Книга Чудес не бывает - Андрей Буторин

– Чего ржешь, дурилка? – обиделась Таня, но, вспомнив, что перед ней уважаемый человек (пусть и сокращенная версия), да еще тот, в кого она недавно влюбилась, тут же опустила глаза, сделала книксен и промурлыкала: – Простите, Дима. Можно я вас так буду называть?

Голова закрыла на секунду глаза.

– Это „да“ или „нет“? – нахмурилась Таня. – А ну-ка… Дважды два – четыре?

Голова снова хлопнула веками.

– Значит „да“. Стоп, а дважды два точно четыре? Не, лучше так: я красивая?

Глаза профессора Дурилкина заметались вдруг из стороны в сторону, часто-часто заморгали… Желтых огоньков на панелях заметно прибавилось, один индикатор даже мигнул красным.

– Вот это эффект! – поразилась Татьяна. Такого успеха у мужчин она еще никогда не имела. – Ладно, вы меня смутили, – жеманно махнула она рукой. – Кстати, давайте будем на „ты“?

Цветовая какофония индикаторов поутихла, зеленый цвет преобладал, как и прежде. Голова вновь медленно моргнула.

– Ты классный парень, Дима! – показала большой палец Татьяна. – Плохо, что немой.

Голова вдруг закрыла глаза. Открыла, снова закрыла. Выражение лица стало страдальческим.

– Что „нет“? – насупилась Таня. – Не немой? А чего молчишь тогда?

Голова стала непонятно моргать и кривляться. Вновь появились желтые огоньки. Татьяна заметила это. Желтых индикаторов стало больше, чем зеленых, – причем, сразу на всех панелях. Тане лень было читать инструкцию, поэтому она крутанула наугад первый попавшийся вентиль. И только потом вспомнила, что именно его запретил трогать Хитрюгин. Хотела завернуть барашек обратно, но голова прошипела:

– Шшс-спас-сибо!

Таня отпрыгнула от установки и схватилась за сердце.

– Святый боже! – сказала она побелевшими губами.

– Ч-чуть-ч-чуть з-закрути наз-зад, и я перес-с-стану ш-ш-ш-шипеть…

Таня с опаской вернулась к голове. Дрожащей рукой крутнула вентиль.

– С-с-ш-ш-ш-с-с-с…вправо!..ш-ш-с-с-с…дурында!..с-с-с-ш-ш-ш!!! – как опущенная в воду сковородка, зашкворчала голова.

– Будешь обзываться, по носу получишь! – фыркнула Таня, но всё ж повернула вентиль вправо.

– Извини, Таня, сорвалось, – сказала голова почти человеческим голосом.

– Да ладно, не бери в голову, – махнула рукой отходчивая Татьяна. – Тем более, у меня фамилия как раз такая…

– Вправо?!

– Дурында… – опустила глаза Таня. – Меня, кстати, Татьяной зовут.

– О! Да мы почти однофамильцы! – обрадовалась голова.

– Не, у тебя лучше, – сказала Танюша, возвела глаза к потолку, зашевелила губами и выдала вдруг: – Татьяна Дурилкина. Красиво!

– Чего? – испугалась голова.

– Да это я так, не бери в голову!

– Ты эту дурацкую присказку брось, – поморщился Дурилкин. – Куда мне еще брать-то?

– Ладно, – легко согласилась Татьяна. Дмитрий нравился ей всё больше и больше.

– Я очень надеюсь подружиться с тобой, Таня, – сказал профессор. – Может, ты станешь моим счастливым талисманом…

– Я стану твоей удачей! – подхватила Татьяна.

– Но только управляемой мною! – вспомнил о случае с вентилем Дмитрий. – Ты ведь будешь меня слушаться?

– Смотря в чем, – состроила глазки Таня.

– Я снова хочу стать полноценным человеком, – сказала голова. – И ты можешь мне в этом помочь. Согласна?

В Танином мозгу что-то словно заискрилось и щелкнуло. Она поняла вдруг, что перед ней открывается тот единственный шанс, о котором мечтала она всю свою жизнь. И Таня решила брать быка за рога.

– Я согласна, – кивнула она. – Но у меня два условия. Нет, даже одно. Первое – просьба. Она такая: сделай мне хорошую фигуру. Можно только низ… Сумеешь?

– Только низ – сложно… – задумался Дурилкин. – Это ж сколько шить надо! Проще – тело целиком. Шея-то тоньше – пара десятков стежков, и готово.

– Пусть целиком, – согласилась Таня. – Теперь условие… – Она сказала это таким зловещим тоном, что Дмитрию захотелось вобрать голову в плечи. – Ты. Возьмешь. Меня. В жены!

У Дурилкина начались фантомные боли – страшно зачесались несуществующие ноги, так не терпелось им пуститься в паническое бегство. Но всё, что мог сделать профессор в данной ситуации – это лишь плотно зажмуриться. И лишь через мгновение он понял, какую чудовищную ошибку совершил.

– „Да“! – заверещала Татьяна. – Ты сказал: „Да!“.

Профессор DDD готов был откусить предательские веки, но дотянуться до них зубами он всё равно не мог, поэтому только и сделал, что этими зубами скрипнул. Увы! У Дурилкина имелась всего одна, зато очень вредная привычка: он никогда не брал назад данного им слова. Разумеется, за исключением форс-мажорных обстоятельств.

К счастью, Таня не заметила отражавшихся на лице Дмитрия переживаний, поскольку была поглощена перевариванием свалившейся на нее радости.

– Что? – пришла она наконец-то в себя. – Что нужно делать? Давай попросим доктора Хитрюгина! Он даже не знал, что ты умеешь говорить, прикинь? Теперь ты ему всё объяснишь, и он пришьет тебе туловище.

– Ни в коем случае! – вскричала голова несчастного профессора. – Ты же ничего не знаешь!

И Дмитрий Денисович Дурилкин, профессор медицины, доктор наук, принялся рассказывать санитарке Танечке свою душещипательную историю.

Оказывается, профессор Дурилкин сделал открытие, в результате которого полностью снималась проблема отторжения тканей при трансплантации органов, так что теперь можно было пришить человеку хоть павлиний хвост, и он не только бы прижился на новом месте, но так же красочно, как у павлина, распускался.

Метод основывался на достижениях в области нанотехнологий, которым и посвятил последние пять лет жизни Дурилкин. Ему удалось создать молекулярных биороботов, запрограммированных так, что они могли соединять друг с другом обрывки живых тканей с идентичными свойствами, полностью блокируя реакцию данных тканей на отторжение. Иными словами, если смазать гелем с биороботами, скажем, обрубок руки и открытую культю, а потом приложить этот обрубок к месту среза и подержать пару-тройку часов (для надежности лучше пришить), то по прошествии этого времени догадаться, что рука когда-то отсутствовала, становилось уже невозможным. Биороботы соединяли костную ткань с костной, мышечную – с мышечной, эпидермис – с эпидермисом и так далее, никогда не ошибаясь. Так что о кропотливых и суперсложных микрохирургических операциях можно было забыть навсегда.

Открытие не было еще запатентовано и не выставлялось открыто перед научной общественностью, хотя всё уже к этому шло. Было получено около пятидесяти миллиграммов геля, Дурилкин планировал довести его количество до ста и потом уже заявляться.