Книга Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна. 1939-1945 гг. - Харальд Буш

4 августа 1942 года. Под палящим полуденным солнцем «U-73» только что пересекла акваторию гавани Ла-Специи. Выйдя из сухого дока в ее дальнем конце, она подошла к бетонному молу арсенала, где ей предстояло взять на борт вооружение и запасы продовольствия.

Едва только она пришвартовалась, сразу же началась работа. Новый кок, пышноволосый парнишка, который еще недавно работал на кухне штаб-квартиры, сновал туда и сюда, сверяясь с планом размещения грузов. Принимая бесчисленное количество ящиков, клетей, мешков, банок, корзинок и сеток, он наблюдал, как они, переходя из рук в руки, скрываются в трюмах лодки, а новый первый помощник обер-лейтенант Декерт, пристроившись на кнехте, ставил галочки в списке.

Но сама лодка еще не была полностью готова к выходу в море. Немецкие и итальянские судоремонтники, вооружившись фонариками, еще ползали по ней, проверяя и зализывая последние штрихи ремонта.

На носу лодки боцман с помощником набивали снарядами ленты 20-миллиметрового скорострельного зенитного орудия. Снаряжать ленты приходилось исключительно аккуратно, чтобы во время стрельбы не случилось осечки.

Командир же расхаживал по пирсу, стараясь придать себе бодрый и оптимистичный вид.

Конечно, они вышли в море точно в предписанный срок и, как всегда, совершили невозможное – проскользнули мимо узкого перешейка к юго-востоку от Ла-Специи и миновали два маяка-близнеца в Тино и Пальмерии. Тем же вечером «U-73» вышла в свое восьмое патрулирование.

На следующий день командир стал гонять лодку на всех режимах, проверяя, насколько она готова к пребыванию в море, и тренировать команду. Несколько дефектов сразу же дали о себе знать. При глубоком погружении выпускные клапаны давали протечку. Выяснилось, что место, где кабель пеленгатора проходил сквозь обшивку корпуса, не было как следует произолировано, а рация вообще отказывалась функционировать. Протекала главная помпа, серьезная протечка была в сальнике боевого перископа, и, что хуже всего, чувствовалось биение основного вала, идущего от дизеля.

Кроме этих основных дефектов, была еще куча мелких – например, не было бортиков на койках, не было крючков, чтобы закреплять открытые двери в переборках.

На второй день патрулирования появились и другие осложнения. Четыре члена команды слегли с желудочными коликами и высокой температурой. Да и почти все на борту чувствовали недомогание из-за жаркого лета. Немецкие войска придерживались привычки повсеместно кормить личный состав одной и той же сытной пищей. Привычная на родине, она совершенно не подходила к условиям Средиземноморья. Последствием такого подхода были обычные жалобы на желтуху и гастрит, на которые не обращали особого внимания. Но заболевания на лодке «U-73» были куда серьезнее, и они могли стать причиной возвращения лодки на базу.

Все же капитан-лейтенант Розенбаум продолжал патрулирование к северу от Алжира. Его беспокоило, как бы не упустить тот шанс, на который намекал адмирал Крейш, несколько дней назад инструктируя его в Риме.

По сообщению адмирала, получено известие, что к конвою союзников, идущему из Гибралтара, присоединился британский авианосец (название его пока неизвестно). Его задача – отражать нападения с воздуха и атаки подводных лодок. И надо постараться как можно раньше вывести его из строя, пока еще конвой не вышел под защиту самолетов берегового базирования, или нанести ему такие серьезные повреждения, чтобы авианосец на несколько месяцев вышел из строя. Ради этого стоит приложить все силы.

Но похоже, судьба в этот момент не благоволила к капитан-лейтенанту Розенбауму. На следующий день, 6 августа, добрая треть команды свалилась с энтеритом, воспалением кишечника. Тем не менее, Розенбаум продолжал считать, что ситуация достаточно типичная, – на подлодках, уходящих в патрулирование, она порой случалась.

7 августа «U-73» достигла района своих действий в западной части Средиземного моря. Днем она держалась на перископной глубине и всплывала лишь по ночам, чтобы перезарядить батареи и продуть отсеки свежим воздухом. За четыре дня на глаза попался лишь танкер, идущий на большом расстоянии, и неопознанная подлодка. Командир решил, что субмарина, скорее всего, итальянская, которая возвращается на базу из патрулирования.

Большинство заболевших стали поправляться, кроме одного человека, у которого, по всей видимости, была дизентерия, и его пришлось изолировать. Последние следы болезней исчезли в ходе непрерывных тренировок, которые вернули команде уверенность в своих силах. Часть технических дефектов в лодке удалось устранить своими силами, и Розенбаум чувствовал, что в его руках – надежное оружие, которое не подведет, когда придет время пустить его в ход.

Оно пришло скорее, чем он ожидал, – 11 августа. Утром гидрофоны уловили шум винтов, приближающихся с запада. «U-73» двинулась им навстречу, и через пятнадцать минут в трех милях от лодки справа по носу в перископе возникли мачты эсминца. Почти в то же мгновение показался и авианосец, который с этого расстояния походил на гигантский спичечный коробок, плавающий в пруду.

Подойдя поближе, Розенбаум убедился, что вокруг него кружат пять эсминцев и еще один корабль поменьше. Авианосец держал скорость двенадцать узлов и шел зигзагами, каждый раз закладывая галсы от трех до пяти миль. Через тридцать минут вся эскадра исчезла из виду.

Спустя час снова появился эсминец и на полной скорости промчался всего в четверти мили от подводной лодки. На мгновение Розенбаум было подумал, что его обнаружили, но, взяв себя в руки, решил не уходить на глубину, чтобы не терять визуальный контакт.

Как только эсминец остался далеко за кормой, Розенбаум снова поднял перископ – на этот раз куда выше – и принялся внимательно осматривать окружность горизонта. Не успел он покрыть ее шестую часть, как с запада появился густой лес мачт – конвой!

Пока Розенбаум наблюдал за его приближением, у него было время примерно прикинуть силы врага, но тут из-за кормы появилось судно эскорта, и ему пришлось опустить перископ. Все же он насчитал примерно восемь кораблей, явно крупнее сухогрузов, – на одном из них высокая трехногая мачта и взнесенный на мостик пункт управления огнем говорили, что это линкор или линейный крейсер; рядом держались еще два крейсера и около восьми эсминцев, не говоря уж о судах поменьше, идентифицировать которые было просто невозможно.

Приказав двигателям дать полную скорость, Розенбаум, держась на перископной глубине, направился в сторону врага. По мере того как расстояние неуклонно сокращалось и подлодка, заходя со стороны моря, все сближалась с конвоем, он убедился, что последним судном по правому от него борту был авианосец «Игл». Но между ним и подлодкой была защита из семи эсминцев.

Похоже, все самолеты авианосца были на борту, и если он будет и дальше идти тем же курсом, то подлодка сможет в упор расстрелять авианосец торпедным залпом. Теперь двигатели работали на половинной мощности, и Розенбаум вплотную приблизился к конвою. Над головой прошли первые три эсминца охраны авианосца, но подводная лодка осталась незамеченной.

Командир снова осторожно поднял перископ. С правого борта приближалась линия конвоя – крейсер, а за ним авианосец с прикрывающими его эсминцами.