Книга Призраки балета - Яна Темиз

– А когда вы заканчиваете?

– О, этого никто не знает! Как пойдет. До премьеры всего ничего, а мы, считайте, без солистки остались! – судя по интонации, это был выпад в сторону какой-то из сестер или их обеих, и Кемаль решил разобраться-таки в проблеме.

– А кто теперь будет танцевать вместо госпожи Пелин? – как-то это говорится, не «роль», а, кажется, «партия», но Кемаль предпочел не рисковать.

– Да вот эти красавицы, – последнее слово принц Эрол выговорил так, что оно прозвучало как оскорбление.

– Если я правильно понял, госпожа Пелин танцевала одна, а теперь…

– А теперь на ее место хоть десять таких, как они, поставь!

– Да ты и на Пелин вечно орал! То одно не так, то другое. Скажешь, нет? Не обращайте внимания, он любую партнершу в могилу загонит!

Бывает так, что среди невнятного шума и гама общего разговора, который распадается на куски нескольких одновременно звучащих диалогов, вдруг звонкой желанной нотой пропоет тишина, – и в эту случайную секунду такими тщетными и ненужными кажутся все произнесенные раньше слова.

Последняя фраза выпала на такое мгновение – словно удар хлыста на арене, словно резкий и чистый звук кастаньет, ради которого умолкли гитары, словно последний удар подбитого подковкой каблучка, ставящего точку в диалоге танца.

Страстного испанского танца, в котором подтекст важнее самых эротических движений, а пышные воланы юбок лишь делают вид, что что-то скрывают.

Случайная фраза в случайной паузе? Или точно рассчитанный ход женщины, умеющей балансировать на самых кончиках пальцев и говорить, не раскрывая рта – каждым своим движением?

– Думай, что говоришь! – опомнился помрачневший принц. – Что – и кому!

– А что я такого сказала? – вызывающе откинулась в кресле Ясемин. – Как обо мне, так пожалуйста, все можно, да? И что я роль вместо Пелин получила, и что я якобы ее смерти желала, и с кем я ради роли сплю! Сейчас окажется, что я ее и убила!

– А ты хочешь сказать, что ее убил я, да?!

– Во всяком случае у тебя с ней тоже… не любовь и дружба была! А ты ее к тому же последний видел!

– С чего ты взяла?! Я ее до автобусной остановки проводил – и все дела! Зачем мне было ее убивать, сама подумай, идиотка?! Чтобы с тобой танцевать?!

– Простите, вы закончили? – мягкий, но властный голос вошедшего прервал разгоравшуюся ссору. – Нам нужно репетировать, и если бы вы могли разговаривать не со всеми сразу, а с частью труппы…

– Да-да, конечно! – согласился Кемаль. Не стоит портить отношения с главным хореографом, он и так весь на нервах, вон какие круги под глазами, смотреть страшно.

– Черный акт, па-де-де, – непонятно сказал Шевкет, и принц с красавицей Ясемин послушно двинулись к выходу. За ними, тихо переговариваясь и поправляя трико и банданы на волосах, потянулись остальные, и через минуту-другую Кемаль остался наедине с не желающим рассеиваться и покидать свою территорию дымом.

– Если я вам понадоблюсь, то… только через час, – высокий, худой, как Дон-Кихот, измученный хореограф беспомощно развел руками, – у нас столько работы!

– Ничего, ничего, я понимаю, – Кемаль решил выйти в коридор и посмотреть, не найдется ли не занятых в репетиции артистов, когда легким шорохом в углу обнаружила себя не ушедшая со всеми блондинка.

– А вы сейчас не заняты? – он вдруг понял, что еще не узнал ее имя.

– Черный акт, зачем я им? – видимо, это что-то объясняло, но не Кемалю, и он в очередной раз дал себе слово сегодня же вечером выяснить все про это проклятое озеро.

– Блондинок в черный акт не принимают? – пусть порадуется, что не зря сидела в парикмахерской: цвет ее волос замечен.

– Вы, как я вижу, в балете ничего не смыслите, а? – весело и почти нормально подмигнула ему девушка. – Хотите, расскажу, в чем тут фишка?

– Не смыслю и хочу, госпожа…

– Ипек, и можно без «госпожи»! – кажется, она почувствовала, что откровенное кокетство ему неприятно, и сменила тактику. Идеальная партнерша, ничего не скажешь! – Так вот, в «Лебедином озере» две главные женские партии, но, как правило, их исполняет одна балерина. В двух актах в белой пачке, в одном в черной.

– Почему одна? – удивился Кемаль. Пойди пойми – то грызутся из-за ролей, а то отдают две одной!

– Потому что в сказке про озеро злой волшебник Ротбарт подсылает свою дочь Одиллию вместо Одетты, и принц должен их перепутать. То есть они должны быть как близнецы, понимаете теперь? Черный лебедь и белый лебедь, но на одно лицо.

– И поэтому теперь вы с сестрой…

– Ну да, получили шанс. Счастливый шанс, если вы это не запишете в протокол, – Кемаль кивнул, подтверждая, что ничего никуда не запишет. – Если честно, нам бы эту партию никогда не получить, хоть Ясемин и делает вид… она всегда воображалой была, с детства. Эрол, он, конечно, злой, но это потому, что он вообще женщин не любит, а насчет нас он прав. Ему теперь с нами трудно, потому что мы, конечно… до премьеры десять дней, и постановщик этот знаменитый, и шума столько вокруг, – а нам учиться приходится! Я, честно говоря, даже не рада уже. Если бы не Ясемин, я, может, и не согласилась бы.

– Но это же ваш шанс, разве нет? От такого, как я понимаю, не отказываются?

– Конечно. Но, с другой стороны, если знаешь, что не потянешь?.. Позориться-то! Я, конечно, неаполитанский танцевала и в вальсе соло, но это гораздо проще. А Ясемин в па-де-де фуэте эти знаменитые крутить! Их ведь даже считают некоторые: тридцать два или меньше?

– То есть получается, – подвел итог Кемаль, – что для вас это может стать счастливым шансом, а может и нет?

– Вот именно! Мы, конечно, постараемся, и кое-что для нас упрощают, и темп кое-где снижают… но лично я уже просто без ног! – еще одно продуманное движение (других они, похоже, никогда не делают!) – и пара красивых длинных ног, затянутых в трико, легла на ближайший к Кемалю стул.

– А кто принимал решение, что танцевать будете вы?

– Главный хореограф, разумеется, – была какая-то нарочитая небрежность в равнодушном пожатии плеч и в том, что она не назвала его по имени. Словно чтобы избежать подозрений в излишней интимности и приближенности к трону.

– И не было других претенденток?

– Почему не было? Конечно, были! Таких, как мы, в театре много. Просто Ясемин придумала, что мы можем танцевать вдвоем, тогда больше гарантий, что мы справимся. Все равно пришлось бы двоим танцевать, иначе никто бы не потянул, а если так, то почему не мы? У нас же сходство – это плюс, правильно? Мы и волосы специально покрасили!

– В тот же день? – не удержался Кемаль. – Если я правильно понял, вы покрасили волосы на следующее утро после убийства?

– Ну да… наверно. Позавчера, кажется?

– А кто вам сказал, что Пелин умерла?