Книга Екатерина Фурцева - Анна Ярошевская

– Сделаем все, что в наших силах.

Актриса кивнула и зашла в палату. Яков что-то говорил ее маме, она не расслышала, но поняла по выражению лица женщины, что предметом обсуждения была Ирина.

– Мамочка, мне пора уходить, концерт через несколько часов. Я пришлю тебе домработницу, она будет помогать тебе, когда ты выпишешься из больницы.

– Спасибо, доченька. Поезжай, – Екатерина Антоновна погладила руку дочери и улыбнулась.

– Выздоравливай.

Когда Мирошниченко вышла, до нее дошли слова Розенкера: «Конечно, у нее концерты на первом месте». Мама ответила умиротворяющим голосом: «Не ругай Ирину, Яша, она работает из всех сил». Ирина сдерживала давившие ее слезы. В глаза затуманились и актриса, почти не глядя, выбежала из больницы, села за руль и поехала в центр Москвы. Нужно было проработать еще раз концертную программу. Но мысли были совсем не о концерте. В голове крутились мысли о маме, которую она могла потерять в любой момент. А ведь она была самым близким человеком, который остался у нее в жизни. Ни одна самая большая любовь, которую может дать мужчина, не сравнится с материнской любовью. Она вспоминала, как они с мамой ходили в лес за ягодами и грибами. Ирине тогда было 10 лет. Мама рассказывала ей, какие грибы можно собирать, а какие нельзя. Девочка так увлеклась поисками, что не заметила, как заплутала. Когда она поняла, что осталась одна, а мамы не видно, в ее сердце прокрался испуг. Она стала звать, все громче и громче. Но лес отвечал только птичьими голосами и шумом ветра. Ирина устала звать и, обессиленная, села прямо на траву. Слезы хлынули из карих глаз, в которых отражалось солнце, можно было подумать, что это слезы солнца. Внезапно она услышала, как издалека доносится какая-то песня. Прислушавшись, девочка узнала мотив, который ей напевала мама. Она встала и побежала так быстро, как только могла, на звук маминого голоса. Наконец Ирина заметила тропинку, которая шла к поляне. «Мама, мамочка!» – девочка подбежала, обнимая Екатерину Петровну. Мамина песня тогда спасла ее. И спасала до сих пор.

Теперь Ирина будет петь для мамы, стоя на сцене московского Дома Кино. После концерта к ней подойдет мужчина с мягким бархатным голосом и теплым взглядом.

– Ирина, приятно познакомиться. Меня зовут Лев.

– Значит, мы с вами два льва, – пошутила Ирина.

– Как это?

– А так, я лев по гороскопу, а вы по имени.

– Значит, сработаемся, – улыбнулся мужчина. Это был Лев Лещенко. Ирина уже слышала о нем, он обладал приятным тембром голоса, который укрывал мягко. В этом голосе было уютно, будто укрываешься теплым пледом. И она тоже укрывалась. Он пригласил ее выступить на своем юбилее.

– Я слышал, как вы пели, у вас талант.

– Спасибо. Думаю, вы правы, – Ирина кокетливо улыбнулась.

Лещенко удивленно приподнял бровь, удивившись такому смелому выпаду. Мирошниченко поняла его мысли и добавила:

– Не удивляйтесь. Просто для меня человек талантлив тогда, когда он делает то, что ему приносит удовольствие. При этом чувствует себя гармонично, а в его деле живет душа. Так я привыкла делать все. Иначе не берусь.

– Ирина, вы удивительная! – Лев поцеловал ей руку.

Через несколько дней они выступали вместе в Концертном зале «Россия». Именно в этот момент, исполняя песню «Ах как жаль», Ирина почувствовала, что песня теперь стала неотъемлемой частью ее жизни. Когда она пела – ее душа обретала веру в лучшее, в то, что есть выход, как тогда, в лесу. С этого момента каждая песня Ирины была посвящена маме. И так было до конца. Екатерины Антоновны не стало в 2005 году.

Второе дыхание

Они сидели за столиком уютного бара на Манхэттене. На импровизированной сцене выступала чернокожая певица с большими глазами цвета кофейных зерен, полными тоски, эти глаза пели на языке, понятном каждому посетителю, независимо от национальности. Даже не зная языка можно было понять, что песня о любви. Ирина смотрела на своего спутника – голубоглазого мужчину со светлыми волосами. Он улыбался ей.

– Ну что, не страшно выступать в Нью-Йорке? – спросил он, все так же улыбаясь.

– Знаешь, наверно нет. У меня столько всего было в жизни, что страх выветрился как сигаретный дым. Видишь – под потолком кондиционеры, они выдувают всю грязь из воздуха. Вот и я также научилась фильтровать эмоции.

– Ты потрясающая женщина, – мужчина взял ее за руку.

– Не настолько потрясающая, как твои песни, Андрей.

– Мои песни пишет сама жизнь.

– Философствуешь? – Ирина кокетливо посмотрела на спутника.

– Беру с тебя пример, – они посмотрели друг другу в глаза и, не сговариваясь, решили, что пора уходить.

На Бродвее было многолюдно. Многочисленные магазинчики, рестораны, торговые центры, театры притягивали людей как магнитом. Мужчина, шедший рядом с Ириной, тоже притягивал. Впервые Мирошниченко услышала его песни на каком-то концерте, куда пришла только ради того, чтобы составить компанию подруге. И, оказалось, что пришла не зря. Этот исполнитель, с открытым взглядом и чарующим голосом, покорил ее. После концерта она выяснила его фамилию – это был Андрей Никольский – исполнитель песен собственного сочинения, музыки и стихов. Ирина зашла к нему в гримерку, с ходу заявив: «Я хочу, чтобы вы написали для меня песню». Такая стремительность понравилась Никольскому. С этой встречи началась не только их творческая работа. Между ними было что-то еще, но они оба не решались переступать грань. Им было достаточно творчества, которому оба отдавались без остатка. Теперь они вместе подготовили концерт в Нью-Йорке.

– Удивительно, что мы сейчас с тобой идем по Бродвею, где ходили самые именитые знаменитости. Знаешь, я в юности была на концерте Марлен Дитрих. Меня это так поразило, очень хотелось также, как она петь на сцене. И вот теперь я буду почти как она.

– Ты не почти как она, ты другая, а значит лучшая.

– Совсем избалуешь меня комплиментами, – Ирина отбросила прядь белокурых волос назад, одаривая спутника блистательной улыбкой.

– Сказать комплимент – это все равно, что обнять человека, но только душой.

Актриса рассмеялась такому сравнению:

– Я предпочитаю, чтобы меня обнимали руками.

– Смотря, какие руки. Вот взгляни на руки того нищего, – Никольский указал на высокого мужчину с тусклыми глазами, стоявшего у церкви Святого Павла, мимо которой они проходили. Это было одно из самых старинных сооружений Манхэттена. Ирина обернулась в ту сторону, куда показывал Андрей.

– Нет, такие руки не должны меня обнимать. Это руки человека, который ничего не добился в жизни, таких людей я не понимаю. Нужно всего добиваться самим, а просить милостыню – слабость. Причем милостыню в любом виде, будь то деньги или чувства.

– То есть ты хочешь сказать, что не стала бы, например, выпрашивать любовь?