Книга Большая книга ужасов-36. Нож оборотня. Змеиные глаза смерти - Ирина Щеглова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что с Григорьевым? – вспомнил Вовка.
– Кажись, все, – тихо ответил Леша.
Вовка поднялся с пня и подошел к неподвижному волчьему телу на снегу. Волк был мертв.
– Н-да, – задумчиво произнес Вовка.
– Оборотни умирают мгновенно, – тихо сказал Мишка.
Заплакала женщина.
– А эти кто? – спросил Вовка, кивнув на людей, кутавшихся в чужую одежду.
– Это те, кого Григорьев обратил, – ответил Леша. – Теперь, после гибели волколака, они тоже свободны…
И Вовка как будто вспомнил: да, так и должно было случиться.
– Возьмите его одежду, иначе замерзнете, – распорядился Вовка, и никто не посмел ослушаться.
Васька Григорьев направился к кустам и притащил узел смерзшегося тряпья.
– Вот, – он положил узел перед Вовкой, – это все ихнее…
– Одевайтесь, – велел Вовка.
Люди кое-как оделись, их трясло от холода и страха, непослушными пальцами застегнули пуговицы… Вовка смотрел на них с сожалением и думал: «Эти-то хоть в живых остались, но ведь были и другие, те, кого загрыз волколак».
Одевшись, люди, как до них волки, стали поодиночке подходить к Вовке. Они падали на колени и кланялись в землю, бормотали слова благодарности.
Вовка испугался.
– Да вы что! – отшатнулся он. – Немедленно встаньте! Нашли перед кем на колени падать!
Люди смутились, поднялись, сбились в кучу, жались друг к другу, испуганные, исхудавшие, заросшие…
– Надо выбираться, – устало сказал Вовка.
Лешу пришлось снова укладывать на носилки, хотя его рана заживала быстро и перестала кровоточить, но он все-таки сильно хромал. Женщине отдали лыжи Григорьева. Остальные побрели, проваливаясь в глубокий снег.
Вовка ненадолго задержался.
– Идите, я догоню, – сказал он.
Когда люди покинули поляну, он подошел к пню и увидел светящуюся фигуру белого волка. Волк ударил лапой, и пень распался надвое, открывая черный провал. Вовка заглянул туда, и у него закружилась голова. Там была бездна. И она ждала. Вовка с трудом дотащил до пня остывающий волчий труп, и бездна проглотила его.
Пень сомкнулся.
Белобородый старик сидел на пне и смотрела на Вовку.
– Это был его выбор, – услышал Вовка. – Мы все совершаем свой выбор, – с грустью добавил старик… а потом исчез.
Осколки волколакова ножа тоже исчезли.
Вовка постоял, чувствуя, как мороз пробирается под свитер.
– Надо выбираться, – повторил он уже себе.
Выбирались тяжело, медленно.
Когда показалась лесопилка, был уже третий час ночи. Люди устали и измучились. Женщина сразу же отправилась к себе.
Остальных решено было оставить в доме Григорьева. А Лешу Вовка и Мишка позвали с собой. Надо было о многом расспросить бывших оборотней, но у Вовки совершенно не осталось сил.
«Завтра, – сказал он себе, – все завтра…»
Дома он упал на кровать, уснул мгновенно и без сновидений.
Казалось, он только что закрыл глаза, как сразу же кто-то настойчиво начал его трясти.
– Вставай! Да вставай же!
Вовка с трудом разлепил непослушные веки. Его ослепило солнце. Он снова зажмурился, но неугомонный Мишка не отстал:
– Просыпайся!
– Чего? – недовольно пробурчал Вовка.
– Вставай, говорю! Время – час дня!
– Ну и что?
Вовка перевернулся на другой бок, так, чтоб солнечный луч не бил по глазам.
Мишка склонился к самому уху и прошептал:
– У Григорьева ждут!
И тогда Вовка вспомнил.
Он резко сел на кровати. Сон мгновенно улетучился.
– Сколько времени? – спросил он.
– Я же тебе талдычу – час дня!
– Ничего себе! А почему ты меня раньше не разбудил?
Мишка хмыкнул:
– Да потому что я сам только что проснулся.
Вовка протер глаза, потряс головой:
– Понятно… я сейчас, надо умыться.
Он пошлепал босыми ногами к умывальнику, плеснул в лицо обжигающе ледяной водой, проснулся окончательно.
– Леша где?
– Там уже, – ответил Мишка, протягивая полотенце.
Друзья наскоро оделись и бросились из дома.
– Куда?! – крикнула вслед Матрена. – Хоть бы поели, неугомонные!
Но они уже бежали по улице к дому Григорьева, или к бывшему дому… Хотя дом – вон он, высится из-за забора островерхой крышей, а где Григорьев?
На мгновение темный ужас охватил Вовку при воспоминании о бездне, поглотившей мертвого волколака.
– Ты сам-то как? – запоздало спросил Вовка у Мишки.
– Нормально, – отмахнулся тот. – Если бы ты не успел, тогда…
– До сих пор не понимаю, чего он хотел? – задумчиво произнес Вовка.
– Что тут понимать, – отозвался Мишка, – власти он хотел. Пока твой дед был жив, Григорьев против него вякать не смел. Но все время чувствовал себя несвободным. Он хоть и пообещал деду не вредить никому, однако его волколачья душа требовала иного. Так что, когда дед умер, Григорьев начал искать возможность освободиться от заклятья. А как освободиться? Только с помощью пролитой крови!
Вовка задохнулся:
– Поэтому он убивал!
– Ну да, – подтвердил Мишка и кивнул на забор, – вот мы и пришли, сейчас сам все узнаешь.
Вовка толкнул незапертую калитку. Еще вчера этот дом казался ему логовом зла, что, по сути, так и было. Но сегодня дом выглядел вполне мирно. Обычный деревенский дом, добротный и крепкий.
Ребята пересекли двор и поднялись на крыльцо. Дверь им открыл улыбающийся Леша, он приплясывал от нетерпения, хотя было заметно, что нога у него еще болит.
– Ты бы поаккуратнее, – посоветовал Вовка.
Леша кивал и радовался.
Ребята прошли в комнату. За столом сидели уже знакомые Вовке люди, бывшие оборотни: сын и племянник Григорьева, водитель автобуса, женщина и двое мужчин.
При виде Вовки они все поднялись и поклонились.
– Ну, хватит, не надо этих церемоний, – смутился он, – вы теперь все свободны и можете возвращаться по домам. Больше вас никто не тронет, это я обещаю.
Женщина, все время кутавшаяся в платок, глухо произнесла:
– Скажите, а мы больше не будем… – у нее не хватило дыхания, так сильно она нервничала, – не будем превращаться в волков?
