Книга Сердцу не прикажешь - Мари-Бернадетт Дюпюи

Время от времени Александр напоминал о себе коротким сообщением на почтовой открытке, обычно с изображением цветов. Наверное, потому что когда-то пообещал ей целое поле ромашек с одним-единственным лепестком… Элен отвечала сразу, но была так же немногословна, хотя, видит бог, ей было что выкрикнуть ему в лицо…

Однажды выяснилось, что Александр приезжал в Париж, на остров Сен-Луи. Быть в нескольких шагах от нее – и не прийти? Элен хотелось кричать. Как он мог, зная, что она так близко?! Или это банальная трусость?

Еще через какое-то время, когда Элен стало казаться, что несчастнее ее уже ничто сделать не сможет, раздался роковой звонок. Голос на том конце провода изменился настолько, что она не сразу его узнала. С минуту ошеломленная Элен сжимала в руке трубку, пока не поняла, что именно говорит ей отец.

– Маме очень плохо. Элен, приезжай как можно скорее!

Она хотела узнать больше, но слова застревали в горле.

– Приезжай поскорее! – повторил свою просьбу Анри Монсеваль. – Я не отхожу от нее ни на минуту…

Силы оставили Элен. Казалось, против нее ополчился весь мир. Она не чувствовала в себе сил бороться. Да и зачем? Судьба, Бог или какая-то злая сила решили уничтожить ее окончательно, стереть с лица земли. И все, что ей оставалось, – это лить слезы и стенать…

Однако она нашла в себе силы снять трубку и позвонить своему агенту, чтобы отменить несколько ближайших концертов. Потом Элен зарезервировала билет на ближайший рейс в Канны и уведомила Филиппа и Кристиану, что прилетает в три часа дня. Но успеет ли она попасть в родительский дом вовремя? Застанет ли мать в живых? Мрачные предчувствия ее не отпускали.

Друзья встретили ее в аэропорту и отвезли в Вендури. Даже не подумав о том, что надо бы их поблагодарить, Элен выскочила из автомобиля. Отец поджидал ее на террасе. Он как-то сразу постарел и был подавленным.

– Слишком поздно… – прошептал он. – Несколько часов назад случился очередной приступ, и мы не успели отвезти ее в больницу…

Элен толкнула дверь, и та медленно открылась. Она сразу увидела Франс, лежащую на широкой кровати. Девушка подошла, с трудом переставляя ноги. Она не плакала: такую боль не облегчить слезами. Она долго всматривалась в умиротворенное лицо матери. «Она умерла в своей постели и в доме, который так любила. Так даже лучше…» – подумалось Элен.

Франс была очень набожна, а потому мысль о смерти ее не страшила. Но уже одно то, что мать умерла, так и не обняв в последний раз ее, свою дочь, и не сказав ей ободряющих слов, повергало Элен в отчаяние.

– Зачем, Господи? Зачем? – твердила она. – Зачем мне столько горя?

Она встала на колени у кровати, накрыла ладонью переплетенные пальцы Франс. Как ей хотелось верить, что, где бы мать ни была сейчас, она слышит ее, видит и сможет утешить, как в былые времена!

Элен перестала чувствовать, видеть и слышать. Сознание словно бы провалилось в вихрем крутящуюся бездну…

Хоть немного утешить Элен мог только один человек в целом мире – Александр.

С трудом переводя дыхание, почти на ощупь, она схватила телефон.

Ответил ей неуверенный юношеский голос:

– Алло! Добрый день! Вы позвонили в пресбитерий Пуи-Ферре.

– Умоляю, позовите отца Александра Руфье!

– Его сейчас нет здесь.

– Очень прошу вас, передайте ему, что звонила Элен! У меня сегодня умерла мать…

– Обещаю, я передам ему, как только увижу, – смущенно ответил юноша. – Крепитесь, мадемуазель!

Элен повесила трубку. Утопая в своей скорби, она не знала, что ей делать…

Ожидание звонка только усугубляло ее мучения. Тело молодой женщины двигалось как автомат, в то время как мысли ее были далеко.

Скоро она начала искать для него оправдания. Александр все еще не вернулся, он где-то задержался… Что-то ему помешало… Нетерпение сменилось надеждой: рано или поздно, но он обязательно приедет!

Филипп и Кристиана помогали мсье Монсевалю с организацией похорон и, конечно же, старались поддержать Элен.

На следующее утро молодая женщина заметила, что волосы отца побелели. Анри Монсеваль выглядел совершенно разбитым, много плакал.

* * *

И за все это время ни звонка, ни весточки из Пуи-Ферре! Элен взяла себя в руки и решилась еще раз набрать тот же номер.

Ответил все тот же мягкий и смущенный голос:

– Я сообщил отцу Александру, что вы звонили, мадемуазель. Сожалею, но больше мне нечего вам сказать.

Элен уронила трубку на рычаги. Что означает это молчание?

Предстояло пережить самое мучительное – похороны. Церемония была назначена на завтра.

Хватит ли у нее сил все это выдержать?

Время до вечера прошло в страданиях и ожидании. Кристиана подошла к подруге и сказала твердо:

– Тебе нужно отдохнуть, Элен. Вот таблетка. Выпей, и ты сразу заснешь. Мы с Филиппом обо всем позаботимся.

Элен моментально провалилась в искусственное забытье. Когда же на следующее утро она проснулась, то сначала подумала, что это был только длинный и страшный сон. Франс с минуты на минуту войдет в спальню и поцелует ее, как это обычно бывало по утрам, когда Элен жила дома… И вдруг она вспомнила: мать умерла и ее тело покоится в соседней комнате. А Александр так и не приехал.

Когда гроб собрались выносить, Элен издала душераздирающий крик, после чего попросила, чтобы ее оставили в комнате одну. Неожиданно она испытала облегчение. Пусть иллюзорное, пусть короткое, но ощутимое. Наверное, потому, что дух матери все еще находился рядом, в этих стенах… Бренные останки Франс скоро предадут земле, но она навсегда останется в Дё-Вен, останется живой в памяти Элен – невидимый и любящий ангел, который всегда рядом.

Молодая женщина исполнила все, что надлежало исполнить во время религиозной церемонии. Слезы ее давно иссякли, и она переживала свое горе буквально в сомнамбулическом состоянии. Священник произнес прочувствованную речь в переполненной церкви: мягкосердечную, набожную и хрупкую мадам Монсеваль в Вендури очень любили.

Единственное, что привязывало затерявшуюся в своем внутреннем тумане Элен к реальности, – это ожидание Александра.

Она не могла поверить, что он способен в такой момент отказать ей в помощи. Конечно же он приедет! И его шаги – Элен узнает их из тысяч – вот-вот прозвучат… Временами ей казалось, что она их слышит. Она замирала… и понимала, что снова обманулась.

Элен попросила, чтобы никто не подходил к ней с соболезнованиями. Она бы этого попросту не вынесла. На кладбище Анри Монсеваль взял дочь за руку. Элен уцепилась за нее, как утопающий за соломинку. Невидящими глазами смотрела она на присутствующих и на гроб, который уже опускали в могилу. Все казалось чудовищно нереальным. Слишком больно и страшно, чтобы поверить… «Это кошмарный сон! Просто кошмарный сон! – твердила она про себя. – И сейчас я проснусь!»