Книга Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Круг замкнулся. Никто не хотел идти на компромисс.
А в Америке грянул скандал по полной программе. Наибольшее возмущение вызвал флот, неспособный прийти на выручку морякам в критической ситуации. Досталось и Госдепартаменту за санкционирование опасных действий у чужих берегов, подрывающих престиж нации. Белый дом заметался с новой силой. 25 января (будто два дня назад на Смоленской площади ему не давали «от ворот поворот»), посол США в Москве вручил послание президента Председателю Совета министров СССР А.Н. Косыгину: пока не поздно, найдите же управу на своих вконец обнаглевших союзников! Тон послания был решительный.
В тот же день президент Джонсон мобилизовал 14 787 человек из резерва авиации и флота и объявил высшую боеготовность ядерным силам. В прессу запустили «утечку» из Пентагона: если выручить «Пуэбло» не удастся, готовится вариант бомбежки на уничтожение корабля вместе с электронной начинкой.
В мемуарах адмирала Амелько, который самочинно «воевал» с Америкой, содержится некоторая путаница дат, нарочитая и весьма примечательная. Так всегда бывает: когда хочется умолчать о неприятном, наружу невольно вылезает худшее.
«23 января, а началось это 21 января, звонит по «ВЧ» из Москвы С.Г. Горшков и говорит…»
Вдумайтесь: 23 января «Пуэбло» задержали… а началось все 21 января? Но в этот день, как известно, американец был уже вне оперативной зоны «Pluto». Бучер уже увел свой корабль из-под советского берега в корейскую зону «Venus», и гадал вечером со своими офицерами, опознаны они или нет «морским охотником» советского производства, который мог принадлежать как КНДР, так и СССР! Выходит, адмирал Амелько знал, что охота на «Пуэбло» началась? И, следовательно, корейцы лгут, что они-де не ведали, кого поймали, поскольку американцы сдуру не несли национального флага? Тогда вполне логично будет предположить, что Тихоокеанский флот был, как минимум, информирован о намерениях своего экспансивного соседа.
Однажды в середине 90-х гг., в информационном потоке обозначил себя некий пенсионер из Находки, который поведал корреспонденту ИТАР-ТАСС Леониду Виноградову следующую историю. В 1945 г. он служил фотолаборантом на одном из военных аэродромов в Приморье, и однажды поехал за химикалиями на склад во Владивосток. Там ему приказали срочно прибыть в штаб авиации Тихоокеанского флота на Второй Речке, чтобы немедленно проявить какие-то фотопленки. Матрос сам развел проявитель и фиксаж, проявил несколько рулонов из хорошо известных ему кассет фоторазведывательных аппаратов. Еще мокрые, пленки у него тут же забрали. Затем пришел офицер и указал, с каких негативов надо сейчас же сделать отпечатки. На них оказались следы каких-то гигантских разрушений. Причем пейзаж был какой-то странный, нездешний… Особисты взяли с матроса подписку о неразглашении и настрого наказали держать язык за зубами. Через несколько дней, сопоставив увиденное на снимках с сообщениями радио и газет, лаборант понял, что он держал в руках фотографии атомных руин Хиросимы или Нагасаки… Промолчав десятки лет, глубоким стариком он раскрыл свою тайну. Дескать, почувствовал себя плохо, наверное, возясь с кассетами, облучился. Было похоже, что он наивно надеялся добиться льгот «подразделений особого риска». К старику сразу же рванули коллеги из «Асахи-Тереби», но тому абсолютно ничем было подтвердить свой рассказ, и японские телевизионщики благоразумно решили не связываться с мутной историей.
Как раз в то время я занимался ужасной по своей нелепости катастрофой эскадрильи «Русские витязи» на вьетнамской базе Камрань и довольно тесно общался с генералом Валерием Бумагиным, командующим авиацией ТОФ. Штаб, кстати, до сих пор квартирует в том же здании на Второй Речке. И как-то зашел разговор об этом старике.
Валерий Иосифович ничего подобного не слышал, но не отрицал такой возможности.
— Но как можно, — удивился я, — доверить ценнейший материал подвернувшемуся под руку матросу? Вдруг запорет пленку! Надежнее отправить в Москву, чтобы с гарантией…
Бумагин с улыбкой заметил, что именно поэтому он считает рассказ ветерана правдоподобным:
— Вы не учитываете воинской специфики. Кто первый доложил, тот и герой. Подвязать сюда столицу равносильно подарить дяде свои заслуги. Поэтому только снимок козырем, на стол товар лицом: знай наших, всему миру носы утерли! Это могло быть только местной самодеятельностью, и мотивы понятны. Кончилась война, которую на Дальнем Востоке просидели, по сути, в тылу. Сталинские соколы, а с голой грудью, как штрафники. Такой шанс отличиться!
Мы долго говорили на эту тему с генералом, как бы он поступил. Полет только парный. Так безопасней, и охват территории шире, можно обойтись одним кругом. Удобнее — Нагасаки. Это порт. Подошли с моря, дали круг над пепелищем и домой, пока японцы не очухались. Но самым важным для меня было понять и почувствовать, что и сегодня сама по себе идея у него не вызвала отторжения. Инициатива наказуема, когда результата нет. Но победителей, как известно, не судят!
Через несколько лет слово в слово то же самое повторил мне другой высокопоставленный военный. Называть его не буду, скажу лишь, что определенное касательство к разгадыванию морских головоломок он имеет.
Я спросил: если допустить, что американцы все же правы, и захват «Пуэбло» был инициирован советской разведкой, чтобы заполучить шифровальные машинки KW-7, могло ли высшее политическое руководство не знать об этом?
Мой собеседник задумался, впрочем, не очень надолго.
— Если бы это коснулось меня, — сказал он, — наверное, я бы рискнул. Знать, что такого никто не добился, а ты сумел — колоссальное искушение для людей нашей профессии, и тут вряд ли кто-то устоит. Победителей не судят — за такое особенно!
Отсутствие на месте посла Сударикова — вот главный признак, что операция была проведена в обход Кремля и Старой площади. Новость там узнали по радио.
Газета «Сиэтл пост интэлиджэнсер» утверждала, что на борту «Пуэбло» было захвачено по крайней мере 19 различных шифровальных машин, используемых, чтобы кодировать и декодировать радиосообщения. Шифровальщики КГБ — американцы твердо убеждены в этом, — получили модель KW-7 «Orestes», двухсторонний телетайп, в то время наиболее совершенное средство закрытой связи американского флота. Все без исключения субмарины использовали KW-7 для зашифровки радиосообщений в 1968 г., согласно рассекреченным данным ВМС США.
Несмотря на потерю оборудования, установленного на «Пуэбло», не было предпринято никаких мер для повышения безопасности кодированной связи. Как писала «Вашингтон пост» 27 февраля 1968 г., должностные лица Пентагона не выразили никакой тревоги относительно тайн, которые коммунисты могли бы раскрыть с помощью захваченного оборудования. Коды и шифры, уверяли общественность штабисты, успели уничтожить до высадки корейского десанта. К тому же без ежедневно обновляемых ключей шифровальные машины были, по мнению американских военных, абсолютно бесполезны.
Только в 1985 г., с арестом Уокера откроется ужасная истина: кодовые таблицы регулярно крала машинистка, входившая в агентурную сеть Уокера. На допросе отставной уоррент-офицер Уокер показал, что кодовые таблицы для KW-7 и двух других систем шифрованной связи он передал КГБ в первую же после вербовки встречу. «Позднее русские дали ему причину верить, что он был ответственен (за инцидент с «Пуэбло»), потому что русские искали ту часть мозаики, которую Уокер не мог обеспечить — действующее криптографическое оборудование, которое использовало кодовые таблицы и инструкции по использованию, уже переданные им Уокером», — заявило должностное лицо из руководства разведки США.
