Книга Ветвящееся время: История, которой не было - Владимир Лещенко

В иберийских землях римское влияние быстро сходит на нет, хотя немногочисленные латинские колонисты вполне могли создать относительно небольшое государство на юге полуострова. Остальная Испания вновь рассыпается на племенные княжества, как в эпоху до римского и карфагенского завоевания. Там развивается своя, особая культура, с минимумом финикийского и италийского элемента.

Точно так же и Северная Африка распадается на ряд государств, со столицами в городах бывшего Карфагенского союза.

В состав созданного Митридатом государства входят, помимо Малой Азии, Эллады, Македонии, Колхиды, так же и Сирия, Сицилия, юг Италии (бывшая «Великая Греция») большая часть Фракии, иллирийские провинции бывшего Рима. Позднее или сам Митридат, или его наследники включают в состав своей империи все северное побережье Черного и Азовского морей. Танаис и Ольвия – прежние второразрядные греческие колонии, становятся крупнейшими торговыми центрами Восточной Европы. Через них вывозятся, кроме пшеницы, традиционного местного товара, меха, янтарь, воск, рабы. Активизируется торговый путь Север-Юг – тот, что потом был назван «из варяг в греки». Торговые связи Понта на востоке доходят до Урала. (13,95). Этот регион, бывший северной окраиной античного мира, интенсивно развивается, вовлекая в мировую торговлю громадные ресурсы, что, в свою очередь, радикально меняет всю обстановку в Восточной Европе. Греческая культура завоевывает все большее число скифов и сарматов, продвигаясь все дальше к северу – в бассейн Днепра-Борисфена, достигая верховьев Дона и севера каспийского побережья.

Позже присоединен и Египет. Эта страна в начале I до н.э. уже начала подпадать под влияние Рима, все активнее вмешивавшегося в ее внутренние дела. С его падением, слабая, вырождающаяся династия Птолемидов, разумеется, не смогла бы противостоять могуществу Понтийского царства.

Подведем промежуточный итог – победа Митридата действительно радикальнейшим образом повернула бы течение истории. Главное в том, что Митридату удается вдохнуть новую жизнь в эллинизм, уже начинающий приходить в упадок, но все еще не исчерпавший всех возможностей развития. Будущие историки, писатели и поэты не перестают восхищаться этой титанической фигурой, сумевшей опрокинуть могущественную империю потомков волчицы.

Из главнейших последствий отметим хотя бы то, что совершенно по иному развивается Западная Европа. Сейчас трудно сказать, как именно пошло бы это развитие, можно лишь сказать, что в этом случае галлы остаются галлами, бритты -бриттами, а германцы -германцами.

Но следует упомянуть еще об одном возможном последствии сокрушения Рима, связанном с практически не известными широкой публике факторами и обстоятельствами.

На них указывал уже упоминавшийся автором в начале главы Освальд Шпенглер.

По его мнению, в описываемый период в недрах эллинизма начала вызревать особая культура, именуемая им «арабской» и «магической». Эта культура, по его мнению, включала в себя довольно широкий круг явлений поздней античности, «в странах между Евфратом и Нилом», начиная от неоплатоников и заканчивая творцами Талмуда. (13,86)

«Этого молодого мира…специалисты по древней истории… просто не видят»

Древние цивилизации Сирии, Египта, Малой Азии, впитавшие в себя и греческую культуру, ассимилировав множество иных влияний от Индии до Эфиопии, рождают совершенно особую культуру, значительно отличающуюся от классического эллинизма, пусть и неразрывно с ним связанную.

«Великолепная схоластика и мистика магического стиля, которые процветают в прославленных школах всего арамейского региона: в персидских школах Ктасифона, Решаина, Гуджишапура, в иудейских школах Суры, Нехардеи…в школах прочих наций в Эдессе, Несебине, Киннесирине. Здесь расположены центры… астрономии, философии, химии и медицины…»(39,129)

Правда, Шпенглер связывал возникновение и дальнейший прогресс этой «арабской», или, как он еще выразился, «магической» культуры с событиями, происшедшими почти через полвека после гибели понтийского царя – возможной победой в гражданской войне Антония, и дальнейшей ориентализацией Рима(39,456).

И Митридат – провозвестник этого нового мира, хотя и остается – как в нашей истории, последним великим эллином, но вместе с тем открывает целую портретную галерею выдающихся деятелей, двигающих вперед возникшую благодаря ему совершенно новую ближневосточную цивилизационную общность.

Что же до судьбы самой Понтийской империи, то есть основания предполагать, что ее возникновение на месте римской, могло бы вылиться в долгий и изматывающий конфликт с Парфянским государством, так же претендовавшим одно время на власть над Востоком.

Но вместе с тем не следует забывать, что Понтийское царство почти ничем не отличалось от Парфии – оба государства были, в сущности эллинистическими монархиями. И не было бы ничего невозможного и в их объединении, скажем в результате династического брака. И тогда могла бы возродиться, спустя три века держава созданная Александром Великим, простирающаяся от Адриатики до Инда. Все дальнейшее развитие европейской, а возможно – и будущей всемирной цивилизации происходило бы под знаком эллинизма, точно так же, как в нашей реальности оно определялось господством романской культуры.

«…Церковь не явилась в мир…»

Следует оговориться сразу: в намерения автора никоим образом не входит задевать, или тем более оскорблять чьи-то религиозные чувства, уважение к которым он считает неотъемлемой чертой всякого умного и порядочного человека.

Вместе с тем, автор придерживается скорее, позитивистских взглядов на религиозные учения, полагая, что в основе своей все они созданы людьми, и по воле людей.

Впрочем, и гипотеза о промысле Божьем тоже в принципе допускает развитие событий, описанное ниже – ведь, если верить священным писаниям любой веры, пути Господни неисповедимы.

Речь в данной главе пойдет о том, как могла сложиться история Европы да и всего мира, в условиях, когда наиболее распространенная мировая религия – христианство, не стала бы таковой, или же вообще не появилась.

Для начала, как это принято уже, обратимся к истории вопроса.

Первые десятилетия после своего возникновения, приверженцы нового вероучения не оставили никаких следов в истории, и все, что мы знаем об этом периоде, почерпнуто из позднейших сочинений христианских историографов. Поэтому, а также потому, что в их беспристрастности есть основания сомневаться, мы опустим этот период целиком. Скажем лишь, что христиане, вернее назореи – именно так они именовали себя первоначально, (в то время как слово «христианин», было полупрезрительной кличкой в устах их оппонентов) оставались относительно немногочисленной сектой иудаизма, третируемой иудаизмом ортодоксальным, и почти не замечаемыми официальной римской властью.

Затем, с последних десятилетий I века нашей эры, все исподволь начинает меняться.

Хотя, как только что говорилось, среди большей части жителей Иудеи и Израиля новое вероучение нашло весьма немного сторонников, но зато оно довольно широко распространилось в том многочисленном слое еврейского народа, который испытал заметное влияние эллинизма. Речь идет о еврейских общинах Малой Азии, Восточного Средиземноморья, понтийских провинций, Египта. Эти люди, не порывая до конца с традицией иудаизма, тем не менее восприняли в значительном объеме греческую культуру. Греческий стал их родным языком, они носили греческие имена и придерживались, в основном, греческих обычаев (собственно, правильнее было бы назвать их эллинами еврейского происхождения. [25])