Книга Роковой котенок - Картер Браун

— Философские размышления за послеполуденным мартини? — Леонард в притворном удивлении покачал головой.

— А ты ничего не говорил лейтенанту обо мне? Он ухмыльнулся:

— Я подумал, что ты будешь моим маленьким секретом, старик.

— Ненадолго, — заверил его я. — Кто-нибудь обязательно проговорится. А ты, случаем, не покупал в последнее время гиосцин?

— Мне это совершенно ни к чему! — беззаботно откликнулся он. — У меня в саду имеется небольшая плантация белладонны.

— Я бы не удивился, если бы ты его покупал, — буркнул я. — А что ты думаешь по поводу поминок, которые Оллсоп запланировал на завтрашний вечер?

— Ты тоже приглашен?

— Приглашены все, кто имел какое-то отношение к убитому.

— Вечер обещает быть занимательным. — Леонард допил свой бокал и поставил его на стойку бара. — Мне не хотелось бы его пропустить, Рик. — За этим последовала сцена внимательного изучения часов. — Извини за поспешность, но через двадцать минут у меня назначена встреча со Стеллой Форбат в ее офисе. Получит ли Рид роль в библейской эпопее? Вот в чем вопрос. Дело наверняка не выгорит, потому что Стелла была со мной исключительно очаровательна, когда звонила. Если все устраивается нормально, она становится невыносимо грубой. Говорит, что возникло сильное закулисное противостояние и нам следует действовать очень деликатно. Я должен укротить свой капризный нрав, потому что наши противники что-то вынюхивают. И Стелла с удовольствием назвала ситуацию “не слишком удачной”. Полагаю, тебе не нужно объяснять, что это “сильное закулисное противостояние” — не кто иной, как Айван Оллсоп?

— А почему он так боится Чарли Стерна? — поинтересовался я.

— Его боятся все. — Леонард последний раз любовно почесал свою грудь и застегнул рубашку. — Чарли — распоясавшийся миллионер, который любым способом добивается того, чего хочет. Я не боюсь его, потому что я могу справиться с любым из его прирученных громил. Я ведь и сам неслабый негодяй: и распоясываюсь, когда дело доходит до драки, и не брезгую “грязными” приемчиками.

— Мне не интересно, почему все боятся Чарли Стерна, я спрашивал, почему его боится Оллсоп, черт тебя подери! — рявкнул я.

— У Айвана отвратительный британский подход ко всему, старина. К примеру, держит свои маленькие странности при себе и не выносит сор из своей целлулоидной избы. Вот почему он остерегается Чарли Стерна. Думает, что, если чем-то не угодит Чарли, тот поставит в известность весь мир о его сексуальных пристрастиях. Со мной такое не проходит: мне плевать на то, что подумают обо мне остальные! — Он слегка нахмурился. — Хотя я только что покривил душой, верно? Сейчас меня чертовски волнует, кто что обо мне знает, и я готов сидеть в офисе своего агента и вежливо беседовать со своими спонсорами. Черта с два! — Леонард снял трубку и набрал номер. — Стелла, дорогуша, — замурлыкал он в трубку через секунду, — это любвеобильный Леонард, твой любимый клиент. Я передумал насчет встречи в твоем офисе. Передай им это без всяких прикрас. — Он терпеливо выслушал тираду, произнесенную недовольным женским голосом на другом конце линии, до конца, а потом промурлыкал:

— Я мысленно с тобой, дорогая. Если спонсоры начнут возникать, пошли их всех куда подальше! — Он бросил трубку, радостно улыбнулся, потом снова расстегнул рубашку и принялся чесаться. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Кому это все нужно? Наверняка они будут снимать картину где-нибудь посередине необъятной пустыни. Кому охота потеть целых два месяца в толстенной робе, когда песок все время попадает в трусы?

— Ты прав, — одобрительно кивнул я. — Пусть Айван Оллсоп попотеет.

— Временами, — с раздражением сказал Леонард, — мне кажется, что ты еще больший сукин сын, чем я о тебе думал! Я теперь свободен до обеда. Не соизволишь ли присесть? Выкладывай свои гадости в обмен на мой мартини!

— Так рисковать своей репутацией! — Я посмотрел на него расширившимися от изумления глазами. — Что скажут соседи?

— То же самое, что говорят сейчас. “Вот идет этот фрукт Холман”... Что же еще?

— Хотелось бы мне, чтобы я мог сказать, что на один шаг опережаю лейтенанта Олтчека, но ведь я действительно опередил его на шаг — сам не верю! Но все равно, думаю, мне надо двигать: не хочу, чтобы он нагнал меня.

— Вот это мой Холман! У каждого бедра по шестизарядному револьверу, с холодной ухмылкой на губах смотрит в лицо невероятным опасностям ради своего прекрасного, выдающегося клиента, любвеобильного Леонарда Рида.

— А ты — котяра в доме, битком набитом кошками, а в темноте вы все серы, — сказал я. — У тебя шерсть свисает клоками в некоторых местах, потому что ты всегда крадешься по темным аллеям и роешься в помойках, но без тени сомнения тратишь время попусту. То небольшое упражнение в браваде, которое ты только что продемонстрировал по телефону в разговоре со своим агентом, не значит ровным счетом ничего. Признайся, насколько тебя пугает вся эта история, любвеобильный Леонард!

— Просто мороз по коже, если хочешь знать, — признался он, немного помедлив. — У меня такое ощущение, что все это происходит в каком-то кинофильме. Наверняка имеется сценарий, и я его точно придерживаюсь, однако до сих пор меня с ним не ознакомили. Но я печенками чувствую, что вот-вот наступит кульминация, поэтому нервничаю. Оправдают ли меня в конце, или я так и останусь отпетым негодяем? Спросить у сценариста я не могу, поскольку не знаю, кто он такой. Единственное, что мне остается, — верить в знаменитого специалиста по улаживанию конфликтов Холмана. Но иногда по ночам я не перестаю размышлять, что случится, если кто-нибудь застрелит коня, на котором ты скачешь?

Зазвонил телефон, и Леонард вздрогнул от неожиданности:

— Чертова Стелла Форбат! Чтоб ей провалиться! — Он схватил трубку и завопил:

— Да катись ты, Стелла, вместе с этими спонсорами! — За этим последовало краткое молчание — он слушал, что ему говорят, — потом криво ухмыльнулся мне и сказал:

— Ну, что ты скажешь, Рик? С тобой желает говорить твой новый приятель, Чарли Стерн.

Я взял у него трубку и сказал в микрофон:

— Холмам.

— Решил, что вас можно найти у Рида, — сказал жизнерадостный голос. — Я совершил ошибку насчет Герба Уолкера. Каждый раз, как он опускает свой зад в кресло, у него распрямляются последние извилины в мозгу! Вот и теперь сочинил жалостливую историю об этой выдуманной сестрице, работающей в его чикагском офисе. Вы конечно же проверили...

— Проверил, — подтвердил я.

— Я хочу немедленно с вами увидеться. Вы все еще сердитесь на меня за ту ерунду, что я пытался всучить вам через Уолкера?

— Мне просто интересно, зачем вам все это понадобилось.

— Это не важно. Во всяком случае, сейчас. Есть кое-что более важное. Вы сами ко мне приедете или мне послать кого-нибудь за вами?