУ в отдаленные места. По отношению к нищенствующему и деклассированному элементу предлагалось применять высылку по месту жительства в спецпоселки ОГПУ и концлагеря[108]. Ответственность за экономические трудности, неизбежные в условиях нового хозяйственного строительства, сталинское руководство начиная со второй половины 20-х гг. стремилось взвалить на «классовых врагов», «саботажников», «вредителей», старых буржуазных специалистов, необходимость привлечения которых к хозяйственной жизни страны требовал в свое время Ленин.

В совершенно секретном циркуляре ОГПУ, направленном лично полномочным представителям ОГПУ и начальникам губернских отделов ОГПУ в августе 1928 г., указывалось, что основным методом диверсии является техническое вредительство при помощи контрреволюционных организаций, состоявших из наиболее крупных инженеров той или другой отрасли промышленности.

«Эти инженеры, — говорилось в циркуляре, — образуя техническую головку предприятия и будучи связаны с заграницей, как с организациями своих старых хозяев, так и генеральными штабами иностранных держав, прежде всего Франции и Польши, планомерно ведут работу по подрыву обороноспособности страны, по сокращению сроков интервенции и по созданию кризисов то в угольной промышленности, то на транспорте, то в металлургии и т. д. в целях свержения советской власти и срыва социалистического строительства»[109]. Подробно расписывалось, как вести дела, чтобы создавалась видимость существования крупных антисоветских организаций. При рассмотрении этих дел внесудебными органами организовывать «дела» можно было всем кому угодно.

Как следствие возбуждаются «дела», подобные Шахтинскому, Югостали, Народного комиссариата путей сообщения (НКПС), Промпартии и другие, ставившие задачи по разгрому «контрреволюционных организаций». В том же документе написано: «Было бы преждевременно считать, что с контрреволюционными организациями шахтинского типа покончено, наоборот, основная масса работы еще впереди».

Уже в то время в ЦК РКП(б) возникали сомнения в существовании такой организации. В записке М. П. Томскому от 2 февраля 1928 г. К. Е. Ворошилов пишет: «Миша, скажи откровенно, не вляпаемся мы при открытии суда в Шахтинском деле. Нет ли перегиба в этом деле местных работников, в частности краевого ОГПУ». На что М. П. Томский ответил: «По Шахтинскому и вообще по угольному делу такой опасности нет. Это картина ясная. Главные персонажи в сознании. Мое отношение таково, что не мешало бы еще полдюжины коммунистов посадить»ш. В настоящее время все эти дела пересмотрены, лица, проходящие по ним, реабилитированы.

Г. М. Кржижановский, не веря в эти процессы, направил в Политбюро письмо, в котором спрашивал, имеют ли право руководители партии присутствовать на допросах обвиняемых. Политбюро ЦК на своем заседании от 25 апреля 1930 г. разъяснило ему, что члены ЦК и ЦКК имеют право присутствовать на допросах арестованных[110].

В начале 30-х гг. был организован показательный процесс над представителями английской фирмы «Виккерс Метрополитен», которым вменялись в вину шпионаж, диверсии, вредительство и т. д. Вместе с шестью англичанами по процессу проходили и двенадцать граждан СССР.