Книга Берия и НКВД накануне и в годы Великой Отечественной войны - Александр Север
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя говорить о том, что советская внешняя разведка в Америке была полностью задействована для добычи научно-технической и военно-технической информации, особенно в первые годы войны, не совсем верно.
В конце 1942 года под прикрытием сотрудника внешнеторгового объединения «Международная книга» в эту страну прибыл Леонид Квасников. Приняв от резидента Василия Зарубина все дела по НТР (научно-технической разведке), вновь прибывший внимательно изучил их и пришел к неприятному выводу: НТР в резидентуре оказалась на втором плане, а на первом — политическая разведка. Молодые сотрудники, прибывшие годом раньше в Нью-Йорк, Александр Феклисов и Анатолий Яцков, которым предписывалось вести научно-техническое направление, использовались в основном «на побегушках», имея на связи по два агента. В то же время у многоопытного Семена Семенова («Твена») их было в десять раз больше, и половина из них работала опять же на политическую разведку.
Особое значение с первых дней работы в Нью-Йорке Леонид Квасников стал придавать организации надежной связи с источниками и вопросам конспирации. Даже в стенах консульства он требовал от подчиненных вести разговоры шепотом, не называя фамилий и псевдонимов агентов.
Нормы конспирации положительно сказалась на результатах работы всей резидентуры: в центр стало поступать значительно больше материалов по делу «Энормоз» (проект создания атомной бомбы), по радиоэлектронике, без использования которых вообще невозможно было создать этот вид оружия массового уничтожения. Тогда же были получены разведывательные материалы, позволившие советским конструкторам создать скоростные самолеты типа ХР-59, ХР-80 и 83, П-81, 1-16, 1-40 и Т-9-180. А информация по радиолампам, радарам и сонарам явилась основной базой для развития такой отрасли советской радиопромышленности, как радиолокационная техника.
Наркомат авиационной промышленности лестно отозвался в 1945 году о переданных разведкой 68 информациях по самолетостроению, 43 — по реактивной технике и 14 по двигателестроению: большинство этих материалов — ценные, особенно актуальны сведения по реактивной технике (реактивные двигатели, самолеты-снаряды и пр.) и по аэродинамики высокоскоростных полетов.
Не меньшие успехи были в сфере добычи информации по проблемам радиолокации. В частности, в 1944 году было получено 1236 текстов, 5383 фотографии, 165 чертежей и 78 образцов деталей.
О результатах деятельности отечественной разведки в этом государстве известно немного. Дело в том, что в отличие от США, здесь в начале «холодной войны» не было «громких» и массовых разоблачений советской агентуры, работавшей в различных отраслях промышленности, за исключением «атомного шпионажа». Члены «кембриджской пятерки» имели отдаленное отношение к повседневной деятельности охотников за промышленными секретами с Лубянки. Также нужно учитывать тот факт, что в годы Второй мировой войны в Британии работы в сфере новых технологий велись в значительно меньшем масштабе, чем в США. Хотя это не значит, что все советские разведчики, работающие по линии научно-технической разведки, занимались преимущественно «атомным шпионажем». На самом деле добывали образцы новейшего оборудования, имевшие отношение к различным отраслям промышленности.
От ценного агента «Скотта» 12 июля 1941 года лондонской резидентурой внешней разведки были получены материалы по размагничиванию корпусов кораблей. Высока вероятность того, что под этим оперативным псевдонимом скрывался радиоинженер, который сотрудничал с Королевским морским флотом. С этим человеком регулярно встречался советский разведчик Владимир Барковский.
Сотрудница советской внешней разведки завербовала офицера британских ВВС «Джеймса», который работал в сфере авиастроения. Он снабжал советскую разведку точными данными о весе, габаритах, грузоподъемности и других характеристиках машин, которые еще не успели подняться в воздух. А одно небольшое устройство он выкрал и передал связнику. Исчезновение этого секретного образца вызвало переполох, но «Джемс» был вне подозрений.
Зимой 1942/43 года член «кембриджской пятерки» Джон Кэрнкросс передал в Москву данные по новому немецкому танку T-VI «Тигр» и самоходному орудию «Фердинанд». Главная отличительная черта танка — толщина брони, которую наши снаряды не пробивали. Благодаря документам, полученным от «Карела», советские конструкторы узнали марку стали и толщину брони и смогли разработать более мощную модель снарядов, которые могли поражать немецкий танк.
За эту информацию и сведения о местах базирования весной 1943 года всех полков люфтваффе в районе Курской дуги, благодаря которым советская авиация смогла уничтожить более пятисот вражеских самолетов на указанных «Карелом» аэродромах, его наградили орденом Красного Знамени.
После окончания Второй мировой войны американская контрразведка попыталась составить список советских агентов, специализировавшихся на добыче научно-технических секретов. Список получился не полный, но и он впечатляет. На самом деле на ведомство Лаврентия Берии трудилось на пару порядков больше информаторов, чем значится в списке ФБР. Имена большинства этих людей не рассекречены до сих пор.
На Советский Союз работала армия высококвалифицированных инженеров и ученых. Пусть они были дилетантами в шпионаже, любили собираться вместе и обсуждать свои успехи (грубейшее нарушение правил конспирации), зато они прекрасно знали, в чем именно остро нуждается союзник их родины по антигитлеровской коалиции и приносили на встречи с сотрудниками советской внешней разведки именно эти материалы. Большинство из них работали бесплатно, прося лишь компенсацию за транспортные расходы.
Ниже мы расскажем о некоторых советских агентах — тех, кого сумела обнаружить американская контрразведка или чьи оперативные псевдонимы (но не настоящие имена) попали в «открытую» печать. Происходило это по-разному. О ком-то рассказали ветераны советской внешней разведки. Кого-то назвали историки и журналисты. Кто-то фигурировал в расшифрованных телеграммах, которыми в годы войны Центр обменивался со своими «легальными» резидентурами, действовавшими на территории США. В этом списке нет «атомных шпионов».
«Хват» — опытный химик, который трудился на одном из заводов химического концерна «Дюпон де Немур». Он передал подробную информацию по нейлону и новейшим видам взрывчатых веществ.
Агент не увлекался политикой и работал исключительно на материальной основе — ради денег, которые ему требовались для оплаты обучения дочери и выплаты ссуды за купленный дом. Он получал в два раза меньше, чем хотел, но все равно продолжал торговать технологическими секретами. Работавший с ним сотрудник резидентуры С. М. Семенов и заместитель резидента по НТР Л. Р. Квасников считали, что это оптимальный вариант работы с данным информатором. «Если мы будем выплачивать агенту значительно большее вознаграждение, то он быстро построит дом, сделает необходимые накопления и прекратит сотрудничества с нами…» — утверждали они и с их мнением полностью соглашался Центр.
