Книга Правила жестоких игр - Марина Ефиминюк

Ручка вырвалась из моих влажных пальцев и заскользила сама собой по листу, выводя буквы незнакомым размашистым почерком: «Начнем с легкого – прокатимся?» Чтобы не вызвать подозрений, мне пришлось повторять ее движения, и быстро дописать:

«Мой поезд едет в метро».

«У меня отличная машина! Попробуй, тебе понравится!»– нацарапала ручка.

«В метро очень удобные поручни, орангутанги могут с комфортом на них повиснуть! Попробуй, тебе понравится!» – Опровергла я, чувствуя, как в груди начинает зарождаться раздражение.

«Метро для дураков, орангутанги стали умнее и предпочитают мягкие сиденья!»

«Значит, я дура и мне комфортнее на жестких лавках!» – От возмущения рука дрожала.

«Будет не больно, а главное домчимся быстро…»

С силой мои пальцы прекратили порхание букв и вывели: «Вот и мчись в гордом одиночестве!»

«В мою машину легко найдутся пассажиры» . – Пригрозила ручка.

«Отлично, значит, я пассажир не твоей машины!» – Чиркнула я, сжав губы.

В этот момент преподаватель объявил об окончании занятия, студенты шумно засобирались, с неприкрытым интересом поглядывая на нас. Мы с Заккери уставились друг на друга. Он обижено хмурился, между моих бровей пролегла злая морщинка. Схватив со стола конспект, я подняла с пола рюкзак и стала выбираться, продвигаясь в противоположную сторону. Он по-прежнему сидел, скрестив руки на груди, и следил за моими неловкими движениями.

– Не смотри на меня так, иначе решу, что ты меня гипнотизируешь! Или как у вас там называется? Морочишь? – Не выдержав, прошипела я.

Уже в коридоре меня застиг неожиданный Пашкин звонок.

– Ты меня напугала своим злобным посланием. – Прогудел приятель вместо приветствия.

– Чего не отвечал на звонки? – Буркнула я недовольно и тут же осекла себя. Паша не виноват, что вокруг меня творится непонятная чертовщина, и молодые люди, которые обычно не должны обращать внимания на рыжеволосую конопатую худышку с мозгами набекрень, строятся в очередь на свидание.

– Судя по твоему тону, ты злишься. – Прокомментировал он печально.

– Не злюсь, я просто в бешенстве. – Призналась я, продолжая ворчать. – Ты пропал, как ясный сокол темной ночью.

– Как мне загладить свою вину?

– Не знаю. Разбей свою тачку и стань пешеходом, может быть, это примирит меня с твоим исчезновением.

– Жестокая! Давай, сегодня сходим куда-нибудь поужинать? – Тут же предложил приятель. – Ты меня простишь, и моя тачка останется целой.

Кажется, в его голосе прозвучала радость.

– Ты подлизываешься! Но я так по тебе соскучилась, что готова принять предложение. Готовься, я объем тебя по полной программе и не заплачу ни копейки! – Пригрозила я.

– Хорошо, я возьму две кредитки и встречу тебя в метро. – Парень говорил совсем счастливо.

Попрощавшись с ним, я надеялась только на то, что вечер в обществе старинного друга успокоит мои расшатанные нервы.

* * *

Аида стояла рядом с подъездом старого пятиэтажного дома в спальном районе города и с опаской разглядывала обшарпанные стены, потемневшие кривые балконы, заваленные рухлядью, и темные окна. Запах старья сочился даже из-под закрытой на кодовый замок железной двери. Казалось, что «хрущевка» могла развалиться от простого дуновения ветра, дом сильно отличался от новых многоэтажных строений вокруг, чистеньких и светлых. Старуха Никонора жила на третьем этаже, и когда Аида вошла в подъезд, то ей под ноги бросилась кошка, махнув хвостом по ногам.

Сестра умершего Луки, не смотря на отказ от семьи, все равно являлась сильной ведьмой-гадалкой, видевшей и будущее, и прошлое, и настоящее. Обычные люди записывали к ней на встречу за полгода, она всегда говорила правду, и не мудрено – Никонора читала карты, как раскрытую книгу судеб.

Позвонив в дверь, Аида тревожно оглянулась на поднимавшихся по старой лестнице соседей, те покосились на дорого одетую даму с немым укором и подозрением. В квартире зашаркали, и со скрипом отворилась дверь. Старуха в выцветшем халате и стоптанных домашних тапочках заулыбалась во весь рот, продемонстрировав коричневые от табака зубы.

– Ну, здравствуй.

– Здравствуй. – Кивнула Аида, входя.

Она нерешительно встала в крошечной прихожей, стараясь не дотрагиваться до стен с грязными обоями. Пальцы так и впились в маленькую лакированную сумочку.

– Разувайся. – Приказала Никора, кивнув на поношенные тапки.

Чувствуя странную неловкость, Аида сняла туфли и повесила пальто на гвоздь в стене, заменявший вешалку. Из комнаты, обтираясь о стену, выглянул черный кот и, глядя на гостью, недовольно мяукнул. Его зеленые глаза как будто светились в полумраке.

– Зачем пришла?

Аида посеменила за старухой на кухню.

– Я знаю, ты лучшая. – Она подготовила целую речь, но сейчас все слова вылетели из головы. Старуха оглянулась, изогнув седые брови, в синих глазах скользнула насмешка.

– Ты лучше всех нас сможешь увидеть будущее. – Поправилась Аида быстро. Никонора выдвинула из-под стола табурет, предлагая гостье присесть. Сама плюхнулась на расшатанный стул со спинкой и закурила самокрутку, зажимая ее между пальцами с желтоватыми от табака ногтями.

– Тебя беспокоит то, о чем ты не можешь рассказать семье? – В проницательности старухе, похоже, тоже не было равных.

– Филипп. – Аида быстро заговорила. – Он меня беспокоит. Он так сильно изменился, стал грубым, резким. Мне кажется, что у нее появилась женщина!

– Он красив и молод. – Старуха выпустила облако дыма и стряхнула пепел в грязную кружку, стоявшую на столе. – Это нормально, ты бы за него порадовалась.

– Хочу знать об этой женщине все! Я слышала, как дети шутили, что она следит за сыном. Кто она такая? Расскажи мне.

Старуха пожевала губами и скомкала окурок.

– Не всегда родителям стоит знать секреты детей.

– Много ли ты понимаешь? Ты всю жизнь была одинокой! – Рассердилась Аида.

– Ну, хорошо. – Никонора тяжело поднялась и взяла с низенького холодильника колоду карт таро. – Давай-ка, сними.

Ухоженная рука с крупными перстнями, чуть подрагивая, одним пальчиком отметила половинку. Карты с рисунками стали разлетаться по столу, словно женщине показывали фокус. Никонора наклонилась к раскладу и долго в него всматривалась, цокая языком.

– Ну что там? – Не выдержала Аида, молчание угнетало ее.

– Девица у него на душе действительно есть. – Кивнула она лохматой головой. – Только я не понимаю, чего ты так всполошилась?

– Если бы у тебя был взрослый сын, ты бы по-другому рассуждала! – Фыркнула женщина. – Что ты видишь?