Книга Любовь с аукциона - Тара Пэмми

– Я всегда нравилась тебе? – спросила она.

В золотом платье, облегающем гибкое тело, Жасмин была похожа на богиню, впервые осознавшую свою власть.

Сердце Дмитрия грозило пробить грудную клетку.

– «Нравишься» слабо передает чувства, маленькая моя.

«Даже в последний отчаянный момент надо сохранить честь», – думал Дмитрий. Он разговаривал с Жасмин как самодовольный, наглый плейбой. Господи, он был нежнее с женщинами, имен которых не помнил. Но у Жасмин не должно быть иллюзий. Если ее не устраивают условия, она может отказаться. Он не возьмет на себя грех соблазнения.

В следующий момент она потянулась к нему. Дмитрий почувствовал дрожь облегчения, предвкушения, вожделения. Обняв за шею, Жасмин пригнула его голову навстречу своим губам.

Он впился в ее рот с отчаянием и неутолимой жаждой, сгорая от нетерпения овладеть ею, а Жасмин, как плющ, обвилась вокруг него всем телом, прижимаясь грудью к его груди, закинув длинную ногу на его бедро. Она не могла сдержать стон. Дмитрий оставил последнюю попытку сдержать себя.

Ее вкус преследовал его в течение двух последних дней, тихие вздохи звучали в ушах. Ни одна женщина не овладевала так его мыслями, никогда не казалась такой недоступной. В нем проснулся инстинкт собственника. Дмитрий признавался себе, что Жасмин лишает его рассудка.

Он скользнул руками по стройной спине к округлым ягодицам и узким бедрам. Ему хотелось трогать ее везде, изучить каждый сантиметр прекрасного тела. Жасмин со страстью отдавалась его грубым ласкам, ерзая и постанывая от наслаждения, словно ее тоже охватило безумие.

Запустив пальцы в ее волосы, он обхватил голову, склонил к жадным губам. Локоны, как сырой шелк, скользили по пальцам. Дмитрий упивался ее ароматом – запахом лета и луговых цветов. Чем больше он трогал ее, гладил, ласкал гладкий лоб, заалевшие губы, пульсирующую жилку на шее, нежные мочки ушей, тем мучительнее была мысль о чьих-то чужих руках на ее теле.

Когда он представлял, как мерзавец вроде Гаспара, Джона Кинга или его отца лапает ее, оставляя грязные следы на шелковистой коже, навсегда подавляя невинный, но дикий нрав, его охватывала ярость и разгоралось вожделение. Дмитрий безжалостно терзал податливый рот, пока дыхание Жасмин не стало коротким и прерывистым. Между стонами он слышал:

– Дмитрий…

Чувствуя ее губы на горячей шее, он приподнял ее лицо: еще одно касание – и он сорвется. Она снова шепнула его имя, прозвучавшее одновременно, как изысканная ласка, поощрение и команда. Слетевшее с губ слово вернуло его к реальности, немного охладило безумный жар. Он не мог взять ее как обычную женщину не потому, что она девственница, а потому, что для него она была особенной.

– Повторяй мое имя, – скомандовал он, пытаясь найти молнию или застежку, чтобы раздеть ее.

Обнимая его за шею, прижимаясь губами к его губам, она продолжала нашептывать:

– Дмитрий…

Нетерпеливой рукой он стянул бретельки золотого платья с ее плеч, коснувшись затвердевших под шелком сосков. Жасмин издала низкий, горловой звук, она не сводила с него глаз. С тихим шуршанием легкая ткань скользнула к ее ногам. Дмитрий отступил, чтобы лучше видеть ее. Дыхание замерло в груди. Казалось, всю жизнь он мечтал увидеть Жасмин обнаженной, но не догадывался об этом. Дмитрий забыл обо всем, поглощенный зрелищем великолепного тела.

Для женщины, которая никогда не была с мужчиной, она вела себя смело, не отвернулась, не прикрыла грудь. Откинув стройные плечи, она смотрела ему прямо в глаза, но дрожащие ресницы и губы выдавали смятение. В черных глазах Жасмин горел вызов, словно она предлагала ему найти изъян в ее теле, осмелиться оскорбить ее словами.

Ее грудь была тугой и округлой, а соски набухли под его жадным взглядом. У Дмитрия пересох рот, дыхание сбилось. Ее фигура была безупречной: плоский живот с изящной татуировкой чуть выше линии бикини, тень темного треугольника сквозь прозрачную ткань стрингов. Картину дополняли туфли на высоком каблуке с тесемками вокруг узких щиколоток длинных стройных ног.

За несколько секунд эрекция стала болезненной. Никогда он так не возбуждался, просто глядя на женщину. Если она дотронется…

В голове мелькнула неожиданная мысль: что-то не сходилось. Но непреодолимое желание затмило сознание. Ему хотелось одного: погрузиться в нее и забыть обо всем.

– Сними стринги! – хрипло скомандовал он.

– И туфли? – спросила она задохнувшимся голосом.

Дмитрий чуть не взорвался. Обнаженная, Жасмин предстала перед ним совершенно другой женщиной, но это уже не имело значения, думал он. Он узнает ее – каждый изгиб и складку ее тела, ее вкус и аромат. Для него перестанут быть тайной ее мысли, желания. Она будет принадлежать ему.

– Оставь их, – велел он, вспоминая, как она бросилась на него с ножом. Одним ударом Жасмин навсегда оставила на нем свой след.

Глава 9

Наконец Жасмин готова была стать женщиной и тем самым избавиться от призраков прошлого, начать самой распоряжаться жизнью, черпать из нее удовольствие.

Положив ладонь ей на затылок, другой рукой Дмитрий гладил ее бедро. Они стояли, плотно прижавшись друг к другу. Его восставший член упирался в низ ее живота. Мысль о том, что он войдет в нее, наполняла Жасмин томительным предвкушением.

– Я причиню тебе боль, – прошептал он. – Этого не избежать.

Жасмин порадовало, что Дмитрий счел нужным предупредить ее, проявив уважение. Он был честным с ней, по крайней мере, в сексе.

– Я готова. – Жасмин смотрела ему прямо в глаза. – Забудь, что спас меня, что я сестра твоего друга, что достойна сострадания. Сейчас мы равны. Будь самим собой, не притворяйся нежным, не лги, чтобы успокоить.

– Ты сведешь меня с ума.

Жасмин улыбнулась:

– Надеюсь, это приятное безумие.

Придерживая ладонью затылок, Дмитрий до боли впился в ее губы страстным и горячим поцелуем, язык безжалостно вторгся в глубину приоткрытого рта. Жасмин истекала влагой. Широкая ладонь Дмитрия сжала ее ягодицы.

– Господи, ты создана для секса, твое тело… Не видел ничего эротичнее.

Жасмин дрожала с головы до ног. Удовольствие, как расплавленный воск, разливалось в ней и заполняло самые интимные уголки, которые она прятала даже от себя. До сих пор ее тело было лишь инструментом выживания и предметом тайного стыда. Слова и ласки Дмитрия заставляли по-новому взглянуть на себя.

Дмитрий прижал ее к стене, раздвинув коленом ноги и удерживая ее руки над головой. Жесткая ткань брюк терлась о горячее лоно. Завороженная его взглядом, Жасмин словно теряла опору под ногами. Его губы скользнули по шее к пульсирующей ямке между ключицами. Запрокинув голову, Жасмин отдалась волнующим ощущениям. Напрасно она боялась, что, жалея ее, он будет приторно нежен: Дмитрий предстал во всем великолепии возбужденного самца и не давал ей пощады. В нем не было ни грамма фальши. Таким она помнила его все годы.