Книга Диверос - Евгений Клевцов

– Да. Многие саллейда не выдержали этой болезни и умерли. А те, кто остался жить, стали выглядеть совсем по-другому: их глаза стали не зелеными, а черными, кожа тоже потемнела и стала серой. Но эта болезнь, сделала быстрыми и сильными. Намного быстрее и сильнее, чем они были раньше! А еще некоторые из них теперь могли показывать врагам в голове разные страшные картинки – прямо в их голове, представляете?! Они поспешили назад, чтобы помочь тем, кто остался дома, напали на чужаков, и так их напугали, что они побросали свое оружие и навсегда убежали оттуда! А от огня, который они разожгли, сгорели их собственные крепости.

– Вот здорово! – воскликнул обладатель игрушечного меча. – Хотел бы я на это посмотреть!

– И я!

– И я тоже!

Нье Анэ посмотрел на слушателей, которым было от силы лет пять-шесть. Эти маленькие гельды до конца своей жизни просыпались бы каждую ночь с криком, имей они возможность хотя бы на минуту увидеть то, что происходило там, на выжженной полосе у самой границы Южных Лесов, своими собственными глазами. Он мог легко исполнить их желание, потому что, все санорра навсегда запечатали это событие в собственной памяти, передавая его из поколения в поколение, неизменно ярким и живым, словно оно произошло только что. Потому что до самого конца, самый последний из них должен помнить, что за ужасную и опасную силу он носит в себе.

Тогда их было не больше полусотни: все, кто не остался лежать в темноте переходов древней горы изломанным, почерневшим трупом, кто не вырвал себе глаза собственными руками, не разбил голову в кровавые ошметки, бьясь ей о камни. Все, кто выжил и нашел в себе силы подняться на ноги. Они даже не взяли с собой оружие, потому что теперь понимали, что нет оружия страшнее, чем та сила, которую они обрели.

Но защищенные крепкими стенами укрепления, ослепленные собственной мощью и безнаказанностью враги, ничего о ней не знали. И поэтому со стен послышались сначала смешки, а потом – оскорбления и хохот и свист. Огромные гедары демонстративно бросали оружие на землю и, засучивая рукава, приглашали незваных гостей подходить поближе, обещая перебить их голыми руками.

– Откройте ворота! – орал какой-то здоровяк, опирающийся на топор, который снес уже ни один десяток голов, – пусть заходят! Лень мне за ними бегать!

– Да они к земле от страха приросли!

– Не приросли они, им полные штаны ходить мешают!!!

Когда серые фигуры шевельнулись, одновременно опустив на голову капюшоны своих одежд, это вызвало новый приступ хохота и неуклюжего остроумия.

– Смотри ка, головушки напекло! – разорялся детина с топором. – Что, доходяги, пригрело?! Жарко им, слышь! А вы подойдите! Самая жара вас прямо тут и…

Острота его осталась незаконченной. Возможно, ее окончание было спрятано в одном из тех кровавых ошметков, которые вместе с кусками черепа обляпали стоящих рядом, когда на голову гедара опустился тяжелый молот. У окружающих не было времени ни опомниться, ни предпринять что-либо для своей защиты, потому что, размахнувшись, обладатель молота отправил их следом за шутником, прежде чем напоролся на нож бросившегося на него раг`эш.

Со всех сторон послышались крики боли и вопли ужаса. Один за другим только что во все горло хохотавшие беловолосые хватали оружие и с рычанием бросались прямо в толпу недавних соратников, круша всех на своем пути. Началось побоище, тем более страшное, что в нем каждый бился с каждым без жалости к врагу и себе самому.

За считанные секунды это безумие волной охватило всю крепость. Но раг`эш, казалось, были слабее подвержены ему. Они даже попытались, собравшись вместе, организовать какое-то сопротивление, постепенно отступая, чтобы укрыться в домах.

И вдруг один из них, дико закричав, рухнул на землю и принялся бешено кататься по ней.

– Аш!!! Фет Ашше!!!! – вопил он – Огонь! Горю! Я горю!!!

Его руки яростно молотили и скребли по телу, сдирая целые пласты кожи и вырывая куски плоти, стараясь погасить несуществующее пламя. Отбиваясь от тех, кто поспешил ему на помощь, он бессмысленно кричал и бился в грязи, замешавшейся на его собственной крови. А рядом еще один краснокожий великан пронзительно завизжал, закрутился на месте и принялся рвать собственное горло и грудь хрипя, что его изнутри сжигает пожар, а за ним еще один, и еще, и еще… И это был конец.

– Советник?

Нье Анэ поднял голову. Ройзель и дети в ожидании смотрели на него.

– Прошу прощения, алворд, я задумался… О времени.

– Вы как всегда правы и мы уже идем. Но сначала, раз уж вы некоторым образом, отсутствовали, я повторю то, что сказал. Итак, наш ежегодный малый Совет хотел бы поблагодарить вас за участие в заседании.

Он захлопал в ладоши первым. Но аплодисменты тут же подхватили все окружающие, как маленькие, так и некоторые взрослые. Маленькая девочка подошла и протянула только что сорванный тут же на лужайке цветок.

Санорра его взял.

– Благодарю, – Нье Анэ встал и сдержанно поклонился.

Алворд тоже поднялся со скамейки.

– Господа советники, на этом наше ежегодное заседание заканчивается. Благодарю вас за старания и буду рад увидеть здесь же через год. А теперь – нам пора. Айле Тэйцевас!

– Айле Тэйцевас, алворд Ройзель!

Сопровождаемые шумящими детьми, обмениваясь поздравлениями с их родителями, они пешком направились к ближайшим воротам, вход за которые для посторонних был закрыт даже в праздники.

– Эйцвас может не одобрить сегодняшнего вашего рассказа, – заметил Нье Анэ, когда они шли через пустой внутренний двор. – Вы ведь понимаете, что он узнает о нем сегодня же, если еще не узнал.

– Мне нет дела до того, что скажет эйцвас, – Ройзель отбросил концом трости с дороги небольшой камушек. – Мы оба служим государству. И если половина из этих малышей, став взрослыми, расскажет своим детям эту историю, а не какую-нибудь страшилку об убийцах из Эш Гевара, государство от этого только выиграет.

– Думаю, он найдет, чем вам возразить.

– Разумеется. И он тоже будет по-своему прав. Что такое правда, советник? Это лишь множество дорог, приводящих нас с разных сторон к одному и тому же камню. Беда только в том, что мы часто так и остаемся каждый на своей стороне, придумывая этому камню множество названий. А он продолжает оставаться обычным камнем… Но, похоже мы действительно задержались, давайте прибавим шагу, там же еще эта проклятая лестница.

– Конечно, алворд.

ГЛАВА 11

Ройзель всем сердцем ненавидел эту винтовую лестницу. Пожалуй, во всем Аверде он один знал, что в ней – ровно восемьдесят ступеней, каждая в половину локтя высотой. Он знал, какие из них поскрипывают, какие немного гнутся, а какие неплохо бы и подновить. Потому что каждую из этих восьмидесяти ступенек, он ненавидел персонально. Когда каждый шаг дается тебе с трудом – можно себе это позволить.