Книга Коллаж Осколков (сборник) - Игорь Афонский

Но никто не мог предположить, что в это, практически закрытое место попадет человек с явным психическим отклонением. Лион был подвержен навязчивой идее, кардинального изменения прошлого. Во-первых, он был ярым антифашистом. Взгляды свои он не скрывал, но и особенно не демонстрировал. Откуда шли корни этой небывалой ненависти? Все это последствия событий второй мировой войны. Она внесла много различных изменений в судьбы людей. Дело в том, что когда-то он сам являлся малолетним узником концлагеря, и вероятность его скорой смерти там была велика. По счастливой случайности, он трижды избегал смерти, а появившиеся воины отрядов Красной Армии освободили оставшихся узников и спасли его лично от голодной смерти. Следует отметить, что особой любви к освободителям он не испытывал, потому что ничего тогда не понимал. Изможденного мальчика передали в общество «Красного Креста и Красного Полумесяца», поэтому он попал в Западную Европу, что решило его дальнейшую судьбу. Вот его родителям и родной старшей сестре повезло намного меньше, он всегда считал, что они погибли в газовой камере. Лион сам видел, как их отправили в особый подвал, откуда они уже никогда не вернулись.

Далекие родственники смогли дать ему немного ласки и тепла, помогли получить образование. Но тень прошедшей войны, как наколка номера на руке, вечно напоминала ему, накрывая его своим темным крылом частых приступов. Он давно уже не страдал голодом, но эти страшные приступы регулярно появлялись, чтобы лишить его сознания. Так, долгое пребывание в обыкновенной бакалейной лавке могло привести к выходу из реальности. Продавцы с удивлением наблюдали молодого человека, который приседал на колени, и со страхом озирался по сторонам, словно увидел далеких призраков. Действительно, любое изобилие продуктов, плюс их специфические запахи – все это приводило его в ступор, из которого он со временем научился находить выход. Врачи это объясняли приемным родителям кошмарами лагеря, но ничего страшного в этом не видели, прописывали успокаивающие лекарства.

Потом он вырос, уехал учиться, и, кажется, что благодаря усиленным физическим упражнениям, закаливанию холодной водой, ему удалось победить свой недуг. Уже потом будет отмечено, что выжившие узники концентрационных лагерей проявляют исключительные возможности самосохранения, открывая в себе огромные внутренние ресурсы во взаимодействии психического и физического начал.

Однажды он услышал, как играли дети. Своими чистыми, наивными спорами, они натолкнули его на мысль, что если как-то в прошлом убить одного человека, то прошлое изменится. Он представил себе, что кто-то убивает единственного, во всем виноватого в истории человека, и многое вдруг изменилось. Не было бы ни войны, ни лагерей. Его родители остались бы жить, и он сам жил бы другой жизнью. Это была его подсознательная идея, в которую он сам не верил, потому что регулярно подвергал ее критике, искал изъяны, противоречия. Он доказывал обратное, и наконец-то понимал, что это практически невозможно. Но именно такие рассуждения дали некий толчок в его дальнейшей научной деятельности. Его дипломная работа была очень интересной для узких специалистов. Молодой Лион утверждал, что неизученные участки головного мозга человека не только хранят некую вековую память, но и могут позволить человеку совершать прыжки во времени, используя для этих целей, как тела своих близких предков, так и тела людей, с которыми, имеется какая-то кровная связь.

Конечно, это сразу вызвало усмешки многих коллег и однокашников, но Лиону удалось обосновать свои выводы некоторыми практическими экспериментами, когда он заставлял испытуемого увидеть что-то из прошлого. Он показал такие результаты, что заставило многих лишний раз призадуматься. Нет, это не был гипноз, как таковой. Наоборот, человек в его опытах совершенно не спал. Обычно он сидел на стуле, и был увешан проводами и искусственными датчиками, которые скидывали на самопишущие машины нужные показатели. Датчики крепились плотными лентами, специальными зажимами, они еще не имели присасывающих липучек, поэтому выглядели громоздкими и несовершенными. На голове у испытуемого был особенный штатив, который тоже был соединен с прибором. Лаборанту приходилось постоянно брать анализ крови, искать различия на всех фазах опыта.

– И проверьте уровень эритроцитов!

Дальше Лион использовал слабый электрический импульс, который посылал в нужный участок мозга, чтобы «разбудить» нужную часть памяти. Электроэнцефалограмма отмечает излучение энергии в мозге, и может служить для фиксации необычной мозговой деятельности. После проверки первичных данных старый преподаватель его университета предостерег молодого ученого, что такие импульсы могут быть опасны для здоровья и жизни человека.

– Но, профессор, тут все и так понятно! При состоянии нормального бодрствования сознания в мозге функционирует лишь десятая часть клеток. Мои поиски и размышления заставляют меня допустить в качестве гипотезы существование в мозге высшего аппарата, – по большей части неисследованного. Более того, он связан с прошлым. Это подтверждается той частью памятью, которой обладает каждый человек, и она не принадлежит лично ему, потому что она – часть прошлого.

– Откуда вам известно, что данная часть мозга действительно отвечает за прошлую память? Ведь любая ошибка может привести к полному стиранию всей информации, более того – всей личности человека! Такие эксперименты напоминают мне опыты фашистских палачей в лагерях смерти. Откуда у вас такая уверенность, что вы идете по правильному пути? Я не могу разрешать вам продолжать такие опыты в дальнейшем, по крайней мере, не в стенах нашего университета. Поймите правильно, мозг человека – это пока неизученная нами сфера, и тыкать туда вашими электродами, очень опасно. А если с вашим добровольцем что-то случится? Тогда ничего не спасет вашу карьеру, а, возможно, и жизнь. Поймите, меня правильно, мой дорогой Лион! В память о вашем отце, прошу, оставьте все это! Хотя бы лет на двадцать!

– Но, профессор! Двадцатилетнее отставание даст фору американцам и русским сделать прорыв в этой области, когда у нас уже есть ряд высоких показателей!

– Эти данные весьма внушительны, но что потом? Измените все показатели? Затем вы увеличите частоту, или станете применять воздействие на другие точки мозга! Да? Или просверлите в черепе дырку, чтобы добраться до самих мозгов?

Мэтр строго посмотрел на своего ученика. Впрочем, в последних словах чувствовался сарказм. Лион поразился минутной откровенности старого ученого, его практической подсказке всего будущего эксперимента. Напоминание об отчиме только вызвало досаду. Тот всегда был против его научной деятельности, но уходить в бизнес Лион не собирался.

–Еще я думаю, что у нас пока не готова аналитическая база. Чтобы обработать всю полученную вами информацию, чтобы точно определить те или иные точки, безопасные для проверки.

– Но мы говорим о новейшей технике, предназначенной для того, чтобы привести в движение сверхбыстрые механизмы в спящей части нашего мозга.

– Тем не менее, я повторяю, что это очень опасно. Следует проверять каждый свой шаг.

Тут академик был прав, Лиону мучительно не хватало людей, и простой техники, чтобы правильно анализировать итоги опытов, исключить все ошибки. Но кто даст ему этих людей и столько дорогих приборов? Если даже учитель отказывает ему в поддержке.