Книга 100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходит, казна Азиатской дивизии окончательно утеряна?
Для столь категоричного вывода, пожалуй, нет оснований. По случайному стечению обстоятельств к судьбе барона и его сокровищ оказались причастны трое поляков.
Первый источник – это Антоний Фердинанд Оссендовский, «литератор, путешественник, ученый», как значилось на его визитной карточке. В мае 1920 года он совершил поездку через всю Монголию и был гостем Унгерна. Перед расставанием, по словам Оссендовского, барон вручил ему мешочек с золотыми монетами достоинством 5 и 10 рублей. Эти деньги поляк должен был передать жене Унгерна, проживавшей в то время в Пекине. А еще генерал предоставил в его распоряжение свой шестиместный «фиат».
Позднее Оссендовский описал это путешествие в своих мемуарах, там можно, в частности, прочесть о посещении вместе с Унгерном Гандана – священного города буддистских монахов-лам. Причем барон в присутствии поляка якобы вручил настоятелю завещание и план тайника, в котором спрятаны полторы тонны золота. В завещании было сказано, что, если в течение пятидесяти лет не объявятся законные наследники, все золото должно быть употреблено на распространение ламаизма.
Польский «литератор», очевидно, был тайным эмиссаром спецслужб Антанты, которому поручили посмотреть на месте, что собой представляет новый вожак контрреволюции на Дальнем Востоке.
В своих мемуарах Оссендовский называет место захоронения клада: «Где-то у истоков Амура».
Вторым источником является Камиль Гижицкий, ополячившийся татарин из Галиции, которому довелось служить при штабе Азиатской дивизии.
В 1929 году во Львове вышла книга его воспоминаний «По Урянхаю и Монголии». Единственное, что он позволяет себе, так это как бы между прочим высказать предположение: искать клад следует вблизи озера Буир-Нур, в одной из бесчисленных, заполненных илом и жидкой глиной лощин, которые монголы называют «лагами».
Наконец, есть еще и третий источник – Казимек Гроховский. По специальности горный инженер, он долгое время занимался разведкой месторождений золота в южной части Барги, вел геологические исследования на востоке Монголии. После революции осел в Харбине.
На основании рассказов лиц, хорошо знавших командира Азиатской дивизии, Гроховский пишет, что в связи с неудачным началом похода на север первое, что счел необходимым предпринять Унгерн, так это отправить дивизионную кассу из района боевых действий в безопасное место на востоке. После нескольких дней пути маленькая группа солдат, сопровождавшая ценности, наткнулась на отряд красных. Унгерновцы поняли, что исполнение приказа барона зависит от быстроты их коней, и постарались оторваться от красных.
Однако погоня настигала. И вот примерно в 160 километрах к югу от Хайлара, посовещавшись, они решили закопать золото. Нашли небольшую лощину, в которой его и спрятали.
Таким образом, в результате независимых изысканий Гроховского появляется дополнительное уточнение местонахождения клада – в 160 километрах к юго-западу от Хайлара.
Площадь района вероятного захоронения «золотого клада Унгерна» составляет около 600 квадратных километров. На первый взгляд кажется, что найти его там, пожалуй, потруднее, чем иголку в стоге сена. Однако при использовании современной техники эта задача вполне может быть решена.
(По материалам С. Демкина)
Утром 10 апреля 1926 года из Рима стартовал дирижабль «Норвегия». Останавливаясь в Пулхеме, Осло, Ленинграде и в Вадсе, воздушный корабль благополучно перелетел Баренцево море и приземлился в Кингсбее (Шпицберген). 11 мая дирижабль начал свой исторический полет на Аляску через Северный полюс. 12 мая в 1 час 30 минут, как вспоминал Умберто Нобиле, дирижабль появился над полюсом.
Воздушный корабль сделал круг над полюсом. Как и было предварительно оговорено представителями Норвежского аэроклуба и итальянского правительства, на Северный полюс поочередно было сброшено три флага: норвежский, американский, итальянский.
Вот что пишет Умберто Нобиле: «Пролетая над полюсом, мы отправили радиограммы, которые извещали мир о том, что на полюсе сброшено три флага. Несколько часов после этого радио на борту молчало. Оно так и не заработало до конца нашего путешествия ни на прием, ни на передачу…» Два года спустя тот же самый феномен повторился – и не однажды – с радиоаппаратурой дирижабля «Италия», близнеца «Норвегии».
Ситуация действительно драматическая: впервые летательный аппарат двигался над абсолютно неисследованными северными районами. Путь этот равнялся двум тысячам миль. С помощью радио экипаж «Норвегии» извещал мир о ходе своего полета, а также ориентировался в пространстве при отсутствии наземных ориентиров и в сложных метеорологических условиях.
Следует заметить, что до полюса дирижабль поддерживал устойчивую радиосвязь со станциями Ставангера, Кронштадта, Ленинграда, Петрозаводска, Архангельска, Тромсе и Варде. Анализируя воспоминания Нобиле и Амундсена, можно предположить, что она была исправной. Мастерство радистов «Норвегии» было высоким: в Теллере они с помощью местного радиотелеграфа известили мир о благополучном завершении перелета.
Может быть, на северном побережье в те годы еще не было радиостанций аэрометеослужбы? Однако еще в 1925 году знаменитый немецкий дирижаблист Вальтер Брунс предложил проект трансарктического воздушного сообщения Амстердам – Копенгаген – Ленинград – Архангельск – Северный полюс – Ном – Унимак – Иокогама – Сан-Франциско. Так вот, в качестве станций радиопеленга были выбраны уже существующие радиостанции на Шпицбергене, Новой Земле, на острове Диксон, в устье Енисея, в Средне-Колымске и в других местах Карского моря и Сибири.
Следовательно, можно предположить об умышленном молчании радиостанций. Кому это могло быть выгодно? Например, некоторым правительствам стран арктического бассейна. Если бы экспедицией были найдены новые земли, то катастрофа дирижабля списала бы этот приоритет, а заодно и права на владение этими землями.
При всей невероятности гипотезы, можно предположить, что экспедиция «Норвегии», помимо трансарктического перелета, могла иметь еще одну, тайную, цель. Амундсен и Нобиле могли об этом и не знать. Военнослужащим, как известно, проще приказать что-то выполнить.
Дирижабль «Норвегия»
Экипаж «Норвегии» состоял практически из одних военнослужащих, причем весьма целенаправленным был подбор воинских специальностей: Нобиле – полковник, Рисер-Ларсен – морской летчик, Готтвальдт – капитан военно-морского флота, Вистинг – лейтенант морской артиллерии. Все итальянцы, отобранные в состав экипажа, были из военной авиации. Следует учесть и то, что Муссолини, как признавал Нобиле, старался представить экспедицию «как свое фашистское дело». Рисер-Ларсен писал, что каждая мысль Руала Амундсена была проникнута настроением: «Как мне лучше всего одарить свою родину».
