Книга Изабелла Прекрасная - Маргарет Кэмпбелл Барнс

Они готовили указы о том, что он не может отправляться на войну или покидать страну без согласия Парламента, что он должен сократить свои непомерные расходы, а также прекратить делать подношения своим фаворитам из приданого своей супруги или государственной казны, о том, чтобы провести ревизию всех налогов и о том, чтобы от двора были удалены все сторонники гасконца.

Как бы ни было неприятно Эдуарду подписывать иные из этих документов, он пошел на это, только бы Гавестону разрешили вернуться. Как полагала его отчаявшаяся супруга, он подписал бы даже смертный приговор себе, если бы была какая-либо польза Гавестону.

Из-за его уступчивости, общественное мнение стало меняться в его пользу. Эймер де Валенс и несколько более умеренных пэров были готовы поставить благополучие страны выше собственных предрассудков. Молодой Глостер, находившийся в прекрасных отношениях с обеими сторонами, действовал в качестве посредника, так что в конце концов даже Ланкастер и Уорик были вынуждены дать, хотя и с большим нежеланием, свое согласие.

И Пьер Гавестон вернулся домой, покрытый славой, хотя ничуть не более популярный или желанный в этой стране. У него хватило благоразумия не привлекать к себе особого внимания и тихо высадиться в Уэльсе. В Честере он был счастлив встретиться с Эдуардом, выехавшим ему навстречу. Но этот человек уже стал чувствовать некоторую ответственность после того, как ему удалось несколько погасить враждебность недоброжелателей и даже заставить кое-кого из них побаиваться его. Как только они с Маргарет прибыли в Лондон, он узнал, что ему вернули титул герцога Корнуэльского, и он выиграл в глазах народа, вернув все те владения, которые ему в свое время в знак благодарности пожаловал Эдуард.

— Недолго же я пробыл владельцем твоего острова Мэн и Уайт, — весело заметил он Эдуарду.

— И пусть они тебе больше никогда в жизни не понадобятся, — с горячностью произнес его друг-король. — А сейчас, пока никто не пристает ко мне с проклятыми указами и законами, мы можем охотиться всю осень до самого Нового года, а на Рождество устроить великолепный праздник.

В декабре начались ужасные холода, таких морозов не могли припомнить даже старики. Темза от Грейвсенда до Лондона покрылась таким толстым льдом, что горожане, выглядывая из окон своих домов, приходили в полное Изумление, видя на поверхности реки горящие костры. Эдуард повез Изабеллу и ее фрейлин, закутанных в меха по самые глаза, посмотреть, как люди танцуют у горящих костров, а молодые парни-ремесленники играют в футбол среди вмерзших в лед кораблей.

Внешне на поверхности жизнь казалась вполне благополучной и спокойной, даже веселой, однако за весельем и гуляньями таились тревога и страх. Ни по реке, ни по дорогам в город было невозможно доставить продовольствие, голодные крысы уничтожали запасы пищи в складах и амбарах, запасы дров кончались, и их невозможно было пополнить, старые люди умирали, а цены росли. Прежде чем королевский двор отправился, как заметил Гилберт Глостер, «отмечать настоящее деревенское Рождество», в Лэнгли, графство Херфорд, этот славный юноша уговорил Эдуарда отменить введенный Парламентом налог на то, чтобы весной организовать поход против мародерствующих шотландцев, шаг этот был поддержан в то время голодающими южанами, однако гораздо менее популярным он оказался среди жителей северной части страны, чьи дома вдоль границы с Шотландией постоянно подвергались набегам и разграблению.

В Лэнгли празднество было устроено с размахом необыкновенным. Даже во Франции Изабелле не приходилось с таким удовольствием встречать Рождество и веселиться в двенадцатую ночь. Эдуард Плантагенет и Пьер Гавестон одни могли заставить подняться из могил и пуститься в пляс целое кладбище.

После всех этих тревожных месяцев Эдуард был счастлив. У него была какая-то поразительная способность быть по-детски счастливым в какой-то изолированный промежуток времени, где не было места ни сожалениям о прошлом, ни тревогам о будущем. Там были Изабелла и его мачеха, Гилберт и Маргарет Клер, и он был очень рад, что близкие ему люди были рядом. Но самым главным было то, что ему вернули его любимого друга.

Гавестон быстро забыл о солидности, необходимой почтенному правителю. Их праздничное настроение оказалось заразительным, и все с восторгом окунулись в радостную атмосферу рождественских дней, заставив многих позабыть о тревогах и опасениях последнего времени. Они оба были так ярко и красиво одеты, на них было так приятно смотреть, возле них всегда была группа оживленной молодежи, так что даже просто сидеть и любоваться ими было невероятным удовольствием. Во всяком случае, так думала Королева Мая, уютно устроившаяся у камина, к которой ненадолго подбежала передохнуть запыхавшаяся после танца племянница, поскольку ее красота и умение танцевать были в тот вечер оценены многими.

— Неужели они думают только о сегодняшнем дне? — спросила Маргарита улыбаясь, хотя и не без тревоги, когда они с Изабеллой смотрели на двух блестящих высоких молодых людей, окруженных группой хохочущей молодежи, которые подбрасывали вопящего и выражающего громкий протест королевского шута к самому потолку.

— Эдуард так счастлив и выглядит таким молодым, это просто невероятно! — сказала Изабелла, испытывая странное чувство, что именно этот отрезок жизни запечатлеется в ее памяти, и даже, когда она состарится, она всегда будет вспоминать мужа именно таким, каким она видит его в эту минуту. — Почему вы так сказали? — спросила она. — О чем, вы считаете, он должен сейчас думать, кроме веселья и праздника?

Маргарита, которая не любила портить людям настроение, постаралась принять беззаботный вид и пожала плечами.

— Да нет, просто слышала, как кое-что говорил, если не ошибаюсь, Ги Бошом Уорик. А может быть, это из-за того, что мой секретарь Джон сообщил мне, что все серьезные указы, над которыми они так усердно работали в последние месяцы, уже готовы.

Но даже в такой веселый час она не могла легко говорить о вещах, которые могут так сильно повлиять на их жизнь. В эти холодные дни она не очень хорошо себя чувствовала, и даже в теплом, нарядно украшенном зале Лэнгли не могла отделаться от чувства, что ледяная и жестокая, как зимняя вьюга, ненависть баронов подстерегает их всех где-то за толстыми каменными стенами. Когда Изабелла встала, чтобы присоединиться к веселящейся компании, Маргарита на секунду задержала ее руку на своем колене.

— Ведь ты же не можешь не понимать, Изабелла, что как только все эти указы войдут в силу, они лишат Эдуарда всего, кроме чисто внешних атрибутов власти. Что всю истинную власть у него отберут…

Изабелла посмотрела в ту сторону, где Гавестон, неотразимый в алом платье и украшенный фамильными драгоценностями Капетингов, показывал Жислен и еще нескольким девушкам па танца, который он только что придумал. Из-за слов тетушки пропало все очарование.

— И он все отдал в обмен на этого жадного павлина. Как же я ненавижу Пьера Гавестона! — произнесла она горячо. — Больше всего на свете хочу, чтобы он опять уехал отсюда! Чтобы он исчез совсем.

«Но как это сможет помочь пасынку? — подумала Маргарита. — Если убрать Пьера, без его влияния станет еще более очевидной его слабохарактерность. Разве он хоть раз сделал попытку последовать примеру своего славного отца, когда его друг был в Ирландии? Ну ты же видела, что было в прошлый раз», — едва не сказала она вслух. Но будучи Маргаритой, она не хотела говорить ничего такого, что могло бы сильно расстроить Изабеллу.