Книга Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

Последствия такого развития событий могли стать просто катастрофическими. Ведь с самых первых дней войска группы армий «Центр» ушли далеко вперед, перегнав войска Рунштедта на несколько сот километров. Гудериан был уже за Днепром, когда Клейст только взял Ровно. А если бы не взял? Если бы, в соответствии с планом Пуркаева, застрял бы возле Ровно или возле Дубно? Да еще если бы по нему, растерявшему при прорывах нашей обороны, как минимум, 50 процентов своих танков, вдруг ударила бы целая бронированная армада из шести советских мехкорпусов? Где бы в этом случае могли оказаться танкисты Клейста и пехотинцы Райхенау в первых числах июля? И не надо называть Максима Алексеевича Пуркаева фантазером. Достаточно вспомнить, что на каждого немецкого солдата Юго-Западный фронт мог выставить в поле двух своих, а на каждый артиллерийский и минометный ствол противника приходилось по два наших.

Дальше началось бы самое интересное. Поскольку войска Юго-Западного фронта при таком образе действий имели возможность в отличие от противника сохранить свои основные силы, перед ними открывались весьма заманчивые перспективы. На севере находились открытые для удара тыловые коммуникации группы армий «Центр». На юге — открытый фланг немецкой 17-й армии. Сил было достаточно для нанесения как основного, так и вспомогательного ударов. Понятно, что главный удар следовало нанести в тыл армиям фон Бока. К тому времени ударные группировки группы армий «Центр» находились так далеко, что парировать удар трех-четырех советских мехкорпусов немцам было просто нечем. В каком чрезвычайно скверном положении могли оказаться немецкие войска на главном стратегическом направлении! Одним махом обрубались все линии снабжения, перерезались тыловые коммуникации. Воюющие под Смоленском солдаты Гудериана и фон Клюге оставались бы без снарядов и патронов, без сосисок и шнапса, без горючего, без запасов медикаментов, без эвакуации раненых. Более того, группа армий «Центр» превращалась в зажатый тисками орех, который с одной стороны сдавливали рейдовавшие по тылам мехкорпуса советского Юго-Западного фронта, а с другой войска Западного и Резервного фронтов. Очень интересно представить себе, каким образом пришлось бы немцам выкарабкиваться из такого положения.

Вспомним, как советским танкистам приходилось взрывать оставшиеся без горючего боевые машины. Заметим, что запас хода основных немецких танков T-III и T-IV не Превышал 120 километров. В любом случае первостепенной задачей для немцев становилось наведение порядка в своем тылу, восстановление линий снабжения. Наступать дальше они уже не могли. Но вот вопрос: получилось бы у танковых групп Гота и Гудериана пройти от Смоленска более 300 километров для зачистки своих тылов? Ведь просто по роду своих действий они не могли таскать с собой значительные запасы топлива. Возможно, немцам пришлось бы взорвать часть танков еще до встречи с противником. Так или иначе, но все это означало полный провал Восточного похода еще летом 1941 года! И не пришлось бы нам, захлебываясь кровью, в течение трех долгих лет выгонять немцев со своей земли.

Столь же неприятным сюрпризом для правого фланга группы армий «Юг» мог стать удар механизированных и стрелковых частей правофланговых советских армий. Конечно, бои могли принять затяжной характер. Но немецкой 17-й армии пришлось бы надолго задержаться в районе Львова. Тем более что обострение обстановки на главном стратегическом направлении заставило бы немецкое командование спешно снимать войска с других направлений, как это было сделано в преддверии операции «Тайфун». Соответственно, давление на Юго-Западный фронт Уменьшилось бы, что создавало условия для стабилизации линии фронта. Поэтому очень жаль, что к словам Пуркаева Военный совет прислушался только тогда, когда было уже слишком поздно.

Существовал и другой сценарий. Его исходное условие аналогичное — неодновременный выход мехкорпусов в районы сосредоточения. 8-й, 19-й и части 4-го мехкорпуса смогут подтянуться к линии фронта не ранее 26 июня. Под рукой есть только разбросанные 9-й, 15-й и 22-й. Поэтому дату наступления следовало перенести с 24 на 25 июня. Дать имеющимся в наличии трем мехкорпусам время собраться, надлежащим образом уплотнить боевые порядки. Даже в трех этих мехкопусах танков в два раза больше, чем у Клейста. Пусть только они сконцентрируются и организуют взаимодействие между собой. В этом случае у немцев уже не будет свободы маневра. Скоординированных действий Кондрусева, Рокоссовского и Карпезо хватит для того, чтобы полностью сковать противника. Да еще следовало направить комкорам специальное указание: маневрируйте! Если увидите перед собой хорошо организованную немецкую оборону, не проламывайте ее лбами, а ищите уязвимые места и по ним бейте. Ваш одновременный натиск по всем направлениям сам по себе для противника очень опасен. Вытяните его на себя, заставьте бросить в бой все наличные резервы. Пару дней поизматывайте, а там подойдут еще три наших корпуса и мы своим превосходством задавим немца.

Сходные приказы должны были поступить в штабы Рябышева, Власова и Фекленко. Штаб фронта дает вам сутки на сосредоточение и подготовку! Организуйте разведку и взаимодействие. Подтяните все свои отставшие на марше полки и батальоны. Наладьте эвакуацию и ремонт вышедших из строя в результате поломок боевых машин. Установите связь друг с другом.

Представим, что мехкорпуса бросаются в бой не поодиночке и отдельным своими частями, а всей развернутой мощью. Положение Клейста в этом случае сразу становится критическим. Он должен одновременно держать и фланги, и фронт. У него уже нет возможности две танковые дивизии поставить в оборону на флангах, одну использовать в качестве «дежурной», гоняя с одного фланга на другой по мере появления угрозы со стороны противника и силами последней продолжать продвижение вперед. Сколь ни удивительно, но провести фронтальную атаку на продвигавшуюся в острие танкового клина 11-ю танковую дивизию немцев в штабе Юго-Западного фронта отчего-то не догадались. Потому и возникла парадоксальная ситуация, когда Клейст мог и отбивать атаки справа и слева, и почти без помех двигаться вперед в центре.

Конечно, в условиях господства немецкой авиации в воздухе даже при образцовой организации наступления три мехкорпуса, вступившие в бой первыми, едва ли могли добиться полного разгрома 1-й танковой группы. Но понесенные ею потери оказались бы несоизмеримо большими. А через два-три дня на Клейста накатилась бы новая советская бронированная лавина. Да только маневрировать бы ему было уже фактически нечем. Чтобы не лишиться всех своих танков, Клейсту пришлось бы отступить, найти какой-нибудь пригодный для обороны рубеж. Пусть 8-й и 19-й мехкорпуса день, два, три, пять дней атаковали бы немецкие позиции. Пусть развернулись бы ожесточенные бои, в результате которых Рябышев и Фекленко потеряли бы большую часть своих боевых машин. При таком развитии обстановки их гибель имела бы реальный смысл. На линии старой границы в прекрасно оборудованных в инженерном отношении укрепрайонах успели бы развернуться войска второго эшелона. Именно это тогда было самое главное. Именно это сорвало бы стремительный прорыв немцев к Киеву. Никогда они не смогли бы проскочить пояс укрепрайонов с ходу.

27 июня командование Юго-Западного фронта действительно обдумывало похожее решение. Остатки мехкорпусов планировалось вывести из боя, силами наличных трех стрелковых корпусов создать линию обороны и выиграть время для развертывания резервов вдоль старой границы. Увы, обдумывать не значит решить. Поэтому 2 июля немцы, якобы ослабленные контрударами мехкорпусов, с такой легкостью прорвали линию фронта и смогли продвинуться вперед на 100 километров.