Книга Нарком Фрунзе. Победитель Колчака, уральских казаков и Врангеля, покоритель Туркестана, ликвидатор петлюровцев и махновцев - Алекс Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время противостояние красных и белых частей происходило непосредственно на той линии, где находился форт. 12 июня красноармейцы, прикрывавшие подступы к «Красной Горке», перешли на сторону противника. На замену был спешно прислан большевистский отряд. Одновременно с этим стало ясно, что Неклюдов подозревается в заговоре. Эти два фактора спровоцировали начало восстания. В ночь на 13 июня все коммунисты во главе с комиссаром были арестованы. Утром Неклюдов связался по радио с финским командованием, сообщив, что переходит на сторону белой армии, а также выдвинул ультиматум тем, кто находился в Кронштадте, потребовав примкнуть к восставшим под угрозой обстрела из пушек. Восстание также поддержала соседняя батарея «Серая Лошадь».
Большевики приняли ответные меры, выслав против форта и батареи военные корабли, которые начали обстреливать «Красную Горку», еще не отчалив из Кронштадта. Расчет повстанцев заключался в том, что войска Юденича подошли вплотную к «Красной Горке». Но по распоряжению Сталина Реввоенсовет Балтийского флота предъявил гарнизону «Красной Горки» ультиматум: «Вас обманули прислужники генералов и помещиков, заставляют вас стрелять по рабочим и матросам Кронштадта. Вы должны теперь понять, что вы бессильны, сдавайтесь, пока не поздно, иначе вам не будет прощения. Если вы сдадитесь, вы будете прощены, если нет, то уничтожены».
Сталин 16 июня доложил о завершении операции в таких выражениях: «Морские специалисты уверяют, что взятие «Красной Горки» с моря опрокидывает морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие «Горки» объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом».
А уже 22 июня Сталин смог доложить Ленину об успехе начавшегося наступления Красной армии на Петроградском фронте: «Перелом в наших частях начался. За неделю не было ни одного случая частичных или групповых перебежек. Дезертиры возвращаются тысячами. Перебежки из лагеря противника в наш лагерь участились. За неделю к нам перебежало человек 400, большинство с оружием. Вчера днем началось наше наступление. Хотя обещанное подкрепление еще не получено, стоять дальше на той же линии, на которой мы остановились, нельзя было – слишком близко до Питера. Пока что наступление идет успешно, белые бегут, нами сегодня занята линия Керново – Воронино – Слепино – Касково). Нами взяты пленные, два или больше орудий, автоматы, патроны. Неприятельские суда не появляются, видимо, боятся «Красной Горки», которая теперь вполне наша…»
Следующее наступление Юденич предпринял осенью 1919 года, и тогда общее руководство обороной Петрограда осуществлял Троцкий. Роберт Такер в книге «Сталин. Путь к власти. 1879–1929» относит к этому времени один из заметных эпизодов соперничества Сталина и Троцкого в той самой борьбе, которая 6 лет спустя, по мнению многих, стоила жизни Михаилу Фрунзе. Троцкий, по словам Такера, «возвратившись в Москву, принимал со всех сторон поздравления, как спаситель Петрограда. На заседании только что созданного политбюро, членами которого являлись Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев и Крестинский, а кандидатами – Бухарин, Зиновьев и Калинин, было решено вручить Троцкому, обеспечившему решающую победу под Петроградом, орден Красного Знамени. По словам самого Троцкого, к концу заседания Зиновьев несколько смущенно предложил вручить такую же награду и Сталину. «За что?» – спросил Калинин. В перерыве Бухарин, разъясняя Калинину, в частном порядке, заметил: «Как ты не понимаешь? Это Ильич придумал. Сталин не может жить, если у него нет чего-нибудь, что есть у другого. Он никогда этого не простит».
Хотя, конечно, совсем не факт, что в ситуации «молодая Советская республика в кольце фронтов» у пока еще не особо популярного Сталина были такие неограниченные возможности демонстрировать свои обиды и требовать, чтобы сам Ленин их принимал во внимание.
Известный историк Михаил Гефтер замечал, что Ленин отчасти боролся с народной революцией в качестве лидера-демиурга большевистской, можно сказать – вождь стравливал две революции между собой.
Вводимая во власть, революция множеств стала руководима! Как иначе использовать ее напор, ее поддержку, держа под контролем? Что значит «под контролем»? Это же революция! Апеллировать к ней и одновременно держать под контролем – как? Сталин и Троцкий могли каждого десятого расстреливать, но это же не рецепт. Тогда действует, когда Колчак наступает, а пятая армия бежит. Ленин находит гениальную идею – государство Советов. Я считаю, ленинская идея государства Советов гениальна для того времени. Как идея управления революцией и какого-то ее обуздания. Причастность к власти останавливает людей, табуизирует их отчасти.
В качестве примера Гефтер приводит отступление пятой армии, переданной 9 апреля 1919 года Михаилу Фрунзе, командовавшему Южной группой армий. Это время было одним из самых критических для существования советской власти – белые в марте захватили Уфу, а в середине апреля заняли Воткинск, Чистополь, Бугульму, Бугуруслан, Орск. Среди вождей Белого движения и их союзников возникла уверенность, что в Гражданской войне начался благоприятный перелом. Но Ленин и на этот раз смог переиграть противников.
В то же самое время большевикам приходилось вести боевые действия не только против белых войск на Урале и в Сибири, а также в далеких среднеазиатских краях, но и юге России.
15 октября 1919 года Сталин написал Ленину письмо, в котором сформулировал свой план наступления на Деникина из района Воронежа через Харьков и Донбасс на Ростов. Первоначальная идея наступления Красной армии через Донскую область была им отвергнута. Свое мнение Сталин подробно объяснял и аргументировал: «Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот – симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, – линию Воронеж – Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается донская армия, замерзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая – Царицын будет отрезана). В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл. В-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который, в случае нашего успешного продвижения, постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчет мира и пр. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля».
Причем Сталин не просто выдвинул этот план, но и настаивал на его одобрении в весьма категоричной форме: «Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте».
