Книга Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам - Николай Морохин

Я украдкой бросаю взгляд на Петра Павловича: сам-то он верит во всю эту жуть? Но на его лице ни тени улыбки, он очень серьёзен. А ещё от него, похоже, ничего не скроешь. Он словно читает мою мысль и продолжает:

– Было. Старики говорили, показывали мне всё, что и как. Старики не говорят зря.

Про не говорящих зря стариков – это я и сам знаю. Тем живём.

* * *

Пётр Павлович выучил в сёлах районе сотни людей: вёл он русский язык, литературу, физкультуру, военное дело, труд и всё, что находило нужным вменять ему в нагрузку школьное начальство за отсутствием других учителей. В школу он попал в дни войны – прямо из госпиталя. Был тяжело ранен в ногу под Сталинградом, стал инвалидом – и вот так вернулся с фронта в свою Шарангу. После войны учился в институте, работал учителем на целине. В родные края приехал снова уже пенсионером: не захотел жить в суверенном Казахстане, не вписался в него.

Мы ездим второй день в «Оке»: возить нас подрядился местный водитель. Машина тесна и проигрывает в скорости любому транспорту, кроме трактора «Беларусь». Зато мы сегодня переезжали на ней овраг, отделяющий Шарангский район от Тонкинского.

Грязь была неимоверная. На дне, опираясь на несколько кирпичей, лежала створка от ворот, переброшенная через ручей. Мы на неё заехали, остановились, и она как доска качелей опустилась другим концом на тонкинский берег ручья. Ещё мы ехали по пашне, огибали по околице одного из сёл ферму.

* * *

Собственно на общество Петра Павловича я как-то в то лето и не рассчитывал, собираясь в этот край, чтобы поглядеть снова на все найденные нами священные рощи и деревья, выяснить, в каком они состоянии через несколько лет после первой с ними встречи, не пилит ли кто деревья, не принимается ли что-то строить возле них. Наконец, просто сфотографировать рощи. Осокину предложение поездить с нами я сделал скорее из вежливости: это самый уважаемый в районе краевед, и мне казалось, раз уж мы знакомы и многое обсуждали, он должен быть в курсе наших здешних дел и перемещений. Хватит ли сил и здоровья у человека почтенного возраста несколько дней подряд в жару с утра до вечера колесить по просёлкам? Но Пётр Павлович сказал, что конкретной работы в музее у него сейчас нет, и решительно направился к машине.

22-летний Антон, сказать честно, бывал к вечеру уже никакой: тут же засыпал, стоило ему приземлиться на сидение, а когда тормозила машина в сотне-двух метрах от очередной рощи – он уже не бегал с фотоаппаратом, выбирая точку, а небыстро брёл. Уездили мы его.

А вот Пётр Павлович выскакивал из машины и шёл впереди нас двоих бодро, легко. Это в его 80 лет, после ранения в ногу!

– А я вот так думаю: когда у меня ещё случай будет всё самому объехать и посмотреть? Только с вами!

То, что Пётр Павлович к концу дня слегка начинает уставать от езды, от жары, я обнаружил, когда мы остановились возле села Кушнур. С трудом поспевая за ним, я вошёл в местную священную рощу и увидел, как он уже прислонился к дубу.

– Ай, какой дуб!.. Вот сколько ему лет?… Сейчас я за него держусь – и силы возвращаются… Нет, это очень хорошо, что мы объехали наши священные рощи. Здоровье прибавляется, душа играет, когда их вижу. И вода в рощах целебная. Тут же родники есть. Надо её пить. Это же счастье – сегодня я столько воды попробовал. Воду надо любить! Всякую воду…

* * *

Отношения человека с водой не могут быть простыми. Если её много, культ воды суров. Вода – сила карающая, убивающая: моря поглощают людей и их жалкие по сравнению с силой стихии творения. Да, что там моря! Этнографы прошлого рассказывают: мордва весной топила в Волге (её эти люди называли Ра) или в Оке лошадь. Это был подарок. Он демонстрировал уважение к воде и позволял надеяться, что больше огромная река не позарится ни на людей, ни на скотину. Воды надо бояться. А без неё не обойтись – она и даёт пищу, и служит дорогой.

Мало воды – опять страх. Иссякающая влага весьма определённо означает скорую смерть, а в лучшем случае – необходимость сниматься с места, забрасывать обжитое жилище, искать долю в других краях.

В Лесном Заволжье воды, пожалуй, небольшой избыток: где-то тайга заболочена. Но где-то воды маловато: ручей мелок, люди сетуют на засуху.

Водой здесь любуются – хотят, чтобы у воды было красиво, чтобы она была прозрачна – до дна. Наверное, такое отношение появляется именно тогда, когда чего-то в меру. Если этого чего-то много, то любоваться им нечего – надоело, куда ни посмотришь – одно и то же. Если мало – тоже не полюбуешься. Это просто вкрапление в пейзаж, какая уж тут красота – надо успеть попользоваться, пока оно цело… А вот здесь есть мера.

* * *

Вода – это святыня. К ней ходили молиться.

Главное, самое почитаемое место в Лесном Заволжье – озеро Светлояр в Воскресенском районе возле села Владимирского.

Это с ним связывает народ знаменитую древнюю легенду о граде Китеже.

Много веков назад – рассказывает легенда – пришли к стенам славного града Китежа воины хана Батыя. Они привыкли к тому, что перед ними люди в ужасе открывали городские ворота и отдавали всё на разграбление. А нет – так ордынцы покоряли город огнём и мечом. Китежане не сдались врагам. Они взмолились Богу, чтобы он спас их город от поругания. Хлынули воды – и на глазах Батыя навсегда скрыли Китеж от людских глаз. Спрятан святой город под зеркальной гладью Светлояра, под его берегами, он невидимый. А озеро – все это знают – святое.

Озеро Светлояр

* * *

Известно, что природными святынями обычно становится то, что поразило воображение людей. Было чему удивиться человеку, который открыл Светлояр. Его чистоте и прозрачности воды – до сих пор её здесь пьют некипячёной. Необычной для в общем-то небольшого озера глубине. Сейчас хорошо известно, что она – до 36 метров. А ведь когда-то измерить её было нечем, и озеро казалось просто бездонной пучиной. Удивляла непривычная растительность: вдоль северного берега Светлояра до сих пор можно найти виды, которые очень редки в Лесном Заволжье или вообще встречаются только в тундре: рдест длиннейший, тростянка овсянничная, поражающая воображение росянка лапландская – растение с листьями, занятыми охотой на насекомых, орхидея лосняк Лезеля. Всё это следы ледниковых времён, той отстоящей от нас почтина два десятка тысячелетий поры, когда земля к северу от Лесного Заволжья была скована ледовым панцирем, а в нынешней средней полосе была многолетняя мерзлота и недолго длилось холодное лето.

Удивляла красота Светлояра. Похож он, по словам писателей и на «чашу», и на «голубое око», обрамлённый праздничным, могучим лесом. Смотрятся в светлые воды, взбегая на его «горы» медовые сосны, покачиваются на их отражении кувшинки…

Народы сменяют друг друга. Но настоящие святыни обязательно остаются святынями для каждых следующих хозяев. Если только они хозяева, а не временщики.