Книга Тату с координатами - Сергей Самаров

– Может, лучше, наоборот, выйти? – предложил Тихомиров. – Там мент будет под моим контролем. И в случае чего прикрыться им от автоматов смогу.

Пистолет он в руки не взял, оставил руки свободными.

– Работай, как удобнее, – согласился я. – И не горячись, оцени ситуацию раньше, чем начнешь действовать.

Это могла быть простая проверка документов, хотя передвижные посты ДПС не имеют права останавливать на дороге даже простые машины, не говоря уже о военных. Даже машины простых граждан, согласно Положению о патрульной службе ГИБДД, останавливать должны только на стационарных постах. Исключение делается только в случае грубого нарушения правил дорожного движения или ввода на конкретной территории режима контртеррористической операции.

Пока такой режим в районе объявлен не был, иначе нас обязательно предупредили бы. Но я допускал и простую проверку документов. Просто ментам захотелось свою власть показать и остановить военных, с которыми у них давняя взаимная нелюбовь. Не только здесь, в республике, менты любят властью наслаждаться. Это всем ментам во всем мире свойственно, как бы они ни назывались – милицией, полицией, стражами революции, охранниками общественных порядка и нравов или еще как-то. В этом случае, проявив лояльность, мы могли бы разойтись миром и никого не убивать. Но это был лишь один из множества предполагаемых вариантов.

Мне сразу не понравилось многое в окружающей обстановке, я понимал, что это вполне может быть провокацией, направленной против армии. Нет гарантии, что где-нибудь в скалах не сидят операторы и фотографы и не снимают происходящее на фото- и видеокамеры. Какие-нибудь представители так называемой демократической прессы. Уже бывали подобные случаи, причем тогда пресса была иностранная. Могла и здесь оказаться такая же. Но провокации требовалось пресекать, чтобы они не повторялись впредь. Бинокль с тепловизором покажет местонахождение операторов, у которых придется отобрать отснятый материал и элементарно набить им морду. Камеры можно будет попросту разбить.

Но провокация могла быть любой. И вообще, откуда у такой провокации ноги растут, я пока еще не задумывался, у меня просто не было времени на анализ происходящего. Многое зависело от того, что менты хотят нам сказать. Или показать, то есть противопоставить. А противопоставить они могут многое. Я приготовился взять на контроль два черных внедорожника впереди и, не оборачиваясь, отдал в микрофон приказ солдатам:

– Бойцы, вас за грязным стеклом не видно. Вы в темноте машины. Не приближаясь к стеклу, наблюдайте за парнями в форме ОМОНа. Держите их на прицеле. В случае опасности – первая очередь прямо сквозь стекло. Потом можно и двери распахнуть. За вами контроль тыла… Я контролирую фронт и правый фланг, Тихомиров отвечает за левый фланг…

Глава шестая

Инспектор приближался. Он шел, как я видел в зеркало, неторопливо, вразвалочку, уверенный в себе и в своем праве, словно за спиной у него был взвод с автоматами наперевес, а впереди стоял танк с наведенным на нашу «буханку» орудийным стволом. Мне эта его самоуверенность не понравилась. И вообще инспекторы ДПС обычно работают парами, и вместе с парой инспекторов на дежурство временами выходит тройка омоновцев, а тут был только один инспектор и два омоновца.

Но танк, который инспектор себе придумал, видимо, все-таки был. Он представлял собой пару черных внедорожников, которые почему-то не торопились уезжать.

Я опустил стекло в своей дверце. Просто для того, чтобы не разбивать его. Наш «уазик» остановился рядом с машиной ДПС, в которой к моменту остановки никого не было, и никто не мог оттуда помешать мне стрелять. Я выставил наружу локоть, чтобы одним движением поднять компактный автомат 9А-91, выставить его наружу и с одной руки дать очередь по любому из внедорожников. Конечно, мне мог помешать глушитель. И вообще без него очередь была бы более впечатляющей. По крайней мере, люди поймут, что по ним тоже стреляют. Это умерит прыть большинства из тех, кто берет в руки оружие и чувствует себя после этого непобедимым героем.

Я аккуратно, не поднимая рук, незаметно для взгляда со стороны, свинтил глушитель и уложил его у себя за спиной на сиденье.

Инспектор тем временем подошел. Андрей Тихомиров выпрыгнул на дорогу, коротко козырнул. Его автомат остался лежать между сиденьем и двигателем, разделяющим водителя и пассажира переднего сиденья. Двигатель не успел нагреться настолько, чтобы передать тепло магазину автомата, и потому опасности такое место не представляло.

Старший сержант молча протянул инспектору свои документы и документы на машину. Я через раскрытую дверцу увидел, что инспектор носит майорские погоны. Это было уже нонсенсом. Майор в соответствии со своей должностью, по моим понятиям, обязан сидеть в кабинете, а не на дорогах документы проверять. Это усилило подозрение, что здесь не все чисто. Наличие майорской звездочки вовсе не значило, что инспектор был званием старше меня, и у меня была необходимость соблюдать субординацию. У ментов звания служебные, а не военные, и потому я не чувствовал стеснения перед этими погонами.

– Куда едешь, сержант, что везешь? – спросил инспектор Тихомирова. – Салон открой, задние дверцы, покажи…

Почему ему потребовалось заглянуть в салон через задние распашные дверцы, а не через боковую дверцу, мне лично было понятно. Позади стояли два омоновца с направленными в сторону нашей машины автоматами. И салон сразу стал бы прицельно простреливаемым пространством. Наличие тела в салоне могло бы вызвать вопросы. Никаких документов сопровождения у нас, естественно, не было. Но я вдруг отчетливо понял, что инспектор именно это бандитское тело и ищет. Это тело было кому-то необходимо. Не знаю почему, но оно было необходимо так, словно это был живой человек. Между тем я лучше всех других знал, что везу абсолютного «двухсотого», поскольку своей рукой срубил ему голову. И полковник Следственного комитета, думается, именно по этой самой причине – по необходимости забрать тело – попросил меня тело отвезти, хотя обычно все тела отвозятся вертолетом следственной бригады.

Конечно, простой инспектор ДПС не рискнул бы обыскивать военную машину. И даже документы проверять не рискнул бы. Майор остановил машину потому, что ждал транспорт из отрядного городка, который будет перевозить тело бандитского эмира. Возможно, ждал грузовик и потому сначала испытал некоторое замешательство, потому и консультировался у омоновцев.

Непонимание вызывало то, что обезглавленное тело не могло никого интересовать, с моей непросвещенной точки зрения. Одно дело, кто-то попытался бы отбить живого эмира. Но здесь и руководитель следственной бригады, и другие следаки видели, что эмир – абсолютный «двухсотый» и спасать уже некого.

– Обратитесь к моему командиру, товарищ майор, – спокойно сказал Тихомиров. – Он, если у него будет хорошее настроение, может быть, и разрешит вам в машину заглянуть.

– Да плевать я хотел на всяких спецназовских старлеев! – неожиданно высоко и пронзительно, почти по-поросячьи взвизгнул инспектор. – Они мне не указ! Я тебе сказал: машину открывай! Задние дверцы. И быстро…