Книга Жизнь и смерть на Восточном фронте. Взгляд со стороны противника - Армин Шейдербауер

За день перед ожидаемой атакой были посланы самолеты для нанесения удара по району сосредоточения вражеских войск. Вылетело несколько эскадрилий бомбардировщиков Ju-88 и Не-111. Русские выставили поразительно большое число зенитных орудий, которые вели беспрерывный огонь. Один Не-111 получил прямое попадание и развалился на части. Мы наблюдали за этим вместе с обер-лейтенантом Хайном на его участке. Наша артиллерия также вела огонь по русским.

На обратном пути к полковому командному пункту мы проходили мимо огневой позиции 8-й батареи. Артиллеристы работали обнаженными по пояс, лейтенант помогал им заряжать орудия. В полку исходили из предположения, что противник атакует на следующий день. Командование армии приказало ночью отвести боевое охранение. Приказ был таким же ясным, как и приказ по полку, составленный капитаном Штоктером, который завершил его словами: «Итак, со всей нашей верой в Бога, мы выполним свой долг!»

Ночью я проснулся, разбуженный оглушительным грохотом. Ровно в 3.40 начался обстрел наших позиций из 500 орудийных стволов. Огонь вели гаубицы, пушки, легкие и тяжелые минометы и реактивные установки. Казалось, что какой-то сверхъестественный барабанщик бьет в свой барабан как одержимый. В том месте, где я находился, в двух километрах от основной оборонительной линии, было такое впечатление, что наши траншеи просто перепахивались. Командный пункт нашего полка располагался на опушке леса, во впадине позади огневых позиций артиллерии, и все это тоже попало под огонь орудий крупного калибра. Когда поблизости взрывались 122-мм или 152-мм снаряды, то содрогалась земля и огромные ели, среди которых были разбросаны наши блиндажи. В воздухе со свистом пролетали крупные осколки, которые ударялись в деревья и оставляли в земле страшные борозды.

В 6. 20 стало тихо. Оставалось посмотреть, насколько эффективной оказалась продолжавшаяся два с половиной часа артподготовка, уцелели ли находившиеся в траншеях люди, и способны ли они еще оказать сопротивление противнику. Может быть, русские пройдут через лес беспрепятственно. Но уже через несколько секунд после окончания артиллерийского обстрела можно было услышать стрельбу из различных видов стрелкового оружия. Сквозь четкие звуки стрельбы русских автоматов доносился треск пулеметов наших парней. В полковом бункере было много работы. Все телефонные провода, ведущие к батальонам и от батальонов к ротам, оказались оборванными. Первые донесения можно было получить только по радио. Для восстановления телефонных проводов были посланы связисты.

Мы узнали, что основная оборонительная линия держалась с исключительной стойкостью. В 10-й роте только недавно ставший капитаном «Жорж» Хентшель отбил русских успешной контратакой. Им удалось войти только в то, что оставалось от деревни Иваново, где тяжело раненный обер-лейтенант Мальвиц был окружен с небольшой группой солдат 6-й роты. За командным пунктом 2-го батальона противник был остановлен. Определенный успех принесла контратака 1-го батальона. Из нашего блиндажа я видел, как вперед пошли подразделения батальона, который до этого находился в резерве. С ними был командир 3-й роты обер-лейтенант Клаус Николаи и кандидат на офицерское звание унтер-офицер Эберхард Керн. Керн прихрамывал, потому что после зимы 1941 г. у него не было большого пальца на правой ноге. Но он предпочел быть там, на фронте, вместо того чтобы оставаться дома. К полудню, отослав в тыл большое количество раненых, пришел лейтенант Астс простреленным плечом. «Сволочи поганые», — ругался он. Он сказал, что, действительно, русские ворвались в его траншею, как и за день до этого, но были выброшены снова им и его людьми.

Было сказано, что 6 августа в течение двух с половиной часов мощной артподготовки русские выпустили 50 тысяч снарядов по участку нашей дивизии. Затем они атаковали силами девяти стрелковых дивизий и двух танковых бригад. Перед позициями нашего полка и в тех местах, где они прорвались, было насчитано 3000 русских трупов. Полковник фон Эйзенхарт гордился достижениями своего полка. Каждый день он выезжал на передовую, стоя в своем Кубельвагене. Мою просьбу взять меня с собой хотя бы один раз он отклонил, сказав, что я туда попаду «достаточно скоро».

Тем временем лейтенант Франке уехал, и я остался в полку последним из резерва фюрера. Меня вновь ожидало разочарование. Я получил приказ отправиться верхом в деревню, располагавшуюся в 10 километрах позади командного пункта полка. Моя задача заключалась в том, чтобы проводить тыловые колонны через сильно загруженный перекресток дорог. Их надо было отводить еще дальше в тыл. Это была деревня, в которой до русской атаки размещались противотанковый дивизион и саперная рота нашей дивизии. Итак, в раздраженном настроении я сразу же выехал в тыл в сопровождении одного парня из полкового кавалерийского взвода. Когда мы добрались до шоссе, над нами уже тарахтел маленький советский самолет. Ожидая, что он начнет бомбить, я держал лошадь на очень коротком поводе, и мне удавалось ее сдерживать. Но потом очень близко от нас упала бомба, и эта кляча, напуганная грохотом и яркой вспышкой от взрыва, рванулась вперед вместе со мной. С большим трудом, но все же мне удалось с ней справиться.

После того как я в соответствии с приказом провел обозы через перекресток дорог, я встретился с командиром батареи самоходных орудий. Успехом своих подчиненных он гордился по праву. Из почти сотни танков, уничтоженных в полосе обороны нашей дивизии, большое количество пришлось на их долю. Однако тот факт, что тыловые подразделения уже начали отводиться назад, был явным признаком того, что линия фронта скоро сместится на запад. Самым явным признаком было мое новое задание: пойти адъютантом в штаб строительства укреплений, который незадолго до этого был спешно сформирован в дивизии.

Из истории дивизии я узнал, что в то время намечался отход с оборонительного рубежа «Буйвол», проходившего приблизительно по линии Дорогобуж — Ельня — Спас-Деменск, на новую линию обороны под кодовым наименованием «Пантера». Отход должен был осуществляться в два этапа и на него отводилось две недели. После этого войска должны были остановиться и закрепиться на линии Гомель — течение реки Проня — Ленино, и далее район восточнее Витебска. Дивизионный штаб строительства укреплений находился под командованием капитана Мюллера. До этого он командовал 2-й ротой.

Мюллер был человеком высоким и приятным внешне, с темными волосами, темно-карими глазами и густыми бровями. Полковник фон Эйзенхарт называл его «огненным глазом», или «борзым Мюллером», и действительно, его внешность напоминала собаку этой благородной породы. Будучи студентом лесного института под Дрезденом, он вступил в связь с дочерью профессора, она забеременела, и он немедленно на ней женился. В то время это было нормой. Мюллер был склонней к экстравагантности, и письма жене писал его ординарец обер-ефрейтор Петцольд, которого тоже взяли в штаб в качестве писаря.

В состав штаба входило также по одному офицеру от артиллерийского полка, от противотанкового дивизиона и от саперного батальона. Офицером артиллерии был приветливый обер-лейтенант Рауприх, с которым я познакомился перед русской атакой. Вместе с Мюллером я определял расположение укреплений исходя из интересов пехоты, рассматривая представителей других родов войск, как предоставляющих нам необходимую поддержку. По этой схеме задача Рауприха заключалась в определении точек расположения передовых артиллерийских наблюдателей. В нашем распоряжении находился автомобиль Кубельваген, на котором мы объезжали местность. Водителем был обер-ефрейтор Моравиц, который был передан нам из 14-й артиллерийской батареи вместе с машиной. Непосредственные работы по строительству укреплений выполнялись входившим в состав дивизии строительным батальоном, о котором я расскажу позднее. В состав батальона входили две транспортные колонны из повозок на конной тяге. Одной из них командовал пожилой, смуглый капитан Фокке, судетский немец и содержатель гостиницы по профессии. По вечерам, когда я отдавал приказы от лица своего начальника, я чувствовал себя совладельцем небольшой строительной фирмы, день за днем планирующим, как наилучшим образом использовать своих бригадиров, рабочих и материалы.