Книга Ложные клятвы - Мэрил Хэнкс

— Ну вот, первый сорт, — объявил он, подливая молока. — К нему бы еще печенье…

Поставив чашки и пачку печенья на поднос, Дон направился в гостиную. Дженнифер ничего не оставалось, как последовать за ним. Чувствуя себя крайне неловко уже из-за того, что Дон был одет, а сама она — в неглиже, девушка потуже затянула поясок пеньюара и уселась в кресло, на самый краешек.

Поленья в очаге полыхали жарким пламенем, а кипа бумаг на журнальном столике наводила на мысль, что все это время Дон работал. Отодвинув документы, он поставил поднос на стол, вскрыл пачку печенья и подал Дженнифер чашку.

— Я тут просмотрел еще раз отцовское завещание, — небрежно заметил Дон, вертя в руках печенье. — Меня занимала главным образом дата. Мне тут с запозданием пришло в голову, что время написания может о многом поведать…

В прошлом Дженнифер не раз замечала, что мысли Дона эхом повторяют ее собственные, словно молодые люди настроены на одну и ту же волну. Пытаясь заснуть, девушка вдруг ни с того ни с сего вспомнила о завещании и задумалась: а каким числом оно помечено.

— Будь завещание составлено еще до моего приезда, это послужило бы доказательством того, что отец и впрямь любил тебя отнюдь не в платоническом смысле этого слова. Однако в таком случае Мэтью непременно изменил бы завещание, когда ты сбежала и вышла за меня замуж. Видит Бог, он себя не помнил от ярости.

— Когда мы виделись в последний раз, Мэтью Брустер ни капельки не злился! — выпалила Дженнифер.

— А ну-ка, повтори! — резко потребовал Дон.

В прошлом Доналд Брустер внушал ей благоговейный трепет. Холодный взгляд сощуренных глаз и теперь вызывал у нее нервную дрожь. Но на сей раз, не позволяя себя запугать, Дженнифер повторила твердо и отчетливо:

— Когда мы виделись в последний раз, Мэтью Брустер ни капельки не злился.

— И когда же это было?

— Когда я зашла сообщить ему, что выхожу за тебя замуж, и попрощаться как полагается. — Дженнифер вспыхнула до корней волос. — Да, помню: ты хотел все сохранить в тайне. Но я просто не могла так вот взять и сбежать, не сказав ни слова.

— И ты утверждаешь, что отец не разозлился?

— Наоборот! Он, конечно, удивился такому скоропалительному решению, но, когда спросил меня…

— О чем спросил? — подбодрил Дон, не сводя с нее пристального взгляда.

— Люблю ли я тебя, — еле слышно выдохнула она.

— А ты что ответила?

— Что люблю, и старик пришел в восторг. Сказал, что давно заметил, как мы с тобой глаз отвести друг от друга не можем… Большинство, дескать, сочли бы это безумием — взять да и влюбиться по уши с первого взгляда… однако он нас вполне понимает. И еще сказал, что будет очень скучать по мне, когда я уеду с тобой в Штаты… Но я готова поклясться, Мэтью Брустер не помнил себя от счастья.

Дон заметно побледнел.

— Не могу взять в толк, с чего это он так на тебя напустился, — беспомощно закончила Дженнифер.

— А я понимаю, — медленно протянул Дон. — Если, конечно, то, что ты говоришь, соответствует истине.

— Соответствует.

Последовала долгая пауза. Дон упрямо глядел на огонь, не поднимая глаз. Когда же поленья догорели и в беловато-серой золе замерцали алые искры, он обернулся и до странности невыразительным голосом признался:

— После того как ты исчезла, отец обнаружил, что я женился на тебе… сама знаешь почему. И обвинил меня в том, что я, дескать, выжил тебя из дому. А вскоре за тем составил завещание… Кажется, он все еще не терял надежды тебя отыскать.

На глаза Дженнифер навернулись слезы. Мэтью — единственный, кто искренне любил ее, верил в нее, не пытался осудить… Какая же она эгоистка бесчувственная: думала только о себе, носилась со своими обидами, горестями и утратами. Если бы она только навестила старика, когда тот был жив… А теперь слишком поздно!

Видя, как взволнована Дженнифер, Дон накрыл ладонью ее руку. И этот исполненный сочувствия жест стал роковым: сдерживаемые слезы потоком хлынули по щекам.

Дон пробормотал что-то сквозь зубы, вскочил на ноги и привлек ее к себе. И тут все напряжение последних двадцати четырех часов выплеснулось наружу. Дженнифер бурно, взахлеб зарыдала, оплакивая не только Мэтью, но и досадное, гибельное недоразумение, и несбывшееся счастье.

Когда Дженнифер узнала о подлом поступке Дона, внутри нее словно что-то заледенело. А теперь вдруг растаяло — и остановить поток слез не представлялось возможным.

Прижав к груди так нежно, будто и впрямь любит ее, Дон укачивал Дженнифер, как младенца, легонько касаясь губами благоухающих волос. А когда она наконец выплакалась, приподнял мокрое, несчастное лицо, стер слезы большим пальцем и снова привлек ее к себе.

Совершенно измученная, не заглядывая дальше настоящего момента, Дженнифер приняла его утешение, обрела поддержку в его силе. Словно вернулась домой…

Одной рукой успокаивающе поглаживая спину, Дон принялся целовать ее лоб, влажные щеки, закрытые глаза — и наконец припал к устам.

Требовательное прикосновение губ пробудило в Дженнифер страстный отклик, противиться которому не было ни сил, ни желания. Она порывисто обняла его за шею, позабыв обо всем на свете. Когда Дон подхватил ее на руки и понес наверх, в спальню, она даже не пыталась протестовать.

Дженнифер медленно пробуждалась. Безудержное ликование переполняло все ее существо, оплетало сердце и разум золотой паутинкой. Не открывая глаз, она лежала неподвижно, упиваясь ощущением неизбывного счастья, зная, что никогда так не радовалась с тех пор, как Дон…

Дон…

Воспоминания предыдущей ночи нахлынули волной, и у Дженнифер перехватило дыхание. Возлюбленный уложил ее на постель и принялся ласкать нетерпеливо, страстно… Для того чтобы унять разбушевавшееся в них обоих пламя, потребовалась целая ночь.

А затем, на рассвете, Дон разбудил ее поцелуем. На сей раз ласки его были неспешными, утонченными, каждое прикосновение будило в ней небывалый, доселе неизведанный восторг…

Дженнифер задрожала.

— Замерзла?

Серые глаза мгновенно распахнулись.

Дон, опершись на локоть, разглядывал разрумянившееся со сна лицо, черные шелковистые пряди, разметавшиеся по белоснежной подушке.

— Замерзла? — легонько поцеловав ее в нос, переспросил Дон.

— Нет, — чуть слышно вздохнула она.

В полусумраке спальни Дженнифер видела, что волосы его слегка взъерошены, в зеленых глазах затаились золотые искорки, на подбородке темнеет щетина. Она и не надеялась когда-либо увидеть его вот так, поутру, — и сердце ее беспомощно дрогнуло.

Дон осторожно отвел с ее щеки пушистый локон. На лице его отражалась небывалая теплота и нежность.

— Ну как тебе брачная ночь?