Книга Арабы в мировой истории. С доисламских времен до распада колониальной системы - Бернард Льюис

Конец истории рассказывать недолго. Конфликт между арабскими племенами в Хорасане помешал им оказать эффективное сопротивление новому движению, пока не стало слишком поздно. Как только армии Абу Муслима закрепились на востоке, они стремительно обрушились на запад, и последние силы Омейядов потерпели поражение в битве на реке Большой Заб. Династия Омейядов и Арабское царство прекратили свое существование. Вместо них халифом провозгласили Аббасида Абуль-Аббаса, который стал преемником своего брата Ибрагима в качестве вождя и получил прозвище ас-Саффах[5].

Глава 5. Исламская империя

Поистине, прекрасных летТогда был золотой расцвет —Дни славного Гаруна аль-Рашида.

Альфред Теннисон. Воспоминания о «Тысяче и одной ночи»

Аббасиды пришли на место Омейядов во главе исламской общины, и это была не простая смена династии. Это была революция в истории ислама, важнейший переломный момент, подобный французской и русской революциям в истории Европы. Она стала результатом не дворцовых интриг или государственного переворота, но воздействия интенсивной и успешной революционной пропаганды и выразила недовольство населения предыдущим режимом, которое накапливалось в течение длительного времени. Как в большинстве революционных движений, в ней слилось множество различных интересов, сплоченных общим желанием устранить существующий порядок, но обреченных разбиться на конфликтующие группы, как только победа будет одержана. Одной из первых задач победивших Аббасидов был разгром разочарованного экстремистского крыла движения, которое и привело их к власти. Абу Муслима, главного архитектора революции, и нескольких его сподвижников казнили, а восстание их сторонников подавили.

Но какова была природа этой революции – кто были революционеры, к чему они стремились? Европейские ориенталисты XIX века, находившиеся под влиянием расовых теорий Гобино и национальных проблем Европы того времени, объясняли конфликт между Омейядами и Аббасидами, да и весь религиозный раскол раннего ислама, национальными противоречиями между персами и арабами. Некоторые из них даже видели в нем расовый конфликт между семитами Аравии и арийцами Ирана. Они видели в победе Аббасидов победу персов над арабами, которая установила под маскировкой подвергшегося персидскому влиянию ислама новую Иранскую империю на месте павшего Арабского царства. Этот взгляд находит некоторую поддержку и в арабских источниках: «Империя сынов Аббаса была персидской и хорасанской, империя сынов Марвана – омейядской и арабской», – говорит арабский автор IX века Аль-Джахиз. Однако последующие исследования показали, что, хотя этнический антагонизм и сыграл свою роль в брожениях, которые привели к краху Омейядов, он был не единственным и, вероятно, не главным фактором. Победители, хотя в их число действительно входило много персов, одержали победу не как персы и разгромили своих врагов не как арабов, и противостоявшие Омейядам силы объединяли множество арабов, особенно из среды тех растущих и важных элементов, которые не входили в признанную аристократию завоевателей. То же можно сказать и о многочисленных к тому времени полуарабах. Также и мавали не были исключительно персами. Среди них были иракцы, сирийцы, египтяне и даже арабы, которые не были полноправными членами племенной аристократии. Персидские землевладельцы-дехкане, как бывшие византийские чиновничьи элементы западных провинций, приспособились к режиму Омейядов и играли заметную роль в его функционировании. Именно они оценивали и собирали дань, требуемую арабами с каждой провинции, и, разумеется, не забывали при этом о себе.

Признание этих элементов заставило многих историков XX века, подобно их предшественникам, находившимся под влиянием главенствующих идей своего времени, увидеть в восшествии Аббасидов социально-экономическую революцию, причиной которой было недовольство непривилегированного городского населения и особенно купцов и ремесленников-мавали в городах, выросших вокруг основанных арабскими завоевателями гарнизонных центров.

Социальное и национальное недовольство, как и любое другое, внесло свой вклад в аббасидскую революцию, природу которой яснее всего можно увидеть в переменах, последовавших за ее триумфом. Самой непосредственной и видимой переменой был отказ от аристократического принципа происхождения. Патриархальные и омейядские халифы были сыновьями свободных арабских матерей и отцов. Сыновья рабынь, несмотря на все свои возможные таланты, не имели права претендовать на титул халифа, и подобное же клеймо социальной неполноценности применялось на всех уровнях общества. Перемена была быстрой, но не внезапной. Последний халиф Омейядов Марван II был сыном курдской рабыни. Первый халиф Аббасидов ас-Саффах (750–754) был сыном свободной арабки, и, как представляется, именно по этой причине его предпочли брату, сыну берберской рабыни. Однако после его смерти именно брат, вопреки определенному сопротивлению, стал преемником и халифом и получил почетный титул Аль-Мансур[6] (754–775). Третий халиф Аль-Махди (775–785) был сыном свободной арабки из южного племени, о которой говорили, что она происходит из рода древних царей Химьяра. Однако его преемники Аль-Хади (785–786) и знаменитый Харун ар-Рашид (786–809) были сыновьями рабыни неизвестного происхождения. Когда Харун умер, двое сыновей боролись за его наследство. Аль-Амин (809–813), проигравший, родился от аббасидской принцессы; Аль-Мамун (813–817), победивший, – от наложницы-персиянки. В последующий период большинство халифов из династии Аббасидов и дальнейших мусульманских правителей были сыновьями невольниц, почти всегда чужеземных, и подобное происхождение уже не было ни клеймом, ни препятствием.

Когда знатное происхождение и престиж племени потеряли былое значение, арабские племена, господствовавшие на омейядской политической сцене, ушли на задний план. При новом порядке успех и могущество зависели от благосклонности халифа, а халифы все чаще и чаще предпочитали людей скромного и даже иностранного происхождения. Мавали наконец-то обрели равенство, которого так долго добивались. Само название и статус мавали стали менее значимыми, как и разница между арабами, полуарабами и неарабами. Это изменение произошло не сразу, и какое-то время арабы сохраняли важные привилегии – как, например, фискальный статус арабской земли, повышенное жалованье в вооруженных силах и общественный престиж знатного происхождения по мужской линии, который продержался дольше всего. Однако к концу первой половины века с начала аббасидского правления все они, кроме последнего пункта, канули в Лету. Не принадлежность к арабской нации, а принадлежность к исламу стала символом идентичности новой правящей элиты из правительственных чиновников, солдат, землевладельцев, купцов и класса духовных лиц, который становился все более профессиональным.

Второй непосредственной и заметной переменой был перенос столицы из Сирии в Ирак, традиционный центр великих космополитических империй Ближнего и Среднего Востока. Аль-Саффах разместил свое правительство в небольшом городке Хашимия, который построил на восточном берегу Евфрата недалеко от Куфы и поселил там свою семью и телохранителей. Позднее он переселился в Анбар. Уже Аль-Мансур, во многих отношениях основатель нового режима, перенес столицу Аббасидов на постоянной основе в новый город на западном берегу Тигра недалеко от развалин старой столицы Сасанидов Ктесифона, камни которого были использованы при постройке нового города. Ее официальным названием было Мадинат-ас-Салям, Город мира, но больше она известна по имени персидской деревни, стоявшей прежде на этом месте, – Багдад.