Книга Морская крепость - Андрэ Нортон

Если Тарлах и понял её страх, то ничем этого не показал. Так же осторожно, как и она, он сел рядом. Уна чуть отодвинулась вправо, освобождая ему место. Он обхватил её рукой.

— Сиди спокойно. Тут хватит места для нас обоих. Нужно будет дежурить по очереди, и ночь мы проведем хоть не очень удобно, зато в безопасности.

Она невольно улыбнулась.

— Если позволит Огин.

— Да, если позволит, — согласился он, — но я думаю, что на эту ночь он оставит нас в покое.

— Поэтому мы сидим здесь, как пара птиц, лишенных гнезда?

Он рассмеялся.

— Я дожил до сегодняшнего дня потому, что очень рано понял необходимость принимать все меры предосторожности. Если бы я считал, что нам действительно грозит опасность, мы бы вообще не остановились.

Уна про себя вздохнула, понимая, что он прав.

— Во всяком случае, — сказала она после недолгого молчания, — первая вахта моя.

— Ты считаешь, что я дам тебе возможность проспать? — спросил он чуть насмешливо.

— Может, да, а может, и нет, но я знаю, что у тебя чутье острее моего и пригодится позднее, когда станет совсем темно перед рассветом. А в начале ночи опасаться нечего. С Огином не было воинов, а один он за нами не поедет. Даже если его ждал поблизости отряд, ему пришлось бы к нему сначала вернуться, а потом ехать отыскивать наш след и только после этого преследовать нас. И хоть мы и остановились, он вряд ли быстро сумеет нас догнать. Вообще я больше опасаюсь засады у башни, чем преследования.

Наемник с большим уважением посмотрел на нее.

— Ты рассуждаешь, как я. Не бойся. Мы будем стараться избегать ловушек, хотя не думаю, чтобы сейчас они нам встретились. Лорд Рейвенфилда не мог знать, что мы сюда поедем, и я думаю, он был один. Ты сама говорила, что здесь спокойно, когда нет разбойников. — И словно подтверждая свои слова, он зевнул. — А сейчас, миледи, лучше отдохнуть, пока есть возможность.

Фальконер заснул не сразу, хотя очень устал за день.

Он устроился между стволом дерева и своей спутницей, опираясь на её хрупкую и в то же время сильную руку. Упасть он не боялся. Уна поддержит его, если он потеряет опору.

Он посмотрел на нее. Даже его привыкшие к темноте глаза едва различали силуэт женщины, такая густая темнота окружила их.

Но этого оказалось более чем достаточно.

Тарлах снова закрыл глаза и позволил себе предаться чувствам.

Это близость охватила его как огнем, воспламеняя каждый нерв, каждую клеточку. Ему хотелось обнять её, прижать к себе…

Но он вдруг почувствовал отвращение к самому себе и огромным усилием подавил непрошеную страсть. Неужели он, воин своего народа, так быстро сдастся чарам, действующим на любого мужчину, и тем самым опозорит себя? Хуже любого нарушения дисциплины — воспользоваться доверием того, кого поклялся защищать. Уна из Морской крепости нуждается в нем, зависит от него, доверяет ему. Она не должна заподозрить, до какой степени силы изменили ему.

Глава девятая

Предосторожности оказались успешными либо совсем ненужными, и на следующее утро без препятствий они добрались до Круглой башни. Здесь они разошлись каждый по своим делам. Уна рассказала о всем происшедшем Руфону, а Тарлах — своим товарищам. Он сообщил им о первой встрече с предполагаемым противником. Закончив рассказ, капитан опустился в резное кресло, которое пододвинул ему Бреннан. Выражение лица его стало мрачным.

— Этот Огин вызывает ненависть, — продолжил он. Во время рассказа о встрече его снова охватила ярость, но ему не нужно было скрывать её среди своих.

— Он что, слабоумный? — спросил Рорик. — На что он рассчитывал, провоцируя вас?

— Вероятно, именно на то, о чем сказала леди: вбить клин между нами и опозорить её имя. Ему хотелось лишить её защиты, оттолкнуть нас.

Бреннан невесело рассмеялся.

— В таком случае он ошибся. Редко приходилось видеть тебя таким сердитым.

— Не люблю, когда мной пытаются манипулировать, как несмышленышем, — торопливо ответил командир. — Как вам это нравится?

— Никто из нас не выносит оскорблений. Мне кажется, что Огин из Рейвенфилда поймет: теперь мы ещё больше стремимся к бою, чем раньше.

— Да, и осознает свою ошибку. Будьте в этом уверены. Но мне кажется, что он не часто допускает подобные ошибки. — Тарлах покачал головой. — И не завидую тому, на ком он сейчас срывает свою досаду.

— Какого ты мнения о нем? — поинтересовался Бреннан. — Он тебе, конечно, не понравился, но как ты оценил бы его в качестве противника?

Тарлах помолчал, тщательно подбирая слова.

— Умный, способный, упрямый и горячий, и, мне кажется, лучше владеет собой, чем показал нам. Опасный человек. Способен заставить других сражаться за себя. Такого врага нельзя недооценивать.

— Значит, ты считаешь, что у Морской крепости есть основания опасаться его?

Тарлах кивнул.

— Да, а после нашей вчерашней встречи эти опасения вполне могут оправдаться. Лейтенант нахмурился.

— Одного я не понимаю. Мы слышали объяснение, почему у него сильный и многочисленный гарнизон, а у соседей слабые и маленькие, но грабеж кораблей — совсем другое дело. Жители долины и те немногие чужаки, которые пользуются местным заливом, все кажутся честными людьми. Они не годятся для такого занятия, даже если их заставить силой.

— Можно нанять нужных людей. Став владельцем долины, Огин несколько раз покидал её и ничем не объяснял свое отсутствие. Он вполне мог набрать предателей и разместить их в каком-то логове. Жители Рейвенфилда могут даже не подозревать об их существовании, а того, кто узнает, убьют или запугают.

Тарлах подошел к длинному столу, которым пользовались наемники, и разложил на нем карту. Грабеж кораблей — самое тяжкое из преступлений, в которых обвиняют Огина, но в данный момент оно отодвигается на второй план. Все внимание следует уделить возможному вторжению.

Когда Руфон вошел в казарму, фальконеры ещё обсуждали рассказ командира.

Тарлах кивнул и вопросительно посмотрел на него. Ветеран принял на себя роль посредника между отчужденно державшимися наемниками и теми жителями долины, которые имели с ними дела. И Тарлах подумал, что Руфон может сейчас действовать как посыльный Уны. Хотя положение ей позволяло, сама Уна никогда не заходила в жилые помещения фальконеров.

Предположение оказалось верным, и скоро командир уже был в большом зале. В центре зала стояла Уна, она одна оставалась неподвижной На фоне окружающей её лихорадочной деятельности.

Глаза фальконера сузились. Паники нет, но суматоха свидетельствует о возможных неприятностях. Такой суеты он никогда раньше здесь не наблюдал. Подойдя к Уне и увидев её серьезное лицо, он ещё больше убедился в справедливости своих предположений.