Книга Тропой испытаний - Луис Ламур

— И всегда одни? Ни друзей, ни попутчиков?

— Почему? Случались и попутчики.

Янт задумчиво покачал головой.

— Тебе следовало ходить в школу. Наверняка вы подолгу задерживались в каких-то местах, так ведь? — Он отхлебнул кофе и чуть нахмурился, не дождавшись ответа. Да, очень нетерпеливый человек. — Я хочу сказать, он мог бы оставлять тебя у друзей, когда ему требовалось куда-нибудь уезжать… чтобы ты мог ходить в школу.

— Ему нравилось, когда я находился с ним рядом.

Мне вдруг пришла в голову мысль, что он настойчиво хочет что-то выудить из меня, узнать, имел ли отец верных друзей. Та же мысль, что и у меня: мог ли папа где-то кое-что оставить? Тогда надо попробовать пустить его по ложному следу…

— Да, у нас были друзья… в разных местах, — заметил я как бы невзначай, — но папа особенно с ними не сближался. Кроме, конечно, Джима Джилетта. Там, в Мексике, частенько приходилось вызволять кого-нибудь из тюрьмы и переправлять через границу сюда. У папы в Мексике хватало хороших знакомых, поэтому ему приходилось им помогать.

— Джилетт? Из полиции?

— Техасский рейнджер. Кажется, занимал какую-то должность в Эль-Пасо. Мы пробыли там довольно долго. Папа работал в компании по перевозкам. — Мы помолчали, затем я добавил самое главное: — Папа мало кому доверял, но Джилетт всегда оставался исключением. — Я снова сделал паузу, потом, чтобы не переусердствовать, продолжил как ни в чем не бывало: — Папа впервые встретил его, кажется, на бизоньих равнинах. Или в Амарилло, точно не помню. Он говорил, что этот городок напоминал крепость, когда увидел его впервые. Знаете, бизоны разъяряются не на шутку, поэтому люди там строили себе дома, в которых можно спасаться от них.

Тереза не сводила с нас глаз, но теперь я с подозрением относился к ней тоже. Ведь они оставались здесь вместе, а Феликс Янт умел красиво поговорить. И уж конечно, мог предложить куда больше, чем какой-то перекати-поле вроде меня. Или завоевать их доверие — ее и ее тетушки. Само собой, они задумались, зачем он сюда пожаловал в такое время года, и наверняка решили, что дело в Терезе и уж никак не во мне.

Ради нее я вернулся сюда, но теперь Тереза вызывала у меня настороженность… и я вдруг ощутил себя совсем одиноким. Казалось, во всем мире нет никого, с кем можно побыть самим собой. Она не выходила у меня из головы с того момента, когда мы встретились, но сейчас… После смерти папы одиночество стало частью моей жизни, и не могу сказать, что мне это понравилось.

Тереза подошла посмотреть, хватает ли нам кофе, взяла со стола кофейник, чтобы принести еще, и…

— Куда торопиться? — произнес Янт. — Посиди с нами минутку-другую. Уверен, твое общество доставит Кирни не меньше удовольствия, чем мне.

— Ну, я… — Она с сомнением посмотрела на меня.

— Почему бы и нет, — кивнул я. — Садись.

Наверное, в моем голосе не слышалось особой радости, так как она бросила на меня, как мне показалось, чуть озадаченный взгляд.

— Пойду принесу свежего кофе.

Когда Тереза ушла, Янт посмотрел на меня, слегка улыбаясь.

— Хорошенькая девушка! Надеюсь, ты не возражаешь, если она посидит с нами?

— Совсем нет, — равнодушно ответил я.

Хотя на самом деле мне не терпелось остаться одному, помыться и спокойно поразмыслить, что делать дальше. Меньше всего я ожидал увидеть здесь его! Кто же тогда гнался за мной там, на Западе? Кто стрелял по стене утеса? Неужели он нанял кого-то, а сам преспокойно ждал здесь? Я оказался в дураках — он переиграл меня по всем статьям.

А что будет, когда я отправлюсь в Джорджтаун?

Янт, естественно, последует за мной. Он наверняка уже вычислил: если папа мне что и оставил, то это где-то на Востоке. Интересно, заглотнул ли он мою наживку насчет Джима Джилетта? Фигура не выдуманная, его хорошо знают. Даже Янт сразу вспомнил его имя.

Тереза принесла свежий дымящийся кофе и только присела рядом с нами, как Янт вдруг поднялся к моему и, полагаю, ее удивлению тоже.

— Ладно, — улыбнулся он, — оставляю вас одних. Не сомневаюсь, что вам есть о чем поговорить. Твоя поездка, уверен, была очень интересной… и такой внезапной. Ты должен обязательно рассказать Терезе о своих приключениях.

Он ушел, а мы остались сидеть, молча глядя друг на друга. Мне казалось, Тереза недовольна его уходом, но она попыталась продолжить разговор:

— Ну и как там на Западе?

Я пожал плечами.

— Ничего особенного. Дождь, холод, долгая дорога. Думаю, кто-то следовал за мной отсюда. Стреляли в меня.

Она удивленно раскрыла глаза.

— Стреляли в тебя? Кто? Зачем?

— Скорее всего, те двое, которые заходили сюда за день до моего отъезда.

— Кто ты, Кирни? — вдруг спросила она. — Кто ты на самом деле? Ты мне никогда ничего о себе не рассказывал.

— Мне казалось, тебе это неинтересно.

— Почему же, очень интересно! Ты говорил, что твоего папу убили. Какая жалость. Для тебя это, наверное, просто ужасно. Ты отправил его тело домой?

Я поднял на нее глаза.

— У нас нет дома. Где мы вешали шляпы, там и был дом. Его похоронили в городе, где он свалился… Так будет и со мной.

— У Фел… Я хочу сказать у мистера Янта есть плантация в Каролине. Прекрасное место, как он говорит, с таким милым старым домом и акрами деревьев и плодородных полей прямо вдоль берега реки.

— Рад за него.

— Он считает, что твой отец, наверное, тоже имел хороший дом… До беды.

— Какой беды?

— Э-э… не знаю. Я подумала… он сказал, что большинство людей перебралось на Запад потому, что оказались в беде.

— Поэтому и твои родители оказались здесь?

Она вспыхнула.

— Нет, не поэтому! И ты не имеешь никакого права предполагать…

— Ты только что предположила это в отношении меня.

Она бросила на меня сердитый взгляд.

— Но ты же сам рассказывал мне, как вы с папой бродили по белу свету, никогда нигде не задерживаясь. Потом его застрелили. Кто-то убил его, и, наверное, не просто так.

— Что значит «не просто так»?

Мы остались в зале одни, все посетители уже ушли.

— Значит, он кому-то что-то сделал. Разве не за это обычно убивают? Чтобы отомстить. Или чтобы наказать…

— Или потому, что у них что-то имеется.

— Ты говорил, его не ограбили.

Какое-то время я даже не мог вымолвить слово: то, что все это время назойливо сидело где-то глубоко в моей голове, вдруг оказалось прямо передо мной, как на тарелочке. Конечно же, именно за это его и убили! Месть или ненависть только сопутствовали главному. Дело не в них! Его застрелили только потому, что это кому-то очень и очень понадобилось. Но раз у него ничего не взяли, значит, при себе у него этого, то есть каких-то бумаг, скорее всего, на собственность, не оказалось.