Книга Александр Литвиненко и Полоний-210. Чисто английское убийство или полураспад лжи - Денис Гаев

Легко ли в суде было бы оспорить такое завещание? Полагаем, что да. Вот первое, на что обратил бы внимание адвокат истцов: так почему же под завещанием покойного стоит вовсе не его настоящее имя, а напротив – имя, от которого он давно отказался? Присяжные заинтересованно разглядывают завещание, судья под париком как-то нехорошо хмурится, адвокат ответчика начинает нервно барабанить пальцами по столу… Воодушевленный адвокат истца требует немедленно передать документ на экспертизу графологам! Исход процесса, очевидно, зависит в основном от результатов экспертизы. Но уже можно думать, что вопрос о дальнейшем хозяине коллекции редких монет будет весьма и весьма неоднозначным.

А в данном случае – речь ведь идет не о коллекции монет, а о вещах намного более серьезных. И, тем не менее, в качестве «доказательства» нам подсовывают очень подозрительную поделку, в которой усомнился бы любой добросовестный суд!

А мы, безо всяких доказательств – должны верить в ее подлинность???

5.3. Что еще и кому мог завещать Литвиненко?

Вопрос, прямо скажем, не праздный. Наоборот – весьма странно, что над ним редко задумываются.

Когда человек умирает – он обычно приводит в порядок все свои дела. Если уж наступило время написать завещание – то важно не только политических противников вывести на чистую воду, но и успеть правильно распорядиться своей собственностью. Тем более что адвокат и свидетели все равно уже под рукой.

Проблема, правда, заключается в том, что собственности как таковой – у Литвиненко, судя по всему, было не особо много: непонятно, что завещать.

Дом, в котором они жили (точнее, одна секция дома) – как выяснилось теперь, принадлежал Березовскому. Судя по тому, что Литвиненко активно пользовался транспортной карточкой – своей автомашины у него не было (впрочем, похоже, что у него не было и британских прав на вождение). Денежных накоплений, которые стоило бы завещать – похоже, не было тоже. Даже «коллекции редких монет» – и той не было. Собственно, он был ненамного богаче церковной мыши!

Однако кое-что, что стоило бы завещать – все-таки было. Например, личный архив: документы, видеозаписи и пр. Неизвестно, насколько велика была его объективная ценность – но вот субъективно, для Литвиненко, полагаем, он значил очень много. А возможно, много значил и для кого-то другого…

Итак, возникает крайне важный вопрос: составлял ли он кроме политического завещания, еще какое-нибудь, более прозаическое? Говорил ли он своим адвокатам, как следует распорядиться своей собственностью? Почему-то про это никто никогда не упоминает.

А ведь вопрос очень важен. Может быть, все дело в том, что он совершенно не собирался умирать, и потому вообще никакого завещания не писал – «политического», или иного?

5.4. А надо ли умирающему готовить завещание «про запас»?

Практически все родственники Литвиненко утверждают, что он не собирался умирать. Во всяком случае, внезапной смерти он никак не ожидал. Отец покойного (и его сводный брат Максим) прямо сказали об этом программе «Вести недели». Собственно, и Марина Литвиненко с ними не совсем спорит:

Никто же не знал, что это было. Он фактически никогда не болел, и тут еще помощь английских врачей, – казалось, что ситуация под контролем… Да, было тяжело, но мы были уверены, что он сможет выкарабкаться. Мы даже говорили, что ладно, даже если будут какие-то проблемы со здоровьем потом, справимся. Обсуждали пересадку костного мозга, потому что они сказали, что это может понадобиться, и уже начали говорить о том, что надо взять анализы, начать подбирать донора – то есть, его никто обреченным не считал. Так как у него нет родных братьев, говорили о том, что, может, папа, мама приедут, чтобы у них взяли анализы. То есть, разговор шел о том, что он будет жить, и что просто нужно ему помочь.

Вывод можно сделать вполне определенный: Литвиненко не собирался умирать!

Но, тем не менее, Гольдфарб сейчас пытается убедить нас в том, что умирающий (еще чувствуя себя вполне сносно) вдруг попросил заблаговременно составить себе «завещание». Ну, чтоб было – на случай, если он вдруг внезапно умрет. Очень трудно поверить в это с психологической точки зрения. Так ведь нормальный человек не поступает.

С точки зрения психологии как раз правдоподобно выглядит версия Некрасова! В реальности Литвиненко (как и любой), скорее всего, поступил именно так: он написал (или же продиктовал) бы свое заявление на русском языке. Полагаю, что проблем с его переводом на английский бы не возникло: если потребовалось бы – перевели бы и на китайский! И «подписывать» его вообще не надо было бы: аудиозапись заявления была бы достаточным подтверждением его подлинности.

У версии Некрасова одна очевидная ахиллесова пята: никакого русского оригинала завещания, видимо, не существует. За пять лет, прошедших со смерти Литвиненко, его так и не нашли. Либо он очень глубоко запрятан – либо его вообще не было никогда. А поэтому и предъявить его никто не может. И снова возникает вопрос: почему?

5.5. Почему Литвиненко не оставил ни одной аудио – или видеозаписи из больницы?

Совершенно очевидно, что если бы умирающий зачитал свое заявление перед микрофоном (а еще лучше – перед видеокамерой) – то это сразу сняло бы практически все вопросы относительно его подлинности. Ведь качественно подделать аудио-, тем более, видеозапись – весьма непростое дело! Это под силу только профессионалам достаточно высокого класса. И скептикам пришлось бы умолкнуть.

Вот только почему-то нет у нас этой видеозаписи! А все, что у нас есть – подозрительный документ (распечатанный на принтере) оригинала которого никто (кроме, якобы, адвоката и полиции) вообще не видел. Ну и, для пущей убедительности – к документу прилагается душещипательная фотография облысевшего (или просто бритого) Литвиненко «на смертном одре». Когда не могут апеллировать к разуму – всегда давят на эмоции! Эта фотография как-то доказывает подлинность «заявления»? Никак не доказывает.

Может быть, Литвиненко очень боялся камер (мы не про тюремные)? Нет, покойного можно упрекнуть во многом – но только не в нелюбви к видеосъемкам! Сниматься он очень любил. Начиная с легендарной пресс-конференции 17 ноября 1998 года, выступления перед камерой стали для него одним из любимейших занятий. На YouTube легко отыскать десятки его видеовыступлений и интервью. Для примера, вот и последнее перед «полониевой историей» (где он клятвенно обещает найти убийц Политковской): http://www.youtube.com/watch?v=vcaszcXgoM4

Впрочем, обычно к его заявлениям публика относилась как-то скептически. Можно представить себе, как это было обидно!

Но тут вдруг все резко меняется: Литвиненко оказывается в больнице. В которой провел три недели – так что имел возможность разоблачать своих врагов перед видеокамерой целыми часами! Причем эти видеосвидетельства выглядели бы куда убедительнее всего того, что было отснято раньше. Как-никак, это будут уже свидетельства не заурядного человека, а жертвы «коварного отравления». Какая исключительная возможность посрамить всех скептиков!