Книга В кольце твоих рук - Анна Дубчак

Виктория сочувственно зацокала языком.

— А-а-ах, бедная женщина! — Она принялась раскачиваться из стороны в сторону. Ее грузное тело заколыхалось под платьем. — Бедная, бедная женщина!

— Она не может обратиться к врачу сама. Об этом никто не должен знать. — Наташа надеялась, что женщина поймет ее. Маленькие глазки Виктории так и впились в ее лицо. — Ей будет очень плохо, если кто-то узнает, — с нажимом произнесла Наташа.

— Эта женщина — ты? — подозрительно спросила Виктория.

Наташа почувствовала, что краснеет, и отрицательно замотала головой.

— Нет. — Она твердо выдержала испытующий взгляд Виктории. — Нет. Она очень хороший человек. Я должна ей помочь, но… не знаю как. — Наташа растерянно развела руками.

Виктория с минуту размышляла.

— Знаю врача, — наконец сказала она. — Работает в Лагосе, в больнице. Поеду в понедельник. Ты зайди вечером.

Наташа нагнулась и чмокнула ее в лоснящуюся щеку.

— Спасибо, Вик. До понедельника.

Она вышла на раскаленную солнцем танцевальную площадку. На душе было уже не так мрачно.

Ночь спустилась на землю и окутала ее своим непроницаемым плащом. Слабый свет редких фонарей не разгоняет мрак, но делает его еще гуще. Неверные тени пробираются сквозь неплотно задернутые занавески и легко касаются лица спящей Наташи. Она беспокойно ворочается во сне. Волосы рассыпались по подушке, окружив ее голову серебристым облаком.

Ночью все призрачно и зыбко. Знакомые предметы меняют очертания и превращаются в причудливых зверей и сказочных чудовищ. Им будто нравится путать и дурачить людей.

Наташа спит. Она видит сон. Из ночного мрака соткалась высокая черная фигура. Она бесшумно скользит к кровати. Чем она ближе, тем труднее дышать. Кажется, что пространство вокруг уплотнилось и навалилось на нее тяжким грузом. Наташа чувствует, что не в силах пошевелить и пальцем. Не отрываясь, смотрит она в мерцающие красные глаза. Ужас липкими щупальцами вцепился в горло.

— Оибо вумен! Белая женщина! — слышит она знакомый рокочущий голос. — Леке-Леке пришел к тебе.

— Леке-Леке, — эхом повторяет Наташа.

Мощный торс со вздувшимися буграми мышц нависает над ней. Прямо перед глазами качается странное ожерелье из когтей, зубов и птичьих перьев. Где-то она уже видела такое, но где? Изо всех сил пришпоривает она парализованный страхом мозг. Тщетно. Она не может вспомнить. Она не может думать. Она не может ничего.

— Я пришел сказать тебе, что я твой господин. Скоро ты придешь ко мне. Придешь сама и останешься навсегда. Это твой путь, и тебе с него не свернуть.

Огромная рука тянется к ее лицу. Она уже чувствует обжигающий жар его пальцев. Бессилие. Немота. Ужас.

Вдруг что-то зашевелилось, затрепыхалось у нее под рукой. Что-то живое и теплое, что передалось и ей. Кровь толчками побежала по жилам. Наташа почувствовала, что снова может управлять своим телом. Она рывком села на кровати. Геккон стрелой вылетел из-под ее ладони, кубарем скатился на пол и исчез под кроватью.

Рука у ее горла съежилась, отпрянула и растаяла в темноте, с ней пропал и Леке-Леке.

Наташа сидела неподвижно, прижавшись к спинке кровати. Она с трудом приходила в себя. Почему этот кошмар неотступно преследует ее? И откуда это чувство, будто она уже где-то видела его? Леке-Леке. По коже пробежали мурашки.

Геккон нерешительно высунулся из-под кровати и посмотрел на нее блестящими бусинками глаз.

— Кто ты? — спросила Наташа. Он лишь облизнулся. Наташа вымученно улыбнулась ему. — Кто бы ты ни был, ты подоспел как раз вовремя. И откуда ты все знаешь, а?

Геккон махнул хвостиком и затрусил в свой любимый угол. Наташа глубоко задумалась. Что же это все-таки было, сон или кошмарная явь? Скорее сон, назойливый, повторяющийся сон.

Она долго колебалась, потом наконец заставила себя встать и подойти к двери. Она была заперта. Ключ лежал там, где она его положила с вечера. На столе.

Наташа вдруг почувствовала непреодолимое желание вырваться из давящей атмосферы этой комнаты, увидеть живое лицо, поделиться своими страхами. Майкл мог бы помочь ей сейчас. Он так нужен ей, а она даже не знает, где он живет. Невыносимо знать, что он где-то здесь, рядом, но недосягаем.

Повинуясь порыву, Наташа накинула платье и выскользнула наружу. Тяжелый, напоенный ночными испарениями воздух окутал ее плотной пеленой. Звон цикад заколотился в ушах.

Она выбежала на главную дорожку. Под темным навесом, где по вечерам мужчины играли в домино, яркой точкой светился огонек сигареты. Наташа подошла ближе.

Высокая фигура в белом встала ей навстречу. Недокуренная сигарета, описав плавную дугу, исчезла в траве.

— Майкл! Ты? Здесь?

— Да вот, вышел подышать свежим воздухом. Приятно иногда покурить под звездами.

— Наверное, но мне не понять. Я не курю. Слушай, ты давно здесь?

— Не очень. С полчаса, наверное. А что?

— Подожди, не спрашивай ни о чем. — Наташе не терпелось поскорее рассказать ему о своем ночном госте. — Ты ничего не заметил? Ну, чего-то необычного? Странного?

— Нет, не думаю. А в чем дело? — Майкл повнимательнее присмотрелся к ней. Ее голос звучал непривычно резко, как будто она чем-то сильно возбуждена. Лицо необычайно бледное. Но больше всего поразили глаза: напряженные, с неподвижными, расширившимися зрачками. «Травки она накурилась, что ли? — подумал он. — Или еще что похуже». Прикоснувшись как бы невзначай к ее руке, он почувствовал, что она вся дрожит. — Что стряслось?

— Вот именно, стряслось. — Наташа торопливо рассказала о происшествиях этой ночи, сбивчиво, взволнованно и несвязно. Видимо, то, о чем она говорила, сильно поразило ее. Или…

— Погоди, — прервал ее Майкл. — Ты точно сегодня ничего такого не курила, не глотала и не колола?

Смысл вопроса не сразу дошел до Наташи, а когда дошел, она даже заткнула кулачком рот, чтобы не расхохотаться. Даже глаза оттаяли на миг.

— Ты решил, что я — наркоманка?

— Да нет, это я так, на всякий случай, — забормотал Майкл, чувствуя себя полным ослом. — Ты странно смотришь. Неужели так испугалась?

— Об этом-то я тебе и толкую. Этот сон или видение, называй как хочешь, повторяется уж второй раз, человек этот все пытается ко мне прикоснуться и говорит примерно одно и то же. И у меня все время такое чувство, что я его где-то уже видела.

— Ну вот! Теперь все более-менее ясно, — бодро сказал Майкл. Он был готов говорить что угодно, лишь бы отвлечь ее, согнать замороженный, остановившийся взгляд с ее лица. — Ты заметила колоритного человека в толпе, так, ненавязчиво, боковым зрением. Он чем-то зацепил тебя, образ отпечатался в подсознании. И теперь выныривает в виде сна. Ищет выхода.