Книга Вслед за Великой Богиней - Аркадий Захаров

Выше уже упоминалось культовое место обских угров, сосредоточение маленьких избушек на одном-двух столбиках, служивших хранилищами кукол — вместилищем душ умерших предков. Такое место, настоящий городок мертвых духов, носит название Ура. Граница между светлым и полнощным царством носит имя Урал (страна городов?). Названия древнейших городов Двуречья имеют в своем составе корень «ур», а один из них так и называется — Ур. В драридийских языках слово «ур» означает поселение, город. Сотни населенных пунктов в Южной Индии, верховным божеством которой считался «владыка йоги» Шива, имеют окончание «ур». В совпадении хантыйской и древней дравидийской топонимики, следы которой встречаются также и в Иране, мы имеем не простую случайность. Эти следы ведут нас к царству мертвых и йогам, или ягам по-нашему.

Специалист по индуистской религии Е. И. Парнов считает: «Всех без исключения индуистских богов безусловно следует причислять к йогам (ягам?). Дайкини (бесовка), ши-качи (ведьма), йогини (колдунья), все эти низшие женские божества с демоническими именами и соответствующей внешностью воплощают творческую энергию шакти».

Кроме чисто грамматического созвучия имен колдуний — русской Яги(Йаги), индийских йогини, иранской игиги, — заставляющего задуматься и попытаться сделать обобщения, обращает внимание непременная спутница Яги ступа, которая в свете изложенного приобретает необычный и зловещий смысл. На санскрите слово «ступа» означает верхушку мавзолея, надгробие, культовое сооружение на могиле индуистского или буддийского святого. А санскрит — основа большинства европейских языков.

Из сказанного можно сделать вывод, что образ Яги был синтезирован из множества сходных образов индоиранской мифологии и привнесен в сознание северных народов. Или наоборот, из какого-то изначально общего источника параллельно появились персонажи русских сказок — Яга, культовые индоиранские герои Яма и Йима, богиня уральских угров и самодийцев Йома баба, она же Йомала и Сорни-най.

В русской сказке об Иване-царевиче и Белом Полянине (жителе снежного, белого поля) неутомимая воительница Яга — золотая нога совершает свои набеги из подземного царства. Спасаясь от преследования царевича, она приподнимает в ущелье железную доску (надгробие, ступу?) и скрывается под землей, в царстве мертвых, где правил лунорогий Яма. Последуем за ней незаметно и мы.

Верста двенадцатая

Яга — Костяная нога и Яма — владыка мертвых

…В тридесятом царстве, за огненною рекою живет Баба-Яга; у ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает… Пошел Иван царевич — стоит дом Бабы-Яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человеческой голове, только один не занятый.

Марья Моревна. Русская народная сказка.

Как-то незаметно прижился я в читательском клубе при нашей библиотеке. А когда настал мой черед делать доклад для ценителей «тюменской старины», решился рассказать о своих изысканиях и сомнениях. Выступление прошло, можно сказать, почти удачно, только под конец его одна умненькая студенточка с филфака университета задала вопрос каверзный: «А все-таки почему у Яги нога костяная?»

Искра сомнения, зароненная студенточкой, заставила вернуться к теме, которую я считал законченной. (Говорили же мне, чтобы с Ягой не связывался.)

Для сказки не существует временных и пространственных ограничений. В один миг переносит она нас со знойного Юга на холодный Север. Последуем за ней и мы.

В Вятских краях еще в начале века Яга сохраняет свое древнее имя Еги-бобо, Егибисна, Егибиха, Егибишна. В сборнике Зеленина (1915) встречается северный вариант сказки о Терешечке под названием «Ивашко и ведьма»: «…Потом приходит вот эта самая Егибиха (нечисты вот эти самые: в озерах живут, в лесах живут) и говорит: "Ванюша! Подъедь-ко ты к бережку…"» Очевидно, это более ранний вариант сказки, чем сказка о Терешечке, прошедшая литературную обработку. В упомянутом сборнике просматривается интересная закономерность: во всех сказках народных сказителей — Егибоба, Егибиха и т. д., а в сказке, рассказанной священником Покровским, — уже Баба-Яга. Но это может говорить и о том, что священник прибыл из других краев.

Русские, пермяне и вятичи, издавна общавшиеся с коми и ходившие не единожды походами на Югру, лучше других знали их нечистых. Имя одного из главных идолов остяков — хозяина рыб или речного старика, по-хантыйски могло звучать как «ягун-ике», или «яга-ике», или «ега-иге», в зависимости от диалекта. Вспомним: «нечисты вот эти самые: в озерах живут, в лесах живут…» Хозяин рыб — болван с золотой грудью, сама Золотая Баба или весь сонм югорских демонов дали имя Бабе-Яге — мы можем только догадываться.

Подтверждение генетической близости Золотой Бабы и Бабы-Яги можно отыскать и в самих сказках. В сказке об Иване-царевиче и Белом Полянине Баба-Яга ходит на золотой ноге. Разноногость Яги как наследственный признак переходит из сказки в сказку.

В вятской сказке «Про козла»: «…Когда Иванушко воротился домой, Егибисна выскочила его встречать: одна нога г…нна, другая наземна, а у его жены одна нога серебрена была, а другая золотая…»

В других сказках у Яги нога костяная или глиняная, но никогда не хромая. Глиняная нога, по-видимому, имеет самую давнюю историю и связана в том числе с одинаковым у древних славян и угров языческим культом медведя. В некоторых славянских и древних финноугорских могильниках на территории Ярославского Поволжья неоднократно находили глиняные лапы медведя, несомненно имевшие какое-то культовое, пока не до конца известное нам значение. Дольше других культ медведя сохранялся у обских угров — хантов, называвших медведя иносказательно: иге или ике (старик), а у славян, как напоминание о забытом культе, осталась сказка о медведе на «Липовой ноге» и Яге — Глиняной ноге.

Ханты и манси шкуры медведей убитых на охоте и животных, приносимых в жертву идолам, сохраняли в специальных избушках «на курьих ножках», или развешивали поблизости от капища. У шкуры обязательно сохраняли голову и передние ноги. Вот как описывал такие места Григорий Новицкий: «…При главных же кумирах всегдашне стражи и жрецы почитаются. Чин их должности всегда быть служителем лжи. Что ближе татарских жилищ пребывают… на скверные свои жертвы употребляют лошадей. А в дальних пустынных селениях оленей наипаче приносят на жертвы… Скоро ударяют ножом в сердце, испущая кровь в блюдо, кропят сею мерзостью и жилище своя, идолам же уста помазуют, в украшение же и всегдашне воспоминание кожу с главою и ноги даже до колен заедино с кожею на древах завешут над кумирнею… Сим частым приношением в премногую внийша нищету и крайнее разорение, яко чад и жен своих продают заимодавцам своим в работу».

Картину Новицкий нарисовал впечатляющую, и нет причин сомневаться в его объективности. Черепов и костяных ног вокруг избушки на курьих ножках накапливалось предостаточно и не имеет большого значения, кого могли принять за бабу-в-яге — самого идола или шамана, его охраняющего. Нельзя не обратить внимания на трагическую связь между жертвоприношением кумиру и отдачей в неволю жены и детей жертвующего.