Книга Вечная жизнь - Кейт Тирнан

Теперь здесь появилось хорошее освещение, искусственно состаренный деревянный пол, а над танцполом возвышалась настоящая стойка диджея, где какой-то сопляк с хвостиком крутил настоящие виниловые диски. Что касается посетителей, ТО на первый взгляд их тут было поровну — половина обычных, половина бессмертных. Я увидела несколько знакомых лиц, но никто не бросился ко мне с распростертыми объятиями и не посылал воздушных поцелуев.

Кстати, надеюсь, вы поняли, что бессмертные гоже люди? Мы не пришельцы, посланные сюда, чтобы заселить и покорить землю. Мы совершенно такие же, как вы, просто... просто не умираем гак часто. Когда я была маленькой, отец рассказывал нам сказку о принцессе, которая была такая хорошая, что ей подарили дар бессмертия. Помню, я уже тогда усомнилась в том, что папа этому верит.

Разумеется, в различных бессмертных культурах существует множество самых разных мифов и теорий о нашем происхождении, но если взглянуть на них беспристрастно, то все сводится к одному — бац! Бессмертные появились. А остальное — уже детали. Дар это или проклятие, выпил ли первый бессмертный какой-то волшебной воды или съел волшебную еду — все неважно. Лично я думаю, что это могла быть какая-то непонятная стихийная мутация. Типа рака или дальтонизма.

Хотите посмеяться? До двадцати лет я даже не догадывалась о том, что бессмертна. Я знала, что выгляжу очень молодо, но помнила, что моя мама тоже казалась совсем юной. Короче, в то время я прислуживала в одном богатом доме в Рейкьявике. Хозяйка этого дома, Хельгар, сразу распознала во мне бессмертную и потихоньку открыла мне глаза.

Хельгар стала моей лучшей подругой, от нее я узнала гораздо больше, чем за предьщущие двадцать лет жизни.

Однажды мы с ней сидели в главной гостиной, выходившей на мощеную мостовую. Стояла зима, но снега не было, в огромном резном камине потрескивал и плясал огонь.

Хельгар сидела в кресле и, как подобает всякой почтенной даме, занималась рукоделием, вышивая цветы и кроликов на плотной ткани, которой суждено было стать подушечкой для коленопреклонений в местной церкви. Я научилась рукоделию еще в детстве, когда жила со своей семьей в нашем фамильном хрокаре. Это такой замок, если вы не таете. Только грубый, средневековый замок, совсем не похожий на изящные штучки типа Версаля или тому подобного.

Но сейчас я была служанкой, сидела на деревянном стуле и чесала шерсть.

— Я не знаю, откуда мы пошли, — говорила Хельгар, У нее был глубокий сильный голос, и говорила она очень хорошо. — Моя мать родилась в 1380 году, в Англии. Она до сих пор называет эту страну Аэнглией. Она говорила, что знавала людей из соседних мест, которые родились в год рождения нашего Бога.

Я вытаращила глаза.

— В любом случае, Сунна, совершенно очевидно, что бессмертные всегда были на свете, — продолжала Хельгар. Она перекусила нитку и вдела в иглу новую. — Это так же очевидно, как то, что всегда существовало зло, — благодушно добавила она. — Я думаю, что первые бессмертные, то есть аэфрелиффены, пришли из самого Эдема и были прямыми потомками Адама и Евы. В мире всегда гак — за светом следует тьма.

— Я ничего не поняла, — призналась я. — О каком зле вы говорите?

— Терава, — нараспев произнесла Хельгар. — Разве твои родители не говорили тебе об этом?

— Мои родители умерли, когда я была маленькой, — я низко опустила голову, почувствовав знакомую боль.

Хельгар до того растерялась, что уронила на колени снос вышивание.

— Умерли... Умерли? Оба?

Я прикусила губу, оглушенная стыдом за то, что оказалась дочерью бессмертных родителей, ухитрившихся умереть.

Изумление Хельгар было понятно — она прекрасно знала, каким образом могли умереть мои родители. Раз я была бессмертной, следовательно, мои отец и мать тоже принадлежали к аэффрелиффенам. И, тем не менее, они были мертвы. Оба. В этом у меня не было никаких сомнений. Ни малейших.

— Но что же все-таки такое терава? — снова спросила я.

Прошло еще несколько секунд, а потом Хельгар опустила глаза и ответила:

— Терава. Тьма. Бессмертные рождаются во тьме и живут во тьме. Мы бессильны это изменить. Зло живет внутри нас.

Все еще сильно взволнованная, она подняла свою вышивку и, даже не посмотрев на меня, снова принялась за работу. Узнав о моих родителях, она каким-то образом изменила отношение ко мне самой, словно я стала другой в ее глазах. Но я сделала вид, будто ничего не заметила.

— Что это за зло? — упрямо спросила я.

— Наша магия, — нехотя ответила Хельгар, и я поняла, что больше она мне ничего не скажет.

— Настасья!

Поспешно проглотив свою порцию, я поморгала и вспомнила, что с тех пор прошло четыреста лет, а я сижу в баре у Клэнси.

Кто-то наклонился и расцеловал меня в обе щеки — в левую, в правую и снова в левую. Когда девушка подняла голову, я увидела блестящие каштановые волосы, карие глаза и широченную улыбку.

— Аланна! — протянула я, стараясь включить энтузиазм. Потом поплотнее затянула шарф и улыбнулась.

— Дорогая! Вообще-то я теперь Беатрис. — Она уселась на соседний стул и чокнулась со мной своим бокалом. Аланна/Беатрис была относительно молода, не старше девяноста лет, поэтому вся лучилась энергией и энтузиазмом юности. У нее была потрясающая прическа, настоящий жемчуг в ушах, роскошный кашемировый джемпер леопардовой расцветки и обтягивающие черные брюки. Она выглядела сногсшибательно.

— Насти? Ты все еще Настасья? — Я кивнула. — Ах, Насти, я не видела тебя целую вечность! — Она одарила барменшу благодарной улыбкой и придвинула к ней чаевые. — Ну, что сказать, — снова повернулась она ко мне. — Ты выглядишь... — Тут она замялась и снова окинула меня взглядом.

Я ждала.

— Ты в порядке? — спросила она.

— В полном. — Уткнувшись в свой стакан, я сделала несколько огромных глотков коктейля, свежего и цитрусового вначале, но оставляющего мощное медицинское послевкусие в конце. — Чем занимаешься?

— Наслаждаюсь долговечностью современных чулок, — захихикала Аланна/Беатрис, решив не возвращаться к обсуждению моей внешности. — Прошлое лето провела в Венеции, там было замечательно, если не считать туристов. Наверное, будущим летом снова туда поеду.

У меня совершенно не было настроения расспрашивать ее о Венеции и давать советы по поводу лучших отелей, клубов и ресторанов. Мне нравилась Ал... Беатрис. Она всегда была веселой и радовалась всему на свете. И ей ужаааааасно нравилось быть бессмертной. Она считала, что это самое классное дело на свете — после изобретения кондиционеров, конечно. Короче, я всегда любила с ней общаться.

— Так забавно, что я тебя повстречала, — продолжала щебетать Беатрис, кивая барменше. — Тут как раз про тебя расспрашивали.

— В смысле? — напряглась я, почувствовав внезапный укол тревоги.