Книга Возвращение в Полночь - Константин Мзареулов

По его докладу шеф заметил, что объяснение звучит вполне шизофренично, но это не страшно, поскольку теоретическая физика безумна по определению. После короткой паузы он глубокомысленно добавил:

— Вся так называемая наука — большой сборник мифов. И физика, и математика, и философия с историей. Мы пытаемся описать словами, формулами и придуманными понятиями явления и события, хотя не знаем, почему они происходят и как связаны между собой.

И тут началось. Коллег словно прорвало — все заговорили нестройным хором, перечисляя феномены, которым наука не нашла объяснений. Про Ирсанова с его семейным эффектом совсем забыли — больше всего досталось теории поля, не желавшей раскрывать свои загадки.

Марат и прежде знал, что созданный почти два века назад математический аппарат квантовой механики не может описать поведение гравитонов и связать воедино известные типы фундаментальных взаимодействий. Но теперь, из нестройных выкриков, он понял, что дела обстоят еще печальнее.

Примерно с середины XX века физика топталась на месте, как буйвол, упершийся рогами в непрошибаемую стену. Теория более-менее сносно описывала строение материи на уровне молекул, атомов и нуклонов, но дальнейшая дорога в глубь микромира была перегорожена незримыми шлагбаумами. Та же ситуация сложилась и в космологии: истинное строение Вселенной оставалось непонятным.

Физики десятилетиями усложняли теорию, вводили новые измерения, придумывали головоломные способы перенормировки, но результаты были неважными. Интегралы движения упорно стремились к бесконечности, да и другие соотношения приводили к невозможным выводам вроде того, что Вселенная давно сжалась и в настоящее время существует в сверхплотном состоянии, а все частицы распались, превратившись в кванты сверхжесткого излучения. Элементарный взгляд в окно показывал: ничего подобного на самом деле не случилось, то есть теория ошибочна.

Выбрав момент, когда шум голосов малость поутих, Марат тоже сказал о наболевшем:

— Современная физика использует слишком сложный математический аппарат, слишком много надуманных допущений. Это признак кризиса науки.

— Поздравляю, вы открыли Америку, — невесело хохотнул Джошуа Зу.

Проигнорировав иронию, Марат продолжил:

— Можно провести аналогию с кризисом геоцентрической системы. Птолемей и его последователи до безумия усложняли модель, нагромоздили иерархию эпициклов, но все равно не смогли подогнать теорию под видимое движение планет и Луны. А потом Ньютон открыл закон тяготения, Кеплер вывел простенькое уравнение, и все стало на свои места.

Ему немедленно напомнили, что история науки знает огромное количество подобных примеров. Когда уперлась в тупик классическая физика, ответы на большинство вопросов дали простые постулаты Эйнштейна и Бора. Многолетний поиск химической формулы белка завершился озарением: нужна не химическая, а структурная формула, потому что белковые молекулы складываются из аминокислотных звеньев. Кошмарные интегралы ядерной физики удалось упростить и понять, когда Фейнман и Юкава нарисовали примитивные диаграммы, которые объясняли превращения частиц лучше и нагляднее, чем многоэтажные уравнения.

— Так всегда бывает, — резюмировал физик-теоретик Марек Бажулин. — Старые теории неприменимы к новому классу явлений, а потому приводят к нелепым выводам. А потом кто-то умный придумывает очень простое объяснение, и начинается новый виток прогресса.

Бабушка Нина Тарусова подхватила:

— Всякий раз стена на пути познания казалась неодолимой. Теперь мы уперлись в тупики релятивистских и квантовых теорий. Ничего страшного — надо лишь нащупать нужный камушек, и тогда стена рухнет со страшным грохотом.

— Остановка за малым, — засмеялся Зу. — Ладно вам, пошутили и хватит. Предоставляю слово межзвездникам.

Отдел, который возглавлял Шэнь Старостин, находился в другом конце здания, так что с его сотрудниками Марат сталкивался лишь в столовой. По разговорам он знал, что Старостин работает над проектом межзвездного зонда и даже получил под этот проект солидное финансирование от Великих Гостей. Теперь же становились известны подробности.

Шэнь сообщил, что начинкой для зонда занимаются космические агентства, тогда как его лаборатория проектировала средство доставки. Многоступенчатая термоядерная ракета должна была разогнать аппарат примерно до сотой доли световой скорости, после чего зонд распустит парус, на котором будет сфокусировано микроволновое излучение установленного на Луне сверхмощного мазера.

Согласно расчетам, аппараты серии «Бригантина» смогут разгоняться до 1/20 и даже 1/15 скорости света. Предполагалось, что полет к Проксиме и Альфе Центавра продлится менее 85 лет, а Сириус, Эридана и 61-я Лебедя будут достигнуты через век-полтора. Способа затормозить у цели путешествия не существовало, поэтому исследования будут проводиться с ходу. Промчавшись мимо звезд, зонды соберут информацию о наличии планет и физических свойствах этих миров, а затем отправят полученные сведения на Землю.

Проект показался Марату не слишком удачным. Сто лет — чересчур долгий срок. За это время сменится несколько поколений, да и технологии обновятся не раз. Не исключено, что уже через полвека люди построят более мощные двигатели, а то и порталы вроде тех, которыми пользуются Великие Гости, Вчерашнему орбитальнику казалось, что нет смысла тратить огромные средства на запуск зондов, если те, добравшись до цели, запросто могут обнаружить земную колонию.

Во время обеденного перерыва он подсел к Старостину, поделился сомнениями и прямо спросил:

— Не проще ли попросить Аунаго или Фтомир, чтобы забросили нашу экспедицию в соседнюю систему?

Шэнь насмешливо поглядел на него, но промолчал. Лишь позже, покончив с салатом и придвинув к себе тарелку рисовой каши с рыбными палочками, межзвездник произнес:

— Просили и не раз. Нам отказали. Пришельцы не считают возможным вмешиваться в естественный ход нашего прогресса. Кроме того, никто не станет строить ради наших развлечений портал возле Проксимы, потому как это недешево, а прибыль весьма сомнительна.

Сарказм, отчетливо прозвучавший в его голосе, смутил Ирсанова. Кажется, этот человек недолюбливал инопланетян, хоть и получал от них немалые деньги.

— Вы иронизируете? — осведомился Марат. — Они ведь передают нам некоторые технологии. Какое же тут невмешательство в прогресс?

— В том-то и дело, любезный, — Старостин полил кашу соевым соусом. — В некоторых случаях они помогают весьма щедро, но гораздо чаще стараются притормозить наши работы… — Пожав плечами, он посоветовал: — Об отношении пришельцев к человечеству поговорите с Сандерсом. Можно сказать, главный специалист в этой области.

Шэнь кивнул на соседний столик. Там сидел замдиректора по общим вопросам, старательно делавший вид, будто не слушает, о чем говорят Ирсанов и Старостин. Что ж, работа у него такая — подслушивать да подсматривать. А вот кому передается подслушанное, это уже вопрос второстепенный, пусть и любопытный.