Книга Помиримся... у алтаря? - Энни Уэст

– Почему? – резко спросил он. – Потому что ты прервешь беременность?

– Нет! Потому что я знаю свой организм, тебе не о чем волноваться.

– Понятно, – выдохнул он. – Так о чем ты хотела поговорить?

– О нас. Точнее, о том, что между нами происходит. Между нами все изменилось, так ведь?

Чего она хотела? Признания, что она вывернула его привычный мир наизнанку своей сексуальностью и щедростью? Он настолько не привык к чьей-то заботе, что даже сейчас отвергал ее. Он и сам пока не понял, чего хочет от Равенны.

– А что, собственно, происходит? – Он пожал плечами, почувствовав себя загнанным в угол. – У нас обоих есть работа, которую нужно сделать.

– И это все? – Она внимательно посмотрела на него.

– Нет, не все. Я хочу, чтобы ты снова оказалась в моей постели. – Его взгляд скользнул к V-образному вырезу ее платья. – Но, учитывая тот факт, что ты встала и оделась, я так понимаю, что ты не хочешь того же самого.

– Я говорю не об этом.

– Нет? А о чем тогда? – Джонас был совершенно не готов обсуждать чувства, если она имела в виду именно это.

– Понимаю. – Равенна скрестила на груди руки. – Значит, мы продолжим общаться в том же духе до тех пор, пока тебе не захочется горячего секса?

– Это улучшенный вариант того, что было раньше.

Равенна не ответила на его улыбку.

– Давай-ка все проясним. – Равенна подошла ближе, в ее глазах сверкали недобрые огоньки. – После прошедшей ночи ты считаешь, что ничего не изменилось за исключением того, что ты приобрел права на пользование моим телом, когда тебе этого захочется? – Она покачала головой. – Ты сильно ошибаешься, Джонас.

– Никто тебя не заставлял, Равенна. – Он мгновенно напрягся.

Она скептически изогнула брови, и это задело его гордость. Да, возможно, в первую их близость он был не слишком нежен, но она сама сделала свой выбор и могла отказать ему.

– Ты тоже хотела меня.

– Хотела, – признала она. – Но это не значит, что я должна стать твоей игрушкой для сексуальных утех. Я заслуживаю лучшего.

Джонас внимательно рассматривал ее сердитое лицо, упрямо поджатые губы. В ее глазах плескались гнев и что-то вроде разочарования. И вдруг он застыл словно громом пораженный. Неужели он был так слеп? Каким же он был наивным!

Равенна, как и ее мать, решила повыгоднее продать свое тело. Она увидела в нем легкую мишень и захотела откупиться от долга. Теперь он смотрел на произошедшее между ними в новом свете.

Равенна молча наблюдала, как темнеют глаза Джонаса. Он окинул ее тяжелым взглядом, и холодок пробежал по ее позвоночнику. Ей показалось, что они вернулись к начальной точке в Париже.

Неужели она заблуждалась? Что, если человека, которого она разглядела за равнодушной маской, на самом деле не существует? Что, если его уязвимость и очарование были лишь уловкой, о которой предупреждала Сильвия, чтобы отомстить им обеим? Она не хотела верить в это.

– Что ты имеешь в виду, Равенна?

– Я надеялась поговорить, узнать друг дуга получше. – Она вздернула подбородок. – Я думала, мы могли прийти к договоренности относительно работы, которую нужно сделать в доме.

– Серьезно? – Он удивленно поднял бровь.

– Да, серьезно. – Его снисходительный тон задел ее. – Если ты действительно хочешь привести дом в порядок, мне понадобится помощь.

– Ты считаешь, что больше не должна пачкать свои нежные ручки, раз переспала с боссом?

Этот саркастичный тон заставил ее почувствовать себя запятнанной, и она прижала руку к животу, почувствовав подступившую тошноту. На нее накатила ставшая уже привычной усталость, и она побоялась, что у нее не хватит физических сил противостоять ему.

– У меня вовсе не нежные руки, если ты вдруг не заметил.

Джонас приблизился и буквально навис над ней. За его точеными аристократическими чертами лица и сшитой на заказ одеждой скрывалось воплощение богатства и власти. Равенна, со своей короткой стрижкой и в платье из масс-маркета, не могла соответствовать ему. Она никогда не стыдилась бедности, но не выносила снисхождения.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты думаешь, раз у нас был секс, я забуду о твоем преступлении? Или ты метишь выше? Думаешь, я окружу тебя роскошью ради свободного доступа к твоему телу?

Равенна отпрянула.

– Все, что я хочу, – процедила она сквозь зубы, – немного уважения.

– Вот как ты это называешь? А я считаю, что ты торгуешь собой точно так же, как и твоя мать.

Равенна сжала кулаки, борясь с желанием ударить его.

– Ты просто самодовольный ублюдок. – Равенну затрясло.

– А я с прискорбием признаю, что ты – истинная дочь своей матери. Я предупреждал, что не разделяю слабости отца к прислуге. – Его улыбка раздавила что-то хрупкое в сердце Равенны. – Но это не значит, что я не беру то, что мне предлагают.

– Я тебе ничего не предлагаю, – отрезала она.

– Давай проясним одну вещь, Равенна. Если ты стремишься к чему-то постоянному, ты выбрала не ту цель. – Его голос был грубым, а взгляд – пустым, словно он хотел отгородиться от чувств.

Равенна хотела сделать то же самое, но не могла. Она хотела, чтобы ее мать ошибалась, а Джонас оказался хотя бы наполовину тем человеком, которым она начала его считать. Сильвия была права: она перепутала секс с чувствами.

– Не волнуйся, я все поняла. Для мужчин вашей семьи женщины Руджеро хороши, чтоб быть любовницами, но недостаточно хороши, чтобы стать женами. – Собрав в кулак все силы, Равенна криво ухмыльнулась. – По правде говоря, я не рассчитывала на долгосрочные отношения. Я хочу уважать человека, с которым живу. Но спасибо за разъяснения.

Проигнорировав его ошеломленный взгляд, Равенна развернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Глава 9

Джонас бросил свой портфель на стол, откинулся на спинку стула и потер глаза, словно затуманенные от недосыпа. Он не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме той безобразной сцены с Равенной.

«Женщины Руджеро хороши, чтоб быть любовницами, но недостаточно хороши, чтобы быть женами».

Он помнил вызов, высокомерие и боль в ее глазах, когда она бросила ему в лицо эти слова. В ее взгляде был такой надрыв, что он признавал, что, пожалуй, перегнул палку. Ему легче было назвать Равенну корыстной золотоискательницей, чем признать, что она могла стать для него кем-то большим.

Тем не менее было в ней что-то помимо сексуальности, что влекло его к ней. Эта женщина сопереживала ему, своему врагу. Эта женщина, засучив рукава, приняла вызов, чтобы справиться с почти невыполнимой задачей, которую он перед ней поставил. Эта женщина бросала ему вызов, но никогда не пыталась снять с себя ответственность за совершенную кражу.