Книга Ликвидатор с Лубянки. Выполняя приказы Павла Судоплатова - Николай Хохлов

– А я и в прошлый раз не волновалась, – звучно ответила Галина.

Мое хорошее настроение не исчезало.

– Зря вы меня ненавидите, Галина. Иногда у человека не хватает сил, чтобы прыгнуть с корабля в холодную воду, а потом он вспоминает с благодарностью матроса, толкнувшего его в спину. Вы же сами знаете, что корабль тонет. Кстати, у нас с вами нашелся один общий знакомый – повар Рыбаков…

Галина недоверчиво взглянула на меня. Я продолжал:

– Поговорите с ним. Он подтвердит вам, что пришла пора решать, с кем вы – с немцами или с народом. Видите, и он, и я, мы оба верим, что вы не предатель. Мало ли кто пошел немцам служить, чтобы не умереть с голоду. Тем более что гестапо вы, например, меня не выдали и, конечно, не выдадите. Но медлить с вашей помощью партизанам больше нельзя. Дело не только в том, что наша армия не за горами. У вас в руках редкая возможность помочь делу, которое войдет в историю войны, сможет решить все ваше будущее, открыть вам совершенно невиданные перспективы…

По сдвинувшимся бровям Галины видно было, что она боролась сама с собой.

– Я, между прочим, так и не знаю, чего вы от меня хотите…

– Ой ли? Чего может хотеть партизан от горничной гауляйтера. Конечно, помощи в ликвидации Кубе.

– Как вы можете предлагать мне подобные вещи! Вы же знаете, что я никогда не пойду на это!

– Пойдете, Галина. Пойдете по вашему собственному убеждению и даже желанию. Не старайтесь вести со мной двойную игру. Лучше и для вас, и для нас, если гауляйтер будет убит поскорее и нашими общими усилиями.

– Но как? Я же его почти никогда не вижу!

Она тут же оборвала себя, спохватившись, но было уже поздно. Я облегченно рассмеялся и присел на табуретку. Галина и раньше вызывала во мне симпатию, но теперь, после ее внезапной и невольной сдачи, чувство своеобразного сообщничества возникло между нами. Слабая, немного растерянная улыбка скользнула по лицу Галины. Напряжение исчезло, и глаза ее стали усталыми, а щеки осунувшимися. Видно, нелегко ей было разыгрывать невозмутимость. Я заговорил снова:

– Ну, что же. Если вы действительно согласны помочь, то я могу рассказать и о наших планах…

Галина выжидающе молчала, и мне оставалось только продолжать:

– Одна из возможностей ликвидировать гауляйтера – это подстеречь его где-нибудь недалеко от дома при выезде или приезде. У нас будут люди, которые смогут близко подойти. Надежнее всего было бы проникнуть во внутренний двор или сад рядом с домом. Спрятаться где-нибудь заранее. В любом случае нам нужны будут сведения о точном времени для действия и, наверное, даже помощь, чтобы проникнуть поближе к дому. Здесь нам без вас не обойтись.

Галина продолжала упорно молчать и избегать моего взгляда, но слушала очень внимательно.

– Это – один план. Есть и другой. На тот случай, если вы захотели бы взять на себя риск побольше… Ваш выходной, кажется, во вторник. В какое время вы уходите с работы?

Галина положила локти на стол и ответила почти по-деловому:

– Часов в пять. Но могу и в четыре…

– Удобное время. Существует особое приспособление, называемое магнитной миной. Маленькая, незаметная коробочка, которая прочно приклеивается ко всему железному, даже к пружинам гауляйтеровской кровати. Когда Кубе ложится спать?

– По-разному…

– Ну, хорошо. В этом пакете есть мина и записка, – как с ней обращаться. Если, скажем, замедлительный карандаш в мине будет десятичасовым, то она взорвется после полуночи. К тому времени вы будете уже далеко. Может быть, даже на самолете, летящем в Москву.

– Я не одна.

– Знаю. Вашу сестру Валю и ее детишек вывести будет нетрудно. От хутора Дрозды до леса – рукой подать. Мы пошлем наших людей, и их проводят в нужное место. Только боюсь, что в этот вторник мы еще не успеем принять вас и вывести Валентину с детьми. Наверное, только к следующему вашему выходному дню…

Галина поднялась решительно со стула и пошла к окну:

– Не знаю, товарищ… Страшновато что-то…

Она в первый раз назвала меня товарищем, и на душе у меня стало совсем спокойно. Я подошел к ней.

– Подумайте. Время еще есть. Не очень много, правда, но все же…

Галина повернулась ко мне и твердо ответила:

– Да. Я подумаю.

Я кивнул в сторону розового свертка, лежавшего на столе.

– Пакет пусть пока останется у вас. Лишний раз носить его опасно. У вас вряд ли будут искать такие вещи. Когда решитесь, скажите повару, он вызовет меня. Только очень долго не думайте… До свиданья, товарищ Галина…

Галина снова улыбнулась. На этот раз открыто.

– До скорого…

Перед тем, как открыть наружную дверь, она посмотрела на меня внимательно и, тряхнув головой, повторила как бы больше для себя:

– Я подумаю. Обязательно подумаю…

Звучание ее слов было похоже на какое-то уже принятое решение.

Я шагнул через порог в темноту осеннего вечера.

Разведчиков в первую очередь учат осторожности. Поэтому письмо, которое Маруся получила из моих рук в понедельник, было, в сущности, грубым нарушением правил. Ночью на тонком листке папиросной бумаги я выписал практически все, о чем разговаривал накануне с Галиной. Имена не упоминались, и о многих вещах говорилось условным кодом. Тем не менее опытный глаз гестапо быстро понял бы суть письма, если бы оно попало к нему в руки.

Трудно сказать точно, что заставило меня пойти на такой риск. Может быть, особое военное время, когда разрешалось больше, чем предусматривали школьные правила. Может быть, необходимость спешки и боязнь, что нервы Галины не выдержат долгого напряжения. А может быть, скорее всего, уверенность, что наша смелая и находчивая связная сумеет обойти контроли и опасности. Поэтому мое обращение к ней звучало немного торжественно:

– Эту записку, Маруся, надо срочно доставить полковнику. Если она попадет в руки немцам – конец делу и всем нам. Действовать нужно наверняка. Берешься пронести?

Маруся повертела задумчиво в пальцах трубочку туго накрученного на спичку листка и, как бы примериваясь к ее размерам, сказала:

– Я пронесу…

Вечером того же дня записка была благополучно доставлена Куцину.

Отдыхать в партизанском районе Марусе пришлось всего одну ночь. Полковник немедленно послал ее обратно в город. Записок на этот раз прятать нигде не пришлось, но перед тем, как передать нам устное послание Куцина, Маруся подавила коварную улыбку.

– Просили передать, что все в порядке. К концу недели будут проводники и для города, и для хутора Дрозды. Отдельно же полковник велел сказать, что если еще раз пришлете такое письмо, он все равно оторвет вам по возвращении голову.

– И говорил, верно, еще пара крепкий слов, – засмеялся Карл.