Книга Боги Бал-Сагота - Роберт Говард

Она на мгновение замолкла, ее глаза горели. Воистину, перед ними стояла достойная дочь рода, к которому, по собственным словам, принадлежала.

– Молодой вождь Котар был влюблен в меня, – продолжила Брюнхильда. – Вместе с ним я замыслила заговор и наконец восстала, сбросив ярмо владычества Готана. То была безумная пора козней, происков, восстаний и кровавой резни! Мужчины и женщины умирали как мухи, и улицы Бал-Сагота окрасились красным, но в конце концов мы с Котаром одержали победу! В ту ночь кровавого раздолья династии Ангара пришел конец, и я стала единовластной владычицей Острова Богов, его королевой и богиней!

Девушка выпрямилась в полный рост, ее грудь вздымалась, а прекрасное лицо зажглось яростной гордыней. Турлох чувствовал одновременно восхищение и отвращение. Он видел, как возносились и гибли правители, и между строк ее краткого повествования читал кровопролитие и резню, жестокость и предательства – и чувствовал природную жестокость этой юной женщины.

– Но если ты стала королевой, – спросил он, – как вышло, что в твоих же владениях тебя как какую-нибудь беглую служанку гоняет по лесу чудовище?

Брюнхильда закусила губу, и на ее щеках вспыхнул гневный румянец.

– А что способно погубить женщину, каким бы ни было ее положение? Я доверилась мужчине, Котару, моему возлюбленному, вместе с которым правила. Он предал меня. После того, как я вознесла его к вершине власти в королевстве, сделав равным себе, я обнаружила, что он втайне виделся с другой девушкой. Я убила обоих!

– Да, ты истинная Брюнхильда[30]! – холодно усмехнулся Турлох. – И что потом?

– Люди любили Котара. Старик Готан их распалил. Величайшей моей ошибкой было оставить старого жреца в живых, но я все не решалась покончить с ним. Итак, Готан восстал против меня так же, как я прежде восстала против него, и воинство последовало за ним, убив всех, кто был мне верен. Они захватили меня в плен, но боялись убить. В конце концов, они верили, что я – их богиня. Опасаясь, что народ вновь раздумает и вернет меня к власти, Готан приказал до восхода доставить меня к лагуне, что отделяет эту часть от остального острова. Жрецы на лодке переправили меня на эту сторону и бросили здесь, обнаженную и беспомощную, на произвол судьбы.

– И роль судьбы должно было играть вот это? – Этельстан коснулся громадной туши носком сапога.

Брюнхильда содрогнулась.

– Легенды утверждают, что когда-то этих чудовищ было множество на всем острове. Они нападали на жителей Бал-Сагота и пожирали их. Но в конце концов их истребили на основной части острова, а по эту сторону лагуны осталось в живых только одно, обитавшее здесь на протяжении веков. В прежние времена сюда отправлялись отряды воинов, но последняя демоническая птица была самой сильной из своего племени и убивала всех, кто ей противостоял. Так что жрецы объявили ее божеством и оставили жить в отделенной части острова. Никто не приплывает сюда, кроме тех, кто предназначается в жертву, как я. Птица не может переправиться через лагуну, потому что там громадные акулы, которые могут порвать на куски даже ее. Какое-то время мне удавалось скрываться от чудища, прячась среди деревьев, но в конце концов оно выследило меня. Что произошло дальше – вы знаете. Я обязана вам жизнью. Как вы поступите со мной?

Этельстан посмотрел на Турлоха, тот пожал плечами.

– Поступим? Что нам остается, кроме как всем вместе помереть с голоду в этом лесу?

– Я знаю! – звонко воскликнула девушка. Ее глаза вновь вспыхнули, как только быстрый ум подсказал выход. – Среди островных жителей бытует легенда, что однажды из моря выйдут железные люди, и тогда Бал-Сагот падет! Никто здесь никогда не видел доспехов, и из-за кольчуг и шлемов они примут вас за железных людей! Вам удалось убить птицебога Грот-голку; вы, как и я, явились из моря – люди примут вас за богов. Следуйте за мной и помогите отвоевать мое царство! Вы станете моими ближайшими соратниками, и я осыплю вас почестями! Вам достанутся лучшие одеяния, великолепные дворцы и самые красивые девушки!

Все ее посулы совершенно не тронули Турлоха, но восхитительное безумие предложения захватило его. Он жаждал увидеть необычайный город, о котором рассказывала Брюнхильда, и мысль о том, что девушке и двум воинам предстояло ради короны выступить против целого народа, всколыхнула что-то в глубинах кельтской души этого странствующего рыцаря.

– Хорошо, – сказал он. – А ты, Этельстан, что скажешь?

– Я голоден, – пророкотал великан. – Покажите мне, где есть еда, и я расчищу дорогу к ней даже сквозь полчища жрецов и воинов.

– Веди нас в город! – приказал Турлох Брюнхильде.

– Ура! – воскликнула та, вскинув в бурном восторге свои белые руки. – Пусть же трепещут Готан, Ска и Гелка! С вашей помощью я отвоюю корону, что они отобрали у меня, и на этот раз не будет пощады моим врагам! Я сброшу старика Готана с самой высокой башни, пусть даже рев его демонов сотрясает землю до самого нутра! И тогда посмотрим, как бог Гол-горот выстоит против меча, что может отрубить ногу Грот-голке. Срубите же ему голову, чтобы люди могли убедиться в том, что вы одолели бога-птицу, и следуйте за мной. Солнце поднимается все выше, а этой ночью я хочу спать в своем дворце!

Троица ступила под сень гигантского леса. Переплетающиеся в сотнях футов у них над головами ветви делали сочившийся сквозь них солнечный свет смутным и необычным. Вокруг не было никаких признаков жизни, кроме редкой ярко окрашенной птицы или громадной обезьяны. Эти существа, пережитки далекого прошлого, были безобидными, если на них не нападать, заверила Брюнхильда.

Наконец характер растительности изменился: деревья росли реже и были ниже, и повсюду среди ветвей показались разнообразные плоды. По дороге Брюнхильда указала воинам, какие из них можно собирать и есть. Турлох вполне насытился фруктами, но Этельстан, хотя и съел неимоверное количество, получил от них мало удовольствия. Для человека, привыкшего к куда более плотному питанию, фрукты были легкой закуской. Способность саксов поглощать мясо и эль восхищала даже прожорливых датчан.

– Смотрите! – внезапно воскликнула Брюнхильда, остановившись и указывая. – Шпили Бал-Сагота!

Между деревьев воины заметили проблеск чего-то белоснежного и дрожащего и, судя по всему, находившегося вдали. Высоко в воздухе, среди кучерявых облаков, витал образ вздымающихся укреплений. Мираж этот пробудил в загадочных глубинах гэльской души неопределенные мечтания, и даже Этельстан умолк, как будто пораженный языческой красотой и таинственностью картины.

Они продолжили путь через лес, то теряя далекий город из вида за верхушками деревьев, то замечая его вновь, и, в конце концов, достигли пологого берега широкой голубой лагуны, где пейзаж развернулся перед их взглядами во всей своей красоте. На противоположной стороне берег поднимался небольшими возвышенностями, которые, словно громадные медленные волны, разбивались у подножия гряды синих холмов в нескольких милях от берега. Эти обширные возвышения были покрыты высокими травами и многочисленными рощами, а вдалеке по обеим сторонам виднелась изогнутая полоса густого леса, который, как объяснила Брюнхильда, опоясывал весь остров. И среди этих дремотных синих холмов угнездился древний город Бал-Сагот, белые стены и сапфировые башни которого четко вырисовывались на фоне неба. Ощущение невероятного расстояния было иллюзией.